Оглашенные

Партайгеноссе проходит на кухню и выкладывает из дипломата двухлитровую пластиковую бутылку с густой темно-красной жидкостью.

Вино! – сразу же догадываюсь я.

Из кухни несется голос Максима:

– Есть какая-никакая тара, стаканы, там, чашки…

В емкости, принесенной Максимом, действительно оказалось вино. «Крымский портвейн» взятый на разлив в винном магазине-баре с красноречивым названием «Бахус». Наполнили стаканы, и Максим принялся было по новому кругу знакомить меня с Валерой.

– Вообще-то мы знакомы, – сказал Валера. – На твоей, Максим, свадьбе…

– Постой, – перебил я смутно припоминая, – так ты… ты… ты и есть тот самый человек Розы Мира? Так тебя Михаил назвал. Помнишь?

– Да, – скромно ответил Валера Юрист и покраснел, как девушка.

– За эзотерику! – прокричал Максим и помахав стаканом в руке добавил, – нам, проклятым милитаристам, сия область не совсем понятна, но раз два эзотерика собрались вместе…все… молчу… молчу.

Выпили.

– Не верю я в то, что Россия нас кинула, – сказал Максим морщась, – не верю, хоть убей.

– Ну почему, Максим, очень может быть, – примирительно говорю я, чувствуя, как живительным теплом растекается внутри вино. – Россия еще довольно слаба. Она только-только поднимается.

– Я понимаю, что только-только поднимается, – вздыхает Максим. – Дело в другом, я не верю Михаилу. Это же он вопит, что нас кинули. И полковник мне не нравится. Аферист какой-то. Да и генерал этот. Странный тип. Эффект крыльев бабочки, связи в российском правительстве, всю Украину на уши поставим. А сам свалил, и ни слуху о нем, ни духу. Как посмеялся над нами, дурачками.

– Да, согласен, генерал странноватый какой-то. Я, вообще, подумываю, что вся затея с «Русью» могла вполне родиться в кабинетах СБУ. Приехал, воду намутил, а сам нас на карандаш. Как возможную пятую колонну России. И действовал он в паре с полковником. Полковник собирал любителей России, а генерал уже их на карандашик, на карандашик.

– Грустно, – сказал Партайгеноссе, – выпьем.

Выпили.

– Ну а Михаилу-то чего ты не веришь. Михаил-то здесь при чем?

– Михаил? – Переспросил Партайгеноссе, вздрагивая и вытирая рот носовым платком. – Слишком он какой-то талмудический.

– В смысле?

– Ну, сам себе на уме. Ищет в первую очередь выгоду себе. Хотя и говорит постоянно об общем деле… Ладно, – Максим пьяно икнул, – не буду осуждать. Хи-хи. Талмудический Михаил.

– Вот и не осуждай, – подал голос молчавший Валера Юрист и, покраснев, добавил, – ты же на себя отрицательную энергетику притягиваешь. Максим! Потом пьешь.

Ого, запахло эзотерикой, – подумал я. – Давненько я этого словечка – энергетика – не слышал.

– Виноват, о, великий эзотерик, фоню. – Партайгеноссе театральным жестом поднес руки к груди.

– Максим, не стебись, – Валера обиделся и покраснел еще сильней.

– Все мы ищем выгоду себе, – философски изрек я, чувствуя первое сладостное опьянение вином.

– Кстати, насчет выгоды, совсем забыл, – Максим хлопнул себя ладонью по лбу – как у тебя с работой?

– Глухо, – ответил я, – работа эпизодическая, то есть, то нет.

– Что ж, – Максим потер руки – тогда есть тебе предложение. Не хочешь со мной у коммунистов поработать. Через месяц с небольшим, как известно, выборы.

– Выборы?! Совсем забыл. И что надо делать у коммунистов. Митинговать?

– Ни в коем случае. Работа – не бей лежачего. И оплата нормальная, без задержек. Раз в неделю. Вся работа точечная. В одном рабочем районе. Там у коммунистов везде свои люди. Приходишь, приносишь литературу, объясняешь, как и за кого надо голосовать… Ну как?

– Наверное, идет. Ну, давай еще обмозгуем. На ясную голову. Завтра с утра мне позвони.

– Хорошо, – согласился Партайгеноссе и вдруг спросил, – как ты думаешь, получится?

– Что? Работа?

– Нет, журнал у талмудического.

– Если это не получится, то ничего не получится! Максим, это единственное, что реально. Это то, что мы можем, в смысле, бумагу пачкать. Ну какие из нас политики?

– Политика – грязное дело, – поддержал меня Валера.

– Уже деньги на журнал в Библиотеке собрали, – закончил я.

– В Библиотеке?! – Удивился Максим. – А как же борьба с этим нехорошим епископом. Как же крестные ходы, молебны, пикеты?

– Максим, ты в своем амплуа. Какая борьба с епископом?! Библиотека – не «Богородичный Центр». В Библиотеке люди православные!.. Ну, бывают недоразумения, епископ своих людей посылает, и те пытаются воду мутить. Но это все второстепенное. Главное сейчас – журнал!

– Кстати, ты бы тоже мог написать статью на историческую тему. А то у Михаила проблемы с публицистами… А? Чтоб меньше качать с Интернета. Например, о русско-турецкой войне, о том, как Россия осваивала эти земли.

– Да, надо бы, – мечтательно вздыхает Максим.

– Вот видишь, – сказал Валера, – Михаил большое дело делает, а ты его осуждаешь.

– Простите друзья, – ответил Максим уже серьезным голосом, – есть такой грех. Осуждаю. Но поделать с собой ничего не могу. Хоть убей меня, талмудистов не любил и не люблю…

О «Розе Мира» и не только

На экране мобильного телефона бегает виртуальный человечек, увертывается от падающих на него с виртуального неба камней. Человечек похож на червячка с едва видимыми ручками и ножками.

Движения у человечка дерганные, короткими рывками, как у рэп-певца. Как будто его одновременно резко тянут в разные стороны за невидимые ниточки.

Зато камни «летят» плавно и величаво. После падения определенного количества камней звучит издевательская строка популярной английской песенки, которая примерно переводится, как: я буду жить вечно, я буду жить всегда…

Телефон принадлежит Валере Юристу. Из этого факта я сразу заключил, что человек он не бедный. Сотовые телефоны и в нашей провинции уже не редкость, но вещь все-таки еще не очень распространенная, дороговатая. А тут еще телефон с «навороченной» игрой!

Валера Юрист небрежно извлек телефон из внутреннего кармана джинсовой куртки. И попытался кому-то звонить. Произошло это в момент, когда я и Максим завели спор с Валерой. Речь шла, как всегда, о России.

Валера говорил, что он любит Россию и желает этой стране всех благ, но он резко против возрождения имперских амбиций. Потому как излишняя государственность – это плохо, это насилие над личностью.