1984

-Ой, Лариска!

-Светка!

Бывшие подруги (или кто они там были) издали восхищённые возгласы и засмеялись. Чмокнув друг дружку в щёчку, они достали сигареты и моментально закурили.

-Не заучилась ещё? Тяжело?- спросила Лариса Павловна, склонив голову набок.

-Да ну, старшие курсы- нормально. Ещё три годика... Ты-то как? Давно старшей стала?

-Полгода уже. Татьяну Петровну на пенсию отправили, меня оставили и.о. Потом назначили окончательно. Мазепа постарался...

-Поздравляю! Ты, наверное, самая молодая старшая сестра во всём Л... .

-Олефиренко, не издевайся. Работа вполне собачья. Так что поздравлять не с чем. Я ж дома теперь бываю раз в неделю.

-Как раз в неделю?

-А вот так. Рабочий день у меня с 9 до 18- раньше просто не уйдёшь. А в ночь-то работать некому. Мы ж по экстренке круглосуточной пашем. Вот и остаюсь на посту. А то и одна на двух. С утра всё сначала... Живу, короче, здесь.

-А дом?

-Мой дом- тюрьма,- через силу засмеялась Лариса Павловна. Ногти у неё были все пообкусаны довольно заметно.- Домой и идти-то не хочется. Пусто, холодно и жрать нечего.

-Подожди. А Толик твой? Потом, ты ж сына ему родила...

-Толик объелся груш,- совершенно равнодушно ответила Журавель.- Мы уже два года в разводе. А Васька у его матери, в селе. Сыт, присмотрен, обут, одет и на свежем воздухе. А я вот одна осталась. Как три тополя на Плющихе.

-А из-за чего же вы с Толиком-то?

-Характерами не сошлись. Пить, сволочь, начал, драться лез. Только сковородкой и успокаивала- в самом начале... Да хай бы вин сдох, цей Толик, нэ хочу про нэго и размовляти бильш! Ты-то как?- Лариса Павловна вскользь взглянула на меня. Она была блондинкой, коротко, по-мужски стриженной, и глаза были под цвет волос- светлые-светлые, почти бесцветные и какие-то жидко-водянистые. По центру их очень определенно располагались точечки зрачков, что придавало взгляду Журавель очень специфическое выражение.

Её глаза напомнили мне мои занятия живописью- бывало, рисуешь человеческое лицо. Соблюдешь пропорции, аккуратно выведешь губы, нос, глаза. Но, как бы ни старался, всё равно видно, что это всего лишь мазки краски или карандаша по белому листу бумаги. И только тогда, когда поставишь, высунув язык от напряжения, две точечки, обозначающие зрачки, лицо вмиг оживает и становится рисунком- пусть рукотворным, но очень естественным человеческим лицом- живым, со своим неповторимым характером.

Этот торжественный момент- установки зрачков- я всегда оттягивал и им наслаждался, как можно наслаждаться лишь процессом творчества.

Глаза старшей сестры 1-го травматологического отделения мигом напомнили мне эти неясные ощущения раннего детства, и я сразу почувствовал смутное беспокойство. Захотелось повторить этот миг и снова взглянуть в них- присмотреться, разобраться, проанализировать. Я не помнил ни у кого из своих знакомых такого взгляда.

-Да нормально,- энергичным вздохом Светка дала подруге понять, что рассказывать о себе сейчас не будет.- Всё по плану- учусь, работаю в 3-м роддоме.

-Замуж не собираешься?

Светка насильственно засмеялась.

-Где уж нам уж выйти замуж- я уж лучше так уж дам уж... Слушай, Ларис, я вот тебе хлопчика одного привела. Со мной в группе учится. Хороший хлопчик, умный дуже, вежливый. Хочет работать. У тебя тут никаких вакансий?

-Яп-п-понский городовой!!!

Лариса Павловна всплеснула руками и сказала, что меня ей сам бог послал- работать в отделении совершенно некому. Не говоря о том, что в ночь нет ни одной санитарки, дежурных медсестёр на два поста есть только две, да и те дежурят только вместе, вдвоём.

-Одну смену они мне перекрывают, а остальные? Дали вот на месяц из поликлиники, из хирургического кабинета ещё двоих по производственной необходимости, так месяц вот-вот закончится. Там тоже с медсёстрами напряжёнка. Сама отсюда не вылажу- пашу как папа Карло! Обычно только студенты и выручают. Но те, что тот год были, уволились- институт закончили, а новых никто не идёт! Ну ладно, явился, значит,- она ещё раз оглядела меня всего.- Саша? Ты точно у нас работать хочешь? Здесь-травма. Экстренка. Учти, книжки читать и сложа ручки сидеть тут некогда. Ночью, если прикемаришь часик, считай- повезло тебе крупно. Зарплата- 80 рублей в месяц. Если по бригадному, то побольше, но это тебе нужно с кем-то на постоянку. Сколько ночей можешь взять? А если сутками?

Лариса Павловна сразу же брала меня в оборот. Я ответил, что работать могу столько, сколько позволит здоровье, но в травме я совсем "стерилен", и кроме работы терапевтического отделения, в котором проходил практику, ничего не знаю...

Старшая, не дослушав, отрицательно мотнула головой.

-Не умеешь- научим, не захочешь- заставим. Уколы делать умеешь и в попку, и в венку? Молодец! А месяц поработаешь- всё знать будешь. Гипсы такие делать начнёшь- залюбуешься, перевязки с ходу. Операционную изучишь... Ребятам у нас нравится. Дежурные врачи хорошо относятся. Если будешь интересоваться, то и пошить дадут, и луч вправить, и вывих. У нас тут Андрей Снегирёв с Лёхой Лунёвым работали, так они сами и спицы проводили, и системы вытяжения монтировали. Сейчас, кстати, Андрюха в ординатуре по травме в Харькове, в институте Ситенко... Далеко пойдёт мальчик.

Говорила Журавель очень быстро, но в словах не путалась, при этом так убедительно, что за единицу времени на меня обрушилась масса информации, в которой было много пугающего, но ещё больше привлекательного. Она, видимо, была неплохим психологом и в момент меня раскусила. Последнего червячка сомнений она затоптала тем, что сказала, что я ничего не теряю- не понравится- могу тут же увольняться.

-Если не впишешься, я тебя сама попрошу,- добавила она.- Здесь меньше половины новеньких выдерживают- факт. Ну, чего? Пошли к заведующему и пиши заяву?

-А можно ещё подумать, Лариса Павловна?- спросил я из чистой вредности.

-Нет, если собираешься думать, Чапай, то иди и больше не приходи. Тут травма, тут нужно не думать, а делать. Если собираешься думать- иди сразу в терапию и не пудри мозги- и так времени ни грамма...

3. "Гетман" Мазепа

Заведующего отделением звали Иван Степанович Мазепа- так было написано на большой железной табличке на дверях его кабинета, сразу под заголовком "Доктор медицинских наук". Заголовок был выполнен совсем мелкими буквами. Похоже, я был единственным, кого смущала эта фамилия. Многочисленные посетители и медработники, постоянно ходящие туда-сюда и не дающие двери закрыться, ничего неестественного в ФИО зава не видели.

"А если было б "Симон Петлюра" или "Степан Бендера"? Гетман Скоропадский,- не смог не подумать я. -Неужели родители специально его так назвали? До Алеко, Гвидона или Фарлафа, конечно, не додумались. Хорошо, хоть не Тарас Бульба..."