Черчесов А.Г. - Венок на могилу ветра - 2000

Наутро он вернулся в крепость. Цирк уже успел собрать шатер и теперь грузился на закрытые холстиной повозки. Подойдя к самой опрятной из них, человек потребовал главного. К нему вышел мужчина лет сорока, нервного вида, с очень длинным лицом и тощими плечами, на одном из которых застряла подсолнечная шелуха. Вопреки ожиданиям, мужчина ему понравился. Человек сразу приступил к делу:

— Мне все известно, — сказал он. — Я знаю, в чем там обман. Их не одна, а две. Достаточно проделать ямку в полу под тем большим ящиком. Верно?

Мужчина поморщился и отвернулся. Видно было, что его трюк раскусили не в первый раз.

— В синей повозке спросишь Андрона. Скажешь, что от меня. Выбери себе вещь по вкусу из тряпья у него в сундуке...

Но человек не дал ему уйти. Тихонько тронув его за рукав, он сказал:

— Не торопись. Я не за тем.

Отведя его чуть в сторонку, подальше от чужих ушей, он стал негромко что-то объяснять. Аицо у мужчины вытянулось еще сильнее и сделалось серым, как надгробный столб. Без сомнения, рассказ на него произвел впечатление.

— Которая из них? — вдруг вскрикнул он, не сдержав порыва чувств, и человек ответил:

— Та, другая...

— Хорошо, — сказал тот и быстро-быстро заморгал. — Хорошо. Ладно. Сейчас...

Но никуда при этом не двинулся, словно мысленно уже успел слетать туда и обратно, да так и не оправился от изумления.

— Я буду ждать у самых ворот, — произнес человек и, развернувшись на пятках, зашагал к крепостной стене.

Когда к полудню обоз бродячего цирка миновал городские ворота, он пристроился за последней повозкой и шел за ней до тех пор, пока та не достигла развилки. Почти не сбавляя хода, повозка открыла свой холщовый полог. Из-под него навстречу человеку спрыгнула девушка. Он подождал, пока она приблизится, потом указал подбородком на запад и пояснил:

— Нам туда.

Она смотрела за тем, как он сворачивает с обочины и уходит вверх по пыльному склону в сторону гор. Девушка колебалась, идти за ним или броситься за обозом вдогонку. Потом пожала плечами и пошла за человеком вслед. Никаких пожитков у нее с собой не было.

Незадолго до сумерек они добрались до буковой рощи, пред входом в которую человек развел костер и приказал его дожидаться, сам же отправился раздобыть чего-нибудь на ужин. Девушка оказалась не из робких. Мужчины не было с час, и за это время она набрала хвороста, нарвала тонких веток и ловко обустроила для них постель, обложив листьями землю в пяти шагах от костра. Вернувшись с парой фазанов в руках, он застал ее сидящей у огня плотно обхватив колени и напевающей что-то на неродном ему языке.

— Вот, принес. Почисти и осмоли, а я покамест изготовлю вертел, — распорядился он.

Девушка радостно взялась за работу. Человек все больше ей нравился. Ощипывая дичь, она думала о том, что охотник он, пожалуй, бывалый и опытный, а это уже немало. Да и он, человек, был доволен: чутье его не подвело.

Когда они отужинали и напились воды из его бурдюка, она спросила:

— Ну и где же твой дом? Он пожал плечами и ответил:

— Еще не решил. Если хочешь, решим потом вместе.

Она окоченела взглядом, нехорошо изменилась в лице и, на минуту связав его душу молчанием, сказала:

— Ты меня обманул.

— Нет, — сказал человек. — Не тебя. Его. Тебя я еще не обманывал.

Она замотала головой и упрямо повторила:

— Ты обманул.

На сей раз он не стал возражать, а только пожал плечами и ответил:

— Больше такого не будет.

Пламя от костра полоснуло его по лицу своим светом и тут же поникло, взявшись лизать на земле красные угли. Я ему верю, подумала девушка.

— Я не верю тебе, — произнесла она вслух.

Человек засмеялся. Смех его ее, как ни странно, не оскорбил. Чтобы рассердиться, она запустила руку в золу и, набрав полную горсть, швырнула ему в лицо.

Все случилось само собой: сцепившиеся руки, притворная драка, борьба, жар от костра, прорвавшийся стон, ухнувшая сова, хвойный запах ночи, запах бурки, запах леса и паленых перьев, тело, пахнущее землей, и сразу вдруг (как выстрел, гром, как перекушенная пополам нить жизни) — захватывающий дух надрыв неожиданной страсти...

Когда все было кончено и он лежал, запыхавшись, у нее на плече, настал ее черед смеяться. Выпростав из-под него свою руку и прикрыв ею грудь, она хохотала, глядя полными слез глазами в глупую ночь. Она ни о чем не жалела. Любиться с этим мужчиной было все равно что мчаться по отрогам горной реки, благополучно минуя крутизну поворотов.

— Знаешь, ты кто? Бесстыжий оборванный зверь, вот кто, — сказала она, насмеявшись.

— А ты похабная девка, — ответил он и крепко приник к впадинке у нее под ключицей. Она почувствовала, как вновь испускает дух, задрожала, выгнулась, охнула и притянула его к себе. Он коснулся ее лопаток и медленно поискал ладонью по позвоночнику. Девушка лежала, не двигаясь, боясь спугнуть, и слушала его руки. Они лепили из нее восторг. Она даже не стала им помогать, а лишь отдалась их воле и нежности, уплывая в невесомую глубь и ныряя в нее до тех пор, пока та не сотворила с ней чудо.

— Ты не зверь, — промолвила она заплетающимся языком. — Ты бог или дьявол.

— А ты — мой бес.

— Неправда... Я просто порочная девка... — уточнила она и провалилась в сон.

Человек глядел ее сну в лицо и размышлял о том, что красивее существа никогда не встречал и не встретит. Да ему оно и не нужно...

IV

— Как твое имя? — спросила она поутру.

К ее изумлению, он задумался и перестал ошкуривать ветку, выбранную под острогу. Потом повернулся к ней спиной и глухо ответил:

— Алан.

Через секунду, словно опомнившись, быстро обернулся, схватился взглядом с ее глазами и отчетливо повторил:

— Меня зовут Алан.

Она немного смутилась, кивнула и подняла с земли его рубашку.

— К реке я пойду с тобой.

Он не стал возражать. Рядом с нею он чувствовал себя сильнее, чем может быть человек. С нею рядом он в самом деле чувствовал себя и богом, и дьяволом.

Разувшись, он вошел в ледяной поток и двинулся к середине течения, а девушка присела на берегу и принялась полоскать его рубашку. Она не отрывала от него глаз. В этом месте река была узкой, а русло — совсем неопасным, так что девушка могла не волноваться. Лишь сейчас она обратила внимание на то, какие у него высокие плечи — подпирают облака.

Пока он бил рыбу острогой, нанизывая ее затем на подвязанный к шее прут, девушка скинула с себя одежду. Она по-прежнему не сводила с него глаз. Ее улыбка была светлой и настоящей, как сам этот день, как обоюдное их желание или как трепет пойманной рыбы, оставлявший на его ладонях невидимый след. Посмотрев на нее, он ничуть не разозлился, и ей сделалось от того очень весело и хорошо. Она помахала ему рукой, и он довольно усмехнулся. Брызги жгли ее обнаженное тело, было больно, но здорово.