КОСМОПОЛИС

Двухэтажный туристический автобус, с дымом, клубящимся над ним и рядами голов Шведов и Китайцев, с набитыми деньгами бумажниками, высовывающихся из окон верхнего яруса, застопорил движение на всей улице.

Майкл Чин все еще сидел в откидном кресле, лицом к задней части машины. Он слышал звуки убийства, но не повернулся, чтобы посмотреть на экраны.

Эрик смотрел на него, задумываясь о том, откуда у Чина такое самообладание. То ли из-за того, что он пережил шок, то ли из-за настолько глубокой апатии, что ему даже не была интересна эта своеобразная поэзия, состоящая из секса и смерти.

- Пока тебя не было... - начал Чин.

- Да, говори.

- ...поступило сообщение, что потребительские расходы в Японии упали, - он говорил дикторским голосом, - И из-за этого появились сомнения, насчет экономической стабильности страны.

- Видишь? Я же говорил.

- Курс иены предположительно понизится.

- Ну вот. Видишь? Это должно было случится. Ситуация должна была измениться. Иена просто не может больше подниматься.

Торвал снова вернулся к задней части машины. Эрик опустил оконное стекло. Да, оконное стекло все еще нужно было опускать вручную.

- Можно сказать? - спросил Торвал.

- Да.

- Из комплекса рекомендуют дополнительную охрану.

- Ты не рад этому.

- Сначала угроза президенту...

- Ты уверен, что и сам справишься, чего бы ни случилось.

- ...теперь нападение на финансового директора.

- Принимай их рекомендацию.

Он поднял стекло. Что он чувствовал из-за дополнительной охраны? Он чувствовал себя полным сил. Смерть Артура Рэппа наполнила его новыми силами. А ожидаемое падение иены воодушевило его еще больше.

Он снова посмотрел на экраны с цифрами, расположенные на разном расстоянии от заднего сидения. Одни - с кластерной оболочкой, другие - встроенные в двери. Эти мониторы были больше похожи на красивую и грациозную скульптуру, каждая частичка которой работала в зависимости от остальных.

Ему нравилось, когда звук был на минимуме, или же его вообще не было.

Люди толпой выходили из туристического автобуса, будто бы тонущего в окутавшем его черном дыме. Странный человек, укутавшийся в пузырчатый целлофан, попытался проникнуть в автобус. Вдали звучали сирены пожарных машин, застрявших в пробке, и везде были слышны ненавистные всем клаксоны.

Он испытывал восторг от всего этого. Открыв люк в крыше машины, он высунул голову наружу. Очертания башен банка виднелись на противоположной стороне улицы. Не смотря на свой размер, они были настолько обычными и однотипными, что их было трудно увидеть. Эрику пришлось сконцентрироваться, чтобы были видны не только очертания этих длинных, одинаковых, стоящих друг рядом с другом зданий.

Отсюда они казались пустыми. Ему понравилось это впечатление. Будто бы их сделали пустыми, чтобы будущее наступило скорее, будто бы они стояли на самом краю внешнего мира. На самом деле их здесь и не было. Они находились в будущем - за пределами любых географических карт, вне досягаемости денег и тех, кто их считает.

Он снова сел и посмотрел на Чина, который грыз отмершую кожу возле ногтя большого пальца. Он наблюдал за Чином. Эта привычка свидетельствовала о его задумчивости. Сначала он вонзал зубы в заусеницу, потом грыз ноготь - самый кончик ногтя, и было в этом что-то зловещее. Он представил себе еще нерожденного Чина, согнувшегося внутри матки: маленький пугающий гуманоид, грызущий свои шероховатые пальцы.

Почему заусеницу называют заусеницей? Это слово пришло из среднеанглийского, но образовалось оно от староанглийского слова, выражающего мучения и боль.

Чин выпустил свои вегетарианские газы. В ту же секунду фильтр очистил воздух.

Наконец, машина слегка наклонилась в сторону, объезжая туристический автобус, и двинулась вверх по улице. Мужчина около тележки с тако с серьезным лицом наблюдал за этим процессом. Машина пошатнулась, выехав на бордюр. Чин вытаращил глаза, когда автомобиль проехал по, казавшейся нереальной, пустой улице до самого Парк Авеню.

- Ты должен кое-что сделать.

- Ладно, - сказал Чин.

- Мы же оба знаем, что у тебя есть дела.

- Да, нужно кое-что сделать в офисе. Я должен рассортировать события по времени и посмотреть что получится.

- Ничего не получится. Но все там - в графиках. Ты увидишь.

- Нужно посмотреть исторические данные валюты. Я доделаю это, не знаю, к утру наверное.

- Мы не можем ждать до утра.

- Тогда я проверю все здесь, чтобы не терять времени. Ты будешь доволен. Я считаю временные циклы во сне. Годы, месяцы, дни... Все, даже самые незаметные частицы. Я превратил всю математику во временные циклы и историю цен. А потом я начал находить часовые циклы. Затем вонючие минуты. И в конце секунды.

- Это все можно почувствовать, посмотрев на простую муху, или подсчитав количество сердечных приступов. Так можно увидеть основные силы мира в действии.

- Я чувствую себя настолько старым, что даже не прожевываю еду.

- Ты не можешь остаться здесь.

- Мне тут нравится.

- Нет, не нравится.

- Мне нравится ездить задом наперед, - проговорил Чин своим дикторским голосом, - Он умер пока жил. Задом наперед.

Детали после игры…

Он чувствовал себя отлично. Намного сильнее, чем уже много дней, или недель, а возможно и месяцев. Загорелся красный свет.

На противоположной стороне дороги он заметил Джейн Мэлман, его финансового директора, одетую в шорты для бега и маленький топ. Она стояла около остановки, рядом с бронзовой статуей мужчины, ловящего такси. Ее взгляд остановился на Эрике. Она прищурилась, пытаясь понять его ли это лимузин, или кого-то другого. Он знал, что она скажет ему, слово в слово, и ему хотелось это услышать. Он уже почти слышал эти слова, произносимые ее гнусавым голосом. Ему нравилось знать будущее. Это подтверждало существование какого-то конкретного сценария, доступного только тем, кто может его расшифровать.

Чин вышел из машины до того, как она пересекла Парк Авеню. На встречной полосе стояла женщина, одетая в серого цвета спандекс, держа в руке дохлую крысу. Видимо, это была какая-то актриса.

Загорелся зеленый, и снова зазвучали клаксоны. В этой части города на всех зданиях были прикреплены вывески с названиями финансовых фирм - бронзовые, мраморные, золотистые.

Мелман занималась своей ежедневной пробежкой. Когда автомобиль остановился на углу, она, выйдя из тени стеклянного небоскреба, направилась к нему. Эрик обратил внимание на ее блестящие от пота локти и колени, когда она, со смартфоном, висящим на уровне живота, села в машину. Из-за пробежки она тяжело дышала и буквально упала в откидное кресло с таким выражением лица, какое обычно бывает у людей, наконец облегчившихся в туалете.