Олег Якубов - Привет эпохе

– Скажи, пожалуйста, а что случилось с окном в зале суда, когда огласили вердикт о твоей невиновности. Это что, кто-то из служителей тебя решил так здорово поздравить? – задал я Сергею вопрос, который точил меня со вчерашнего дня.

– В том-то и дело, что нет, – возразил Михайлов. – Я потом специально у служащих интересовался. Утверждают, что те самые окна, что под потолком, можно открыть только при помощи специального приспособления – это, во-первых. А во-вторых, специальная техническая инструкция Дворца юстиции категорически запрещает открывать окна в залах, когда там находятся люди. короче, за всю историю Дворца юстиции ничего подобного не было. Но я тебе более удивительную историю из вчерашнего дня расскажу. Я человек верующий.

– Да, мне твои друзья рассказывали.

– Так вот. За несколько минут до того, как выйти в зал и выслушать вердикт присяжных, я открыл Библию, ибо в ней все и о каждом из нас сказано. Открыл, заметь наугад и фразу прочел тоже наугад. Вот, слушай, что я прочел из Апостола Павла: «И будете оправданы не потому, что невиновны, а потому, что веруете в Бога». Так что вердикт я, можно сказать, уже знал.

О многом мы успели поговорить за тот рейс. Показал я Сергею в полете и фотографию своей дочери. Он разглядывал ее довольно долго, потом неожиданно говорит:

– Что-то у нее с горлышком неладно.

– С чего это ты взял?

– Вижу, – лаконично ответил он.

В Москве была радостная встреча Сергея с друзьями, родными, я тоже был приглашен. Домой прозвонил лишь на следующий день. Спросил, как здоровье дочери. Жена ответила, что, в целом, все нормально, небольшая ангинка, правда, прицепилась, но ничего страшного, просто девочка мороженым увлеклась.

ВСЕ ЦЫГАНЕ – БРАТЬЯ

У крупных российских предпринимателей и меценатов Сергея Михайлова и Виктора Аверина был в молодости старший друг – цыганский певец Николай Понамарев. Дядя Коля, как они его называли, так же, как и мальчишки, обожал голубей и, несмотря на значительную разницу в возрасте, возился с пацанами, ходил с ними на рыбалку, не чурался вместе лазать на голубятню. Ну, а когда дядя Коля рал в руки гитару, мальчишки просто замирали.

Недавно московский поэт Игорь Шкляревский обратился к меценатам с просьбой помочь ему издать книгу стихов о цыганах. Никогда прежде не было еще такой книги, где были бы собраны стихи всех известных русских и зарубежных поэтов, написанные за многие века о цыганах. Сергею Анатольевичу и Виктору Сергеевичу идея сборника пришлась по душе, они охотно поддержали этот проект, а вышедшую «Цыганскую книгу» посвятили своему покойному другу Николаю Васильевичу Пономареву. Помимо стихов в этой книге опубликовано много фотоиллюстраций, которыми поделилась вдова Николая Васильевича – Антонида.

История любви Николая и Антониды сама заслуживает отдельной книги, она романтична, как вся цыганская жизнь.

…Эшелон, в котором вместе с другими эвакуированными ехала семья Пономаревых, попал под бомбежку. Тщетно искал тринадцатилетний Коля своих родителей. Больше месяца скитался он по бескрайней России, пока не набрел однажды на воинскую часть. Кудрявого пацаненка отмыли и накормили, впервые за долгое время он уснул не на лесных ветках, а завернувшись в солдатскую шинель, которая показалась ему, измученному долгими скитаниями и страхом, мягче самой пушистой перины. Сын полка Николай Пономарев праздновал Победу вместе со своими однополчанами и вся рота лихо отплясывала под звуки его гитары.

После войны артист цыганского ансамбля песни и танца с гастролями исколесил всю страну. Где только не довелось ему побывать – Комсомольск-на-Амуре и Магадан, Хабаровск и Алма-Ата… В 1948 году приехал он на гастроли в Новосибирск, и в клубе, где выступали, увидел юную танцовщицу со звучным именем Антонида. Они только взглянули друг на друга и каждый понял – судьба.

О таких, как Николай Васильевич, говорят: душа нараспашку. Он уже давно ушел из жизни, а люди вспоминают его только добром. И не удивительно, что именно ему посвятили «Цыганскую книгу» Сергей Михайлов и Виктор Аверин.

Когда книга вышла, решили устроить презентацию нового издания. Сергей Анатольевич подсказал: «Книга о цыганах, вот и презентацию надо устраивать среди цыган. Театр «Ромэн» – вот самое подходящее место». Как автор предисловия и один из составителей книги, я взял организационные хлопоты на себя. Позвонил в театр «Ромэн, представился, стал объяснять: вышла книга, впервые собравшая на своих страницах лучшие стихи о цыганах. Хотим провести презентацию книги в театре «Ромэн», а также подарить артистам только что увидевшие свет экземпляры. После долгого молчания меня спрашивают: «Зачем?» Дальше все было как в миниатюре Жванецкого, гениально исполненной Карцевым и Ильченко: был у нас доцент тупой и студент Аваз. Я, как заведенный, повторял историю про книгу, натыкаясь всякий раз на обескураживающий вопрос – зачем. Потом в нашем однообразном диалоге появилось некоторое разнообразие. После очередного изложения фабулы меня спросили: «А что нужно взамен?»

– Если книга понравится, нужно будет обязательно сказать «спасибо».

Я понял, что иронией не добился нужного результата, ибо тут же получил встречный вопрос: «А что еще кроме «спасибо»?

Но вода, как известно, камень точит. Театральные администраторы посоветовались с художественным руководителем «Ромэн» народным артистом Советского Союза Николаем Сличенко и Николай Алексеевич дал «добро».

Для презентации был выбран день очередного спектакля. Зрители, собравшиеся в фойе, на нашу инициативу отреагировали живо, подарочные экземпляры книги расхватали минут за десять. Вместе со мной в театр приехали сыновья Николая Васильевича Пономарева – Николай и Эдуард. После презентации мы поднялись на служебный этаж, поздороваться со Сличенко и подарить ему книгу. Выяснилось, что худрук еще не приехал, но будет с минуты на минуту. В коридоре прохаживались уже переодетые и загримированные для спектакля артисты. Они поглядывали на нас с явным любопытством, потом один из них подошел к Николаю, старшему из братьев Пономаревых, не скрывая, стал его разглядывать, а потом не столько спросил, сколько сказал утвердительно: «Ты – Коля. Пономарев».

Николай несколько растерялся, но, естественно, подтвердил.

– Ха! – торжествующе возликовал артист, облаченный в пурпурный плащ и широченные черные шаровары. – Ты же мой двоюродный брат.

Повторилась еще одна классическая сцена, когда Балаганов, пытаясь избежать справедливого возмездия, тискал Паниковского и с фальшивым восторгом кричал: «Коля, узнаешь брата Васю?», с той, конечно, разницей, что здесь все было вполне искренне.