Ткачев А.,Соколов В.и др.- Свобода любви или идол блуда

У греха всегда есть собственная идеология. Она может выстраивать систему оправданий из средств, заимствованных у мифологии, у науки, у чего угодно. Главное, она должна быть, так как без нее грех потеряет притягательную силу, и вместо обманчивой подделки под истину станет просто синонимом проклятия. Этой безыдейно­сти грех себе позволить не может.

Какими средствами до Всемирного потопа среди людей распространялся грех и греховная идеология? Нет сомнений, что до Потопа люди грешили не от случая к случаю. Не по немощи и не от усталости они уступали греху. Они греши­ли сознательно, непрестанно, целенаправленно. Радикальность мер, которые употребил Господь для уничтожения распространившейся грехов­ной заразы, сам Потоп - доказательство необы­чайной масштабности греховного развития в тогдашнем мире. Греховная деятельность была смыслом жизни, подобно тому, как было смыс­лом жизни для недавних богоборцев разрушение храмов и убийство верующих.

Так какими же средствами распространял­ся грех в те далекие годы? Никакими, кроме личного примера и массового беснования, спо­собного втянуть в свои глубины слабого чело­века. Технических средств у греха тогда не было. Правда, добавим то, что жили тогда долго, здо­ровы были неимоверно. Грех еще не успел рас­тлить природу человека, обессилить ее. Кстати, кладбищ не видели. Смерть не уцеломудривала, не приводила души в страх и умиление. Дол­гая жизнь и неимоверное здоровье (вещи столь вожделенные для нынешнего человека) оберну­лись неожиданной бедой — тотальным развра­том и общей гибелью.

Нынешние процессы отличаются от тогдаш­них быстрым распространением любой заразы при помощи технических средств. Россию в де­вятнадцатом веке можно было поколебать, а в двадцатом — сокрушить всего-навсего печатным станком и прокламациями. Вот что такое про­игранная идейная борьба! Когда-то Павел I услыхал при матери — императрице Екатерине — о революционном мятеже. «Я бы их из пушек!» - в сердцах сказал он. «Экий ты дурак, — отреаги­ровала мать. — Разве против идей можно воевать пушками?».

Стоит ли объяснять на пальцах, что в эпоху массовых коммуникаций, при помощи радио, ТВ и Интернета любая цель достигается гораздо быстрее и легче?

Если правда то, что разврат гнездится не в плоти, но в уме, то правда и то, что распростра­нять разврат легче при помощи «умных» техно­логий. Не прикасайтесь к человеку, не обнимай­те и не целуйте его. Покажите ему кино. Дайте ему прочесть книгу. Все остальное совершится само, словно вы завели механизм, а потом отпу­щенная игрушка побежала по полу.

Отраженная реальность, именуемая искусст­вом, имеет над человеческой душой силу вели­кую и таинственную. И одно дело, когда худож­ник может сказать, что «чувства добрые я лирой пробуждал», «над вымыслом слезами обольюсь» и проч. И совсем другое дело, если художник эксплуатирует имеющуюся в наличии похоть и на нее обращает действие своих произведений.

Вот Бог, говоря через Иезекииля, произно­сит: Эта еще умножила блудодеяния свои, потому что, увидев вырезанных на стене мужчин, крас­ками нарисованные изображения халдеев... она влюбилась в них по одному взгляду очей своих и по­слала к ним в Халдею послов. И пришли к ней сыны Вавилона... и осквернили ее блудодейством своим (Иез. 23, 14-17).

Когда внутри живет похоть и есть греховный навык, любой художественный образ греха при­водит сердце в томление и разгорячение. Тогда, рано или поздно, душа пойдет на грех (пошлет послов в Халдею) с той степенью обреченности, с какою вол идет на убой.

А теперь представим, что мужчины, нарисо­ванные красками, ожили перед взором блудли­вой дочери Израиля из приведенного пророче­ства. Представим, что не стенные росписи, а порнофильм на простыне показали и без того оскверненной душе. Эффект умножится неимо­верно. Наше время и есть то время, когда все порнографические сюжеты, собранные со всех мозаик Помпей, со всех красноглиняных чаш эллинов, со всех индийских миниатюр и статуй, опоясывающих фронтоны соответствующих храмов, ожили, задвигались при помощи кино­пленки и цифровых камер.

Конечно, кино не изобрело грех. Оно его зафиксировало. Оно впитало все жанры насто­ящей жизни и отобразило их вскоре после появления. Сначала на зрителя побежал прибы­вающий на станцию поезд, но вскоре из поезда вышли знакомые лица. И триллер, и порногра­фия, и глупенькая мелодрама появились очень быстро, почти вслед за изобретением. Потому что кино придумал человек, и детище отобрази­ло в себе все интуиции того, кто его родил.

Для нас в рамках затронутой темы важно от­метить особую притягательность, которой обла­дает грех, выраженный средствами искусства, самым массовым и доступным из которых явля­ется кино. Если сравнить грех с боеголовкой, то искусство лучше чего бы то ни было способно играть роль средства доставки, ракеты. И цели для такой ракеты не точечные, а площадные, поскольку речь идет буквально об оружии мас­сового поражения.

У человека, не дай Бог, начались проблемы с седьмой заповедью - значит, закончатся они не скоро. Начинаются же эти проблемы неред­ко с забытого папой в ящике стола «взрослого» журнала, с найденного случайно ребенком дис­ка с фильмами, предназначенными для закры­того просмотра. С артефакта, другими словами. Однажды же возникнув, эти проблемы не про­сто долго длятся, но грозят никогда не исчез­нуть.

Филипп Македонский открывал ворота вра­жьих крепостей при помощи осла, груженого золотом. В наше время роль осла и золота может играть экспорт образа жизни, культурная экс­пансия. Советский Союз, по крайней мере, был разрушен не залпами орудий, а контрабандой порнофильмов. Да и в освобожденном от Сад­дама Ираке кинотеатры «для взрослых» появи­лись сразу вслед за танками «Абрамс». Если сло­мать культурный код покоренного народа, если пощекотать его там, куда он до сих пор по скром­ности залезть не додумался, то он — твой. Не те­лом твой, но больше, чем телом, - потрохами, мыслями, образом жизни. Человек, которого научили грешить «со вкусом», это — индеец, за нитку перламутровых бус продающий Манхэттен. Людям с практичным умом и дьяволом в сер­дце очень не хочется упускать возможности для подобных сделок.

Блуд, проникший в кровь, на правах хозяи­на овладевший разумом, неизбежно проявится в артефактах. Человек снаружи хочет видеть то, что у него внутри. Все, чем мы себя окружаем, есть манифестация нашего внутреннего содер­жания. Дохристианская культура различных на­родов открыто порнографична. Там дело каса­лось природы, а что природно, естественно, то и не зазорно. Я говорю это не о статуе Венеры Милосской, не о Лаокооне, не о тех «канонизи­рованных» образцах античности, которые у нас связаны в мозгу с понятием «античной культу­ры». Я говорю о тех статуях и рисунках, которые были рядом с Дискоболом, но не вошли в школь­ные учебники. Этих последних было больше. Еще больше этого добра было за пределами эл­линистического мира, и любой специалист по истории и культуре, скажем, Перу, подтвердит мои слова. Что говорить о тех, кто не знал пи­санного нравственного закона, если те, кто его знал, повторяли общечеловеческие грехи с ненасытимостью.