1984

Я сбегал на пост и достал историю болезни из папки 111-й палаты. Ничего особенного - история как история, в несколько листиков, как любая история свежепоступившего. "Богоявленский Юрий Яковлевич", год рождения- 1946-й, 05мая. Проживает по адресу "Сталелитейный бульвар, дом 12, корпус 2, кв. 458". Ничего особенного - ни желтухи, ни переливаний крови, ни педикулёза. А вот это уже интереснее - в графе "место работы" написано "Специалист по снабжению".

Ещё интереснее было то, что Юрий Яковлевич поступил в отделение в "плановом порядке" для "проведения курса восстановительного лечения". Осмотр при поступлении был написан рукой Мазепы и сообщал о том, что в 1980 году у пострадавшего был "оскольчатый перелом бедра" и теперь функция левого коленного сустава ограничена. Из-за относительного укорочения длины сломанного бедра на 4 см у больного имеется компенсаторный сколиоз и остеохондроз 2-й стадии с болевым и корешковым синдромом. Больше никаких интересных сведений история о поступившем не сообщала, кроме того, что направлен он был лично д.м.н. зав.отделением Мазепой И.С.

Мы с Раей съели колбасы, сыра, выпили кофе. Кофе, как я заметил, нивелирует эффект препаратов. Пока мы делали это, Рая паяла промедол- в карманах у неё были десять ампул из новой пачки с отпиленными кончиками, лекарство из которых было высосано до капли, а взамен влито другое- в основном, физиологический раствор. Запаять конец ампулы на газовой плите не представляло никакой сложности - стекло краснело и само собиралось в пузырёк, обволакивая дырочку. Обнаружить потом ничего невозможно было. Ампулы укладывались обратно в коробку, аккуратно заклеивались и возвращались в сейф. Коробка предварительно вскрывалась на струе пара из носика чайника- как секретная корреспонденция в 19 веке. Вот и всё - если у вас не дрожат руки, и вы делаете всё это в резиновых перчатках, уличить вас нет никакой возможности.

Украденный промедол выливался в заранее отмытый флакон из-под антибиотика с пригнанной пробкой, откуда набрать его в нужном количестве никакой сложности не составляло.

Потом заскакивал Гера - спрашивал, как дела и не жалуется ли "производственная". Я ответил, что беспокоился два раза. Поливода пошёл осмотреть его и вернулся с историей, в которой были записаны четыре лишних промедола на эту ночь.

Поступил чрезмыщелковый перелом плеча, который повесили на вытяжение- ещё три лишних промедола оказалось в нашей кошёлке. Потом был укушенный - крыса укусила мальчика за палец и убежала. Тяжесть здесь определялась локализацией - укусы, пусть минимальные, за пальцы и за лицо, считались особо опасными в отношении могущего возникнуть бешенства, поэтому таких пострадавших госпитализировали и кололи им "безусловный" курс, включая антирабическую сыворотку и вакцину.

Таинственная "Железная маска"- Юрий Яковлевич их своей палаты не показывался, я тоже предпочёл не заходить, хотя побороть любопытство в данном случае- вещь непростая. Кажется, там работал телевизор, пахло крепким кофе и хорошим трубочным табаком.

Ночь, кажется, обещала быть спокойной. Уколовшись "на брудер" омнопоном по полтора куба, (Рая этот раз настояла, чтобы мы оба одели резиновые перчатки- "чтоб не делать отпечатков", сострила она) мы с Раей посидели, повылавливыли кайф. Омнопон представлял из себя тот же морфин с добавлением прочих, не столь токсичных алкалоидов мака- кодеина, папаверина и пр. "Пёрло" от него за милую душу, сильнее, чем от чистого морфина - постоянно то что-то чесалось, то кололось, причём невообразимо приятно.

Легли мы на разных кушетках. В сестринской наступила тишина, сопровождаемая очередным чьим-то почёсыванием. Кстати, "чухалось" больше всего там, где была одежда, поэтому, недолго думая, я всё с себя стянул. Рая, подождав немного, последовала моему примеру. Ещё немного подождав и решив, что мне по тяге было бы лечь и усадить её на себя, спрятав в сладких глубинах Раи восставший половой орган, я начал перебираться к ней на кушетку, но получил неожиданный отпор.

-К Лариске вон иди!- яростно прошептала Рая, изо всех сил отпихивая меня.

-Не хочу я к Лариске... у меня с ней другое...

-Какое ещё другое? Не "дрючба", что ли? Стихи ей читаешь? Белошицкий, дай полежать и поторчать в одиночестве...

Но я был настойчив, лез с поцелуями во все места, и вскоре Рая, оседлав меня, лежащего, подобно степной всаднице, неслась во весь опор - мне даже не приходилось ей помогать. У таких девушек всё само получается, такие - совершенные - они и родились, эти девчонки...

8.Юрий Яковлевич

Вот так примерно прошло две недели. Ко второй половине октября я стал вполне искушённым травматологическим человеком, запросто зашивающим раны, без разговоров "успокаивающим" бушующих алколголиков отработанным ударом маваши-гери, и в считанные секунды фиксирующим их к лежанкам. Уколы и капельницы не составляли для меня никакой проблемы - я мог делать их с закрытыми глазами. Я в совершенстве освоил нелёгкую науку скелетного вытяжения и даже сам дважды проводил и закреплял спицы - раз под присмотром Мазепы, другой - Арутюна. Я освоил сложное таинство иммобилизации- и проволочными шинами, и гипсовыми лонгетами. Последние получались у меня лучше всех - Иван Степанович хвалил. Ну и всё такое. Короче, проблема с работой у меня, я считал, была решена, и те 80 рублей, что платили мне в зарплату, совокупно с моей повышенной стипендией (50 рублей в месяц) вполне позволяли решить материальную проблему доучивания меня в мединституте.

По "бригадному" подряду я попадал в основном с Раей- мы с ней считались "бригадой", вот нам и платили в зарплату рублей на 10 больше. Кроме меня, с ней работать никто не хотел- у "Гамалихи" был тяжёлый, "татарский" характер. В действительности, девушка была просто слишком начитанная для медсестры, слишком развитая в известную сторону, слишком красивая и готовила себя совсем к другой роли. При малейшем соприкосновении с действительностью она могла и "психануть". Уже все знали про пощёчину проректору Тяглому и про расстроившийся брак с Мельником. Она старалась повыше задирать голову и ни на какие намёки не обращать внимания.

Мужчины продолжали оказывать ей всяческие знаки - то Гена, когда-то подвозивший нас, разыскал её в больнице, на дежурстве, и принёс каких-то цветов и хороший рыбный балык. То Арутюн в свободную минуту подсаживался с разговорами про "тачку" и поездку в Крым, то многие больные- молодые и совсем не плохие ребята, среди которых было даже несколько инженеров- заводили с Раей какие-то серьёзные разговоры. Она была не из кокеток- сразу хмурилась, всем видом показывая, насколько ей неприятно внимание, "отрезала" двумя-тремя словами, так, что никто из пытавшихся ухаживать за ней не возобновил попыток.