Константин Романенко

Практически с его книг началось разрушение карточных пропагандистских мифов о «неготовности» СССР к воине, о гениальности «великих» полководцев; об «устаревших» танках, «горевших, как спички»; о сталинском руководстве войной по "глобусу" и 40 тысячах "загубленных полководцев".

Но может быть, бывший «маршал» оставил после себя теоретическое наследие? Нет! Он не оставил сколько-нибудь значимых трудов по военному искусству. Зато за ним тянется иной след. Он всегда умудрялся портить жизнь другим людям. По вине фельдфебеля Тухачевского застрелился в умывальной комнате военного училища юнкер Янковский, из-за его солдафонских придирок покончили с собой еще два юнкера.

Попав на фронт, уже вскоре Тухачевский оказался в германском плену. Он провел здесь всю войну и бежал лишь в конце ее. Причем при не очень приличных обстоятельствах, – нарушив слово чести. Бежал он время прогулки по городу, «разрешенной офицерам без надзора под честное слово». Этим он подставил под удар других пленных офицеров, содержащихся в Ингольштадте, которым после его бегства ужесточили режим содержания.

Симптоматичен и дальнейший список заслуг «полководца». Во время Гражданской войны Тухачевский первым в Красной Армии создал трибуналы, которые «не сидели без дела». За это он удостоился похвалы самого Троцкого. По его вине были замучены в польском плену 100 000 красноармейцев, попавших в концентрационные лагеря после провала бездарного наступления на Варшаву. Но нельзя не вспомнить и о бойцах, бессмысленно зарубленных в боях и расстрелянных шляхетскими пулеметами. Только прикрытие позорного бегства Тухачевского легендарным Котовским, умудрившимся в тяжелых арьергардных боях сметать боевые порядки белополяков, спасло фронт от более страшного разгрома.

Да, он отличился на подавлении Кронштадтского и Тамбовского восстаний. Но здесь Тухачевский блеснул не талантом «стратега-командира», а жестокостью карателя. На штурм фортов Кронштадта, подставляя свои головы, шли военные курсанты и делегаты партсъезда. На Тамбовщине реальную военную победу обеспечила та же бригада Котовского. Это котовцы вступили в боевые схватки с вооруженными мятежниками.

Тухачевский отличился в другом. Он применил «новую» тактику, добивая укрывавшихся в лесах остатки мятежников отравляющими веществами... Как с сарказмом отмечает А. Мартиросян, «пока Тухачевский носился с приказом о том, как коровам на рога противогазы надевать... Котовский, лично участвуя в этой операции, ликвидировал практически всю верхушку повстанческого восстания».

Поэтому не случайно, что летом 1925 года, имея в помощниках Тухачевского, «Фрунзе стал настойчиво добиваться назначения себе еще одного заместителя – Григория Котовского. Легендарного героя Гражданской войны, который еще во время советско-польской компании бок о бок воевал со Сталиным и Буденным.

По сути дела, подбирался совершенно иной военный триумвират – Фрунзе, Ворошилов, Котовский, – в корне противоположный Троцкому и стилю его правления... Однако 5 августа 1926 года Григорий Котовский был злодейски убит наемным убийцей, имя которого стало известно только после развала СССР, – Мейер Зайдер».

Симптоматично, что именно смерть во время операции Фрунзе, 31 октября 1925 года, и убийство Котовского открыли зеленую улицу для дальнейшей карьеры Тухачевского, который стал начальником Генштаба. Смерть Фрунзе и Котовского были подозрительно выгодны выдвиженцу Троцкого.

Но уместен более прямой вопрос: было бы в 1937 году расстреляно столько военных, если бы Тухачевский не организовал заговор? Подобно мифологическому флейтисту, это именно он спровоцировал неосмотрительных военных и увел их в расстрельные подвалы.

Подведем результат: Тухачевский почти фатально приносил зло всем, с кем даже просто соприкасался. Правда, его поклонники пишут, что у него было хобби. Он мастерил кустарные скрипки и даже написал работу о покрытии их лаком. Но дает ли это дилетантское увлечение основание для того, чтобы возводить кустаря-одиночку в ранг заслуженной исторической фигуры?

О планах Тухачевского по оснащению армии 40 тысячами ублюдочных бронированных «тракторов-танков» (!) подробно говорилось выше. И все же нельзя оценивать его планы только с точки зрения очевидного их идиотизма. Исходя из анализа обстановки 1927 года, когда появилось «предложение» Тухачевского, и его признаний, последовавших после ареста, становится ясно, что его планы носили несомненный подрывной характер.

Предложение Тухачевского о гонке примитивного вооружения создавало условия для взрыва внутри страны. И даже не важно, было ли это заблуждением или скрытым вредительством. Его предложения усугубляли трудности жизни народа, и при их осуществлении иноземное нападение рассматривалось бы крестьянами как благо – для избавления от существовавшей государственной власти.

Несомненно и то, что принятие предложения Тухачевского о развертывании 260 дивизий вызвало бы немедленный мощный резонанс за рубежом. Оно не могло быть расценено иначе, как очевидная демонстрация агрессивных намерений Советского Союза. В лучшем случае ведущее к его изоляции на международной арене, а в худшем – служившее поводом к прямому вторжению.

Уже в начале 30-х годов комиссия по подготовке Женевской конференции по разоружению по протекции Лондона поставила вопрос о «пропорциональном довооружении Германии». Смысл этого решения очевиден. Между тем военное командование, разведка Советского Союза прекрасно знали, что еще в июне 1926 года в Лондоне состоялась секретная англо-германская конференция, на которой рассматривался вопрос об организации вооруженного нападения на СССР силами Великобритании, Франции и Германии.

Но важнее то, что в разгар острейшего хлебного кризиса лозунг «танки вместо хлеба» мог создать лишь антисоветские настроения в среде крестьянства. И как отмечает историк, «ведомые волчьим инстинктом собственника, крестьяне могли запросто сокрушить и государство, тем более такое аграрное, как тогдашний СССР». Собственно говоря, это и входило в планы троцкистской оппозиции.

Стремясь приблизить осуществление этих планов, Тухачевский организовал собственный заговор. В этом он признался сам, в собственноручно написанных показаниях. Уже после первого допроса Тухачевский вызвался чистосердечно изложить информацию о заговоре и к 1 июня 1937 года написал рукопись на 180 страницах. Начало формирования военного заговора он отнес к 1932 году.

Однако чтение этих признаний не даст полной картины, если их не связать с действиями других персонажей и в ретроспекции с другими событиями. И начнем с Троцкого. Как указано в эпиграфе к этой главе, еще находясь в ссылке в Алма-Ате, 21 октября 1928 года в «письме друзьям» Троцкий указывал: «В СССР может сложиться военный заговор, и армия может положить конец большевистскому режиму». Намек был более чем прозрачным.