А. ЧЕХОВ - Книга без названия

и порицают настоящее, кричат, что нет идеалов и т. п., но ведь все это было и 20-30 лет назад, это отживающие формы, уже сослужившие [слу] свою службу, и, кто повторяет их теперь, тот, значит, не молод и сам отживает; с прошлогоднею листвою гниют и те, кто живет в ней. Я думал, и мне казалось, что мы некультурные, отживающие люди, банальные в своих речах, шаблонные в на- мерениях, заплеснели совершенно и что пока мы в своих интеллигентных кружках роемся в старых тряпках и, по древнему русскому обычаю, грызем друг друга, вокруг нас кипит жизнь, которой мы не знаем и не замечаем. Великие события застанут нас врасплох, как спящих дев, и вы увидите, что купец Сидоров и какой-нибудь учитель уездного училища из Ельца, видящие и знающие больше, чем мы, отбросят нас на самый задний план, пото- му что сделают больше, чем все мы вместе взя- • тые. И я думал, что если бы теперь вдруг мы полу- чили свободу, о которой мы так много говорим, когда грызем друг друга, то на первых порах мы не знали бы, что с нею делать, и тратили бы ее только на то, чтобы обличать друг друга в газетах в шпионстве и пристрастии к рублю и запугивать общество уверениями, что у нас нет ни людей, ни науки, ни литературы, ничего, ничего!

А запугивать общество, как мы это делаем теперь и будем делать, значит отнимать у него бодрость, то есть прямо расписываться в том, что мы не име- ем ни общественного, ни политического смысла.

И я думал также, что прежде чем заблестит заря новой жизни, мы обратимся в зловещих старух и стариков и первые с ненавистью отвернемся от этой зари и пустим в нее клеветой.

В [писании] священном писании сказано: «Отцы, Л. 3 не раздражайте чад ваших», даже дурных и нику- да не годных чад, но отцы меня раздражают, страшно раздражают; им слепо вторят мои сверст- ники, за ними подростки; [и] меня каждую ми- нуту бьют по лицу хорошими словами.

Внутреннее содержание этих женщин так же серо Л. 4 и тускло, как их лица и наряды; они говорят о на- уке, литературе, тенденции и т. п. только потому,

что они жены и сестры ученых в литераторов; будь они женами и сестрами участковых приста- вов или зубных врачей, они с таким же рвением говорили бы о пожарах или зубах. Позволять им говорить о науке, которая чужда им, и слу- шать их значит льстить их невежеству.

Л. 5 Если Вы зовете вперед, то непременно указывайте направление, куда именно вперед. Согласитесь, что если, не указывая направления, выпалить этим словом одновременно в монаха и революцио- нера, то они пойдут по совершенно различным дорогам.

Л. 6 У писарей в канцелярии начальника острова с похмелья болят головы. Хочется выпить. Денег нет. Что делать? Один из них, каторжник, при- сланный за фальшивые бумажки, изобретает спо- соб. Он идет в церковь, где на клиросе поет быв- ший офицер, присланный за пощечину, и говорит ему, запыхавшись:

– Идите, вам пришло помилованье! Телеграм- му сейчас в канцелярии получили.

Бывший офицер бледен, дрожит, еле идет от волнения.

– А за такое известие с вас на водку следовало бы,- говорит писарь.

– Возьми всё! Всё!

И отдает ему рублей пять… Приходят в кан- целярию. Офицер боится умереть от радости и держится за сердце.

– Где телеграмма?

– Бухгалтер спрятал. (Идет к бухгалтеру.) Общий смех и приглашение выпить.

– Какой ужас!

Потом офицер неделю болен.

Л. 7 К старым, отживающим креслам, стульям и ку- шеткам Ольга Ивановна относилась с такою же почтительной нежностью, как к старым собакам и лошадям, и комната ее была поэтому чем-то вроде богадельни для мебели. Около зеркала, на всех столах и этажерках стояли фотографии неинтересных, наполовину забытых людей, на стенах висели картины, на которые никто никогда не смотрел, и всегда в комнате было темно, потому

что горела только одна лампа с синим абажуром. …(ска)зал: Л. 8 - Мама все говорит о бедности. Все это стран- но. Во-первых, странно, что мы бедны, побира- емся, как нищие, и в то же время отлично едим, живем в этом большом доме, на лето уезжаем в собственную деревню и вообще не похожи на бед- няков; очевидно, это не бедность, а что-то другое, похуже; во-вторых, мне странно, что вот уже де- сять лет всю свою энергию мама тратит только на то, чтобы доставать деньги на уплату процен- тов; если бы, мне кажется, эту страшную энергию мама тратила на что-нибудь другое, то мы имели бы уже двадцать таких домов; в-третьих, мне странно, что самую тяжелую обязанность в семье несет мама, а не я. Для меня это самое странное и ужасное. У нее, как она сейчас сказала, гвоз- дик в голове, она просит, унижается, долги на- ши растут с каждым днем, а я до сих пор палец о палец не ударил, чтобы помочь ей. И что я могу сделать? Я думаю, думаю и ничего не понимаю.

Я вижу ясно только, что мы быстро летим вниз по наклонной плоскости, а куда - черт его знает.

Говорят, что нам грозит бедность, а в бедности будто бы позор, но я и этого не понимаю, так как никогда не был бедным.

Все это в сущности грубо и бестолково, и поэта- Л. ^ ческая любовь представляется такою же бессмыс- ленной, как снеговая глыба, которая бессозна- тельно валится с горы и давит людей. Но когда слушаешь музыку, все это, то есть что одни ле- жат где-то в могилах и спят, а другая уцелела и сидит теперь [в ложе] седая в ложе, кажется спокойным, величественным, и уж снеговая глыба не кажется бессмысленной, потому что в природе все имеет смысл. И все прощается, и странно было бы не прощать. 1 то, что тетушка страдает и не морщится, произво-*^# ^ дило на него впечатление фокуса. 2 [в древности, когда был антропоморфизм и упо- добление стихийных сил и богов человеку, по- клонение пластике и красоте ч(еловече)ского тела

имело смысл, теперь же, когда мы имеем систему мироздания и т. д.] 8 О. И. была в пост(оянном) движении: такие ж(ен- щи»ны, как пчелы, разносят оплодотворяющую цветочную пыль… 4 Не женися на богатой - бо выжене с хаты; не женися на убогой - бо не будешь спаты, а же- нись на вольной воле, на казацкой доле.

Б Алеша: часто я слышу, как говорят: до свадьбы поэзия, а там - прощай, иллюзия! Как это бес- сердечно и грубо! 6 Пока ч(елове)ку нравится плеск щуки, он поэт; когда же он знает, что этот плеск не что иное, как погоня сильного за слабыми, он мыслитель; когда же он не понимает, какой смысл в погоне и зачем это нужно равновесие, к(ото)рое достигается ист- реблением, он опять становится глуп и туп, как в детстве. И чем больше знает и мыслит, тем глу- пее.

Л. 11 Ивашин любил Надю Вишневскую и боялся этой любви. Когда швейцар сказал ему, что барыня только что уехала, а барышня дома, он порылся в шубе и во фраке, достал визитную карточку и сказал:

– Отлично…

Но было совсем не отлично. [Когда он выехал] Выезжая утром из дому делать визиты, [то ему казалось] он думал, что к этому побуждали его условия светской жизни, которыми он тяготился, теперь же [он понимал] ему было понятно, что выехал он делать визиты только потому, что где-то далеко в глубине души, словно под вуалью, та- илась [у н(его)] в нем надежда, что он [в] увидит Надю… И ему стало вдруг жаль, грустно, нем- ножко страшно…