Судьба всегда звонит дважды

______________________

- Машка, дай мне костыли!

- Я удобнее, чем костыли. Мягче.

- Я тебя уроню к черту! И мы грохнемся оба!

- Не льсти себе, ты тощий и вряд ли уронишь меня.

- Маша!

- Давай руку и вставай.

У него почему-то совершенно не получается спорить с ней.

_____________________

- Ну что, как успехи, капитан "Деревянная нога"?

- Я сам дошел до лестницы и обратно!

- Ого?! Время?

- Девять минут.

- Отличный результат! Держи, заработал.

- Ух ты, даже две!

- Вообще-то, вторая бутылка мне. Я думала, ты захочешь со мной отметить свой успех.

- Конечно, Маш.

____________________

Его выписывают. Наконец-то. Спустя все эти месяцы, за которые больница стала ему то ли вторым домом, то ли тюрьмой - непонятно, он может уйти отсюда. Причем именно - уйти. На своих ногах. Да, хромая, и больно, но до машины он дойдет. Это дело чести.

У него есть еще одно дело. Только вот язык не поворачивается назвать его делом чести. Да и делом это назвать нельзя. По сути - одно огромное и нереально противоречивое чувство под названием: "Что делать с Машей?".

Да, благодарность может стать тяжким грузом. Он действительно не понимал, чем заслужил такое. В те первые недели он принимал Машину помощь, общество, внимание, как само собой разумеющееся. Он нуждался в ней и брал, не раздумывая. А теперь, теперь, когда собственные насущные проблемы, страхи и неуверенность слегка отступили. Когда он смог посмотреть на ситуацию здраво. И со стороны Маши. Он просто забрал у нее несколько месяцев жизни! И чем он может это компенсировать? Как отблагодарить?

Да никак. Во-первых, то, что сделала для него Маша, трудно как-то соизмерить. Хоть с чем-то сопоставить. Непонятно, с чего и зачем, но переоценить ее помощь невозможно. А во-вторых, что может он? Едва ходит, и сам еще во многом нуждается в помощи. Но не может же он бесконечно использовать ее! Ничего не давая взамен. Сейчас это казалось адски важным - такое явное неравноправие в их отношениях, их такой несоизмеримый вклад в них. И он не должен, не имеет права....

Ко всем прочим его метафизическим и философским метаниям добавлялось житейское и банальное, но с какого-то момента времени это начало его реально беспокоить. В области половой сферы был полнейший покой. Привычные до падения со скалы утренние стояки не посещали. Да и в любое другое время суток активности в этой области тела не наблюдалось. Не помогла даже скачанная из Интернета первая подвернувшаяся под руку порнушка. Возможно, конечно, что порнушка была так себе, но он вырубил ее спустя десять минут в наимрачнейшем расположении духа. Ни-че-го! Никакой реакции.

Когда Бас решился задать своему лечащему доктору мучивший его вопрос, тот усмехнулся, не удержавшись.

- Эх, молодежь, молодежь... Как вы нетерпеливы. Вам просто нужно время, Базиль. Поверьте мне, с точки зрения физиологии у вас там полный порядок. А вот здесь... - он постучал указательным пальцем себе по виску, - вот здесь что-то еще не включилось. Скорее всего, вы просто еще к этому не готовы. Ваш организм мудрее вас, Базиль. Не торопите его.

Ну да, все такие мудрые, включая его член, один он такой дурак!

___________________

Благодарность, как это ни странно, может перерасти в нечто иное, особенно если направлена на того, кто был к тебе щедр душой и ангельски терпелив. Случаются такие люди и обстоятельства, с которыми именно так и происходит, увы.

- Маш, меня же выписывают завтра.

Улыбается.

- Я помню.

- Ты когда назад?

- В смысле?

- Ты не планируешь возвращаться домой?

- Вообще-то, пока нет, - настороженно.

- А пора бы. Сколько можно на меня время тратить.

- Бас, послушай меня...

- Нет, это ты меня послушай! Неужели ты не понимаешь, что... - с таким трудом собираемая решимость стремительно тает, но он не может оставить все как есть! - так больше нельзя.

- Почему?

Почему она не может просто.... просто... Он не понимает, что должен сказать, и должен ли вообще. Все, везде, куда не кинь - все неправильно!

Он смотрит ей в глаза - пока еще непонимающие и недоуменные. И у него вдруг появляется отчетливое ощущение, что он стоит на краю пропасти. И собирается сделать шаг вперед. Остановиться, замолчать сейчас, может, потом... О, нет, "потом" - это не его слово. И он говорит, говорит с четким ощущением шага в бездну:

- Маш, я устал. Устал, понимаешь? От тебя... устал. Мне нужно побыть одному. Хватит меня опекать. Спасибо тебе за все огромное, но сейчас...

Он не может дальше говорить. Он летит вниз, на дно бездны. Он самоубийца, видимо.

- Ты это серьезно? - она ему явно не верит. Черт, этот разговор агонически-мучителен!

- Уезжай, Маш. Хватит.

- Нет, - качает головой. - Не может быть, чтобы ты говорил серьезно. После всего...

Он летит, падает со скалы, бездна под ногами, и он совершает самый ужасный и опрометчивый поступок в своей жизни. После которого все уже никогда не будет прежним. Но он не может остановиться. И продолжает говорить. Нет, он не говорит. Он летит в бездну, в пропасть. И падение будет смертельным. Но...

- Я серьезно! Неужели так трудно это понять! Ты мне больше не нужна!

- Что?.. - тихим выдохом.

- Неужели непонятно?! Ты! Мне! Не нужна! - он повышает голос, но не может уже себя контролировать толком.

- Нет. Нет. Ты это просто говоришь, потому что переживаешь из-за того, что я так много времени тут провела и... что это мне сложно. Но это не так, поверь. Мне не трудно, я для тебя...

Он не хочет слышать это снисходительное вранье!

- Слушай, ну как тебе еще сказать, чтобы ты поняла?!

- Я понимаю, - она чертовски упряма. - Я останусь с тобой, пока нужна тебе.

- Ты мне не нужна!

- Неправда!

Он все-таки срывается. И орет:

- Правда! Убирайся! Исчезни! Оставь меня в покое, наконец-то!

Он возненавидел себя за эти слова тут же, как выкрикнул их. Но сказать после ничего не мог, не исправить уже. Саморазрушительно он бросил ей вызов. Сколько она будет его терпеть, все прощать? Маша, скажи мне что-нибудь... Пожалуйста...

Более всего сейчас ему хочется услышать ее голос. Хоть что-нибудь, хоть слово, пусть обругает его, обзовет - как угодно. Но нет... Не заслужил.

Она кивает, медленно, очень медленно. Губы, ее красивые и улыбчивые губы, сжались так плотно, что одна линия осталась от розовых лепестков. Лишь бы не сказать ему ничего. Не уронить своего достоинства.

И поворачивается она медленно, и к двери идет так же медленно, словно каждый шаг дается ей столь же трудно, как и ему в первые дни, когда он начал ходить. Но спина - прямая.

И с каждым ее шагом он чувствует, как... уходит свет, тепло, оставляя в груди леденящую пустоту. У бездны есть дно, и он его достиг.

____________________

Согласно единственному закону, который работает всегда и без сбоев - закону подлости, "утренняя фея" посетила его спустя два дня после того разговора. Как будто сейчас это имело какое-то значение...