Оглашенные

– Привет… Можно? – Спрашивает Максим.

Ну, как не пустить человека? Так давно не виделись. Целых две недели!

Партайгеноссе выкладывает на стол пакетик молотого кофе и сигареты. Начинаются расспросы: а ты этого видел? А того? А тот чем занимается? А тот? Говорю:

– Максим, всех, кого надо, вчера видел. Тут у нас вчера, не знаю, слышал ты, или нет, первый день противостояния Казиновскому был.

– Точно!? И кто организовывал?

– Ну, конечно отец Леонид.

– А Михаил был?

– Был.

– А Андрей… А Олег с Кислым?…

– Были, все были.

– Ну а что-то интересное было?

– Да, было, – говорю я, – была стычка с Казиновским. Перед самым началом сеанса. Правда, я не видел. Это было с другой стороны театра. Возле черного входа. Рассказывают, что маг пытался затащить нашего Олега в театр. На разборки. А Олег уперся руками и ногами в дверной проем, и ни в какую.

– На шум прибежала София, Людмила, еще какие-то там женщины. Стали дружно крестить спину бушующего психотерапевта. И представляешь, сработало! Тот отпустил Олега, согнулся весь, и, не глядя ни на кого, шмыгнул в театр.

– Да, – задумчиво тянет Максим и ставит «турку» с кофе на газ, – Крест, конечно, сила! Правда, сестры, ну, такие, как София и Людмила могут и приукрасить немного. А Андрею с Кислым, так тем вообще везде бесы мерещатся.

– Да, ну а что-то особенное было. Не связанное, напрямую, с Софией, Людмилой и Андреем? Не обижайся, не доверяю я им. Они где только бесов не видят, и всюду их крестят, а бесы от них всюду убегают… Так что мне интересно именно тебе, что запомнилось?

– Ах, вот ты о чем… Ну, хорошо, ну… тетка одна, из свиты мага, бесновалась перед сеансом. Когда узнала, что мы сцену осветили.

Максим задумчиво кивает головой, мол, продолжай, продолжай.

– Да, была одна погодная аномалия. Когда в театре начался колдовской сеанс, мы разбились на пары. Стали с молитвой обходить здание театра. Сделали буквально пару кругов, и тут такая туча над нами зависла. Черная-черная, просто, кусок мрака какой-то!

– День вообще-то вчера был не очень солнечный, но туча, что зависла над нами, – это что-то из разряда метафизики. И сразу все вокруг потемнело, как будто не белый день, а часов десять вечера. Потом резкий ветер задул – пыль в глаза, в рот, и ни капли дождя. Мне, конечно же, Даниил Андреев вспомнился. Те места в «Розе Мира», где демонические слои описываются … В общем бесовщина конкретная…

– Слушай, – перебивает меня Максим, закуривая сигаретку, – а что-то веселое было?

– В каком смысле веселое? – Спрашиваю я. Сам думаю: Максим совершенно не врубается в духовный смысл нашего противостояния. Все на бытовуху, на стеб сводит.

– В смысле, не с метафизикой связанное, – поясняет мой вопрос Максим и подносит мне сигаретку.

– Ну, не знаю? С метафизикой там, кажется, все было связанно.

– Понятно… Я имею в виду что-то интересное, не связанное прямо с Казиновским.

– Пожалуй, что интервью с Михаилом, – говорю я после некоторого раздумья.

– Интервью? – Вспыхивает Максим, – с Михаилом! Расскажи! Это, действительно интересно!

Рассказываю, как Михаил давал интервью.

Максим весь оживает, начинает крикливым голосом изображать Михаила, дающего интервью. Картина, правда, больше похожа не на Михаила, а на «Ленина в октябре».

Посмеялись.

Вспомнилось еще, как Андрей после Михаила ринулся, было, интервью дать. Но его никто слушать не стал.

Посмеялись еще раз.

Максим изобразил унылое, обиженное лицо:

– Эти сектанты, эти масоны, эти нехристи, эти проститутки – проговорил Максим голосом Андрея (вышло немного похоже).

Наконец, перешли на тему вчерашнего восьмичасового выпуска новостей по СТБ. Поведал Максиму, как мастерски у нас умеют резать отснятый материал, как манипулируют нашим сознанием, показывая только то, что выгодно «либерастам» и прочим демократам. Но, тут Максим со мной, конечно же, согласился. И спросил меня с надеждой в голосе:

– Что нового в России?

У Максима нет кабельного телевидения. У меня есть. Дом, в котором живет Максим, не подключен к кабелю. А новости российские сегодня на Украине можно узнать только, либо купив спутниковую антенну, либо подключившись к кабелю, либо через Интернет. Интернета у Максима нет, как, впрочем, и у меня.

Слава Богу, ушли от разговора на тему личностей. Гадостно сладкое чувство на душе обычно от таких разговоров. Сегодня больше гадостно, чем сладко (те, кого мы сейчас судим, стоят возле театра, молятся, а я дома гнию).

– В России, вроде бы, потихоньку возрождается Россия, государственность, – вещаю я Максиму, философски закатив глаза. – Путин выстраивает «вертикаль власти». А то Россия уже по кускам распадалась. Татарстан свою конституцию писал… И в Чечне полегче стало. Остались мелкие бандформирования…

Вышли на «просторы России», и Максим сразу весь преобразился. Выпрямился во весь рост, глаза загорелись. В Максиме заговорил военный историк и патриот России. Ну, и еще военный романтик.

Максим может часами увлеченно говорить о карфагенской коннице, о римских легионах, об особенностях русской кольчуги, о Наполеоне, Первой Мировой, Адольфе Гитлере и Иосифе Виссарионовиче. Вот тогда слушать его приятно и время летит незаметно…

Дело к вечеру. Кофе выпито. Насытившийся разговорами Максим задумчиво глядит в окно.

– Вот раньше было время! – говорит он, – помнишь, 92-й, 93-й, 94-е года. «Стройка», «рок-н-ролл». Как мы бухали, какие устраивали тусовки. – Максим тяжко вздыхает, – ну ладно, мне пора. Прости, чем обидел…

Вечер. Состояние тупое. Во мне сидит, наверное, с литр молотого кофе. Точнее, не сидит, стоит. Кофе стоит в пищеводе, давит своей черной густой массой на желудок. Учащенное сердцебиение и предательски клонит в сон, хотя, казалось бы, кофе, наоборот, должен бодрить.

Абсолютно разобранное состояние. Просто нет сил жить! Словно кто-то выпил всю мою жизненную силу. Зеваю.

Засыпаю прямо сидя в кресле, перед телевизором с российскими новостями. Как девяностолетний старик. Перед тем, как заснуть, вспоминаю, что собирался читать вечернее правило с покаянным каноном. Ругаю себя ослом, лежебокой, бабайкой, безвольным уродцем и даже бесноватым, но на молитву так и не встаю.

День последний

Услышал наши молитвы Господь!