Виктор Улин - Хрустальная сосна

Неподалеку стояла еще одна, красно-каштановая, почти рыжая, с идеально сложенной фигурой и пронзительными светло-зелеными глазами. А ноги у нее были такими, что оторвать от них взгляд мне удалось не с первой попытки. Пока я, стыдясь и укоряя себя, на них смотрел, то вспомнил, что хозяйку их откуда-то знаю. По крайней мере, я ее где-то уже видел - может, на демонстрации… Хоть в нашем НИИ работали три тысячи сотрудников, но за два года многие примелькались, а уж таких девушек у нас было не много. Причем она не отличалась ни чрезмерным размером бюста, ни длиной своих потрясающих ног, ни талией в тридцать сантиметров… Просто присутствовала в ее фигуре такая потрясающая соразмерность всех частей, величин и параметров, что она казалась символом полного совершенства. Ну конечно, - вспомнил я наконец. - Не на демонстрации. В прошлом году, на выборах, где мы оба оказались агитаторами. Она, кажется, тоже была инженером, только работала в другом корпусе. И звали ее то ли Викой, то ли Ликой.

Еще среди отъезжающих была одна незнакомая, невысокая и довольно тощая девица, примечательная лишь тем, что ногти ее сверкали пронзительным перламутровым лаком с блестками, а на голове красовался немыслимой величины - и надо думать, неимоверной твердости - залакированный начес, точно собралась она не в колхоз, а на дискотеку. К тому же ей наверняка не исполнилось и двадцати лет. Остальными были ребята.

В начале десятого, похоже, собрались уже все. Вскоре подошел автобус, и это означало хорошее предзнаменование: в прошлом году мы до половины второго ждали тут автобуса, который застрял где-то по пути из гаража. Мы быстро погрузили свои вещи, забаррикадировав ими наглухо всю заднюю площадку. Маленький толстый шофер принялся яростно материться, что мы перекрыли ему задний обзор, и велел перегружать.

- Найди место, и сам перегружай хоть до развязывания пупка, - спокойно ответил ему бывалого вида парень лет тридцати в выгоревшей до белизны штормовке и маленькой кепочке, сдвинутой на нос - судя по всему. старший нашей смены.

Шофер поругался еще немного, но понял, что спорить бесполезно.

Инцидент был исчерпан; мы сели по местам и тронулись в путь. Среди ребят, кроме нашего Саши Лаврова да моего друга Славки, никого знакомых не оказалось. Правда, двое сразу бросились в глаза. Один крепкий, с торчащими, как у кота, рыжими усами и сверкающей из-под них золотой фиксой, понравился мне открытым лицом и каким-то приятным, дружеским взглядом.

Второй наоборот - сразу не понравился. Не знаю уж, и чем - просто не понравился, и все. То ли темными очками, как у итальянского молодого фашистика, то ли вызывающей прической под мушкетера и жиденькой бородкой, то ли какой-то неуловимой порочностью, проступавшей сразу во всех его чертах.

Его провожала девушка, вернее - молодая женщина с ребенком в сидячей коляске. Судя по тому, как он прощался с нею, жена. Однако этот факт не помешал ему сразу же, как автобус отъехал от корпуса, крепко облапить свою соседку, самую молоденькую из девчонок.

Мы уселись со Славкой. Я хорошо представлял район, куда нас везут. Езды туда было часов пять, если не больше. Славка быстро заснул, и я тоже начал придремывать, уткнувшись лбом в стекло. Автобус не спеша выехал из города, миновал мост и покатился по гладкому шоссе, раскачиваясь, как корабль. Кто-то из парней включил магнитофон, но на него зашипели со всех сторон: в утренний час еще хотелось спать, а разнородность компании пока не располагала к общению. Я все-таки старался бодрствовать: сон в трясущемся автобусе всегда плохо действовал на меня потом. Но спать хотелось ужасно. После аэропортовского поворота к аэропорту автобус свернул с асфальта и, трясясь каждым своим сочленением, запылил по грунтовке. Такая дорога предстояла уже до самого конца. Кругом тянулись спокойные, тихие поля, разделенные кое-где слабенькими перелесками. А слева, в синеющей дали, виднелись далекие горы…

Я не выдержал и закрыл глаза.

А когда проснулся, автобус уже не трясся. И даже не двигался. Он стоял на месте - и даже вроде бы на прежней дороге, среди тех же глубоко наезженных, глинистых колей.

Неужели мы так быстро добрались? И я не почувствовал ни разбитого переезда через железную дорогу, ни даже переправы на пароме?

- Что - приехали уже? - зевнув, спросил я у Славки.

После такого сна, как и следовало ожидать, я чувствовал себя рассыпанным на отдельные винтики.

- Да нет, похоже, приплыли, - покачал головой Славка. - Мотор заглох.

Протерев глаза, я выглянул наружу. Парень в кепочке и выгоревшей штормовке, которого я мысленно уже давно назначил командиром, ходил вокруг автобуса и о чем-то спорил с водителем. Я прислушался.

- Говорю же тебе - движок!! - очевидно, в десятый раз надрывно кричал коротышка-шофер. - Перегрелся карбюратор - и кранты!

- Так заводи его, - спокойно отвечал командир.

- Аккумулятор только посажу, а толку…

- А ты ручкой, ручкой его.

- Говорю же тебе, - шофер хватался за грудь, точно хотел вывернуть себя наизнанку. - Не заведется он. Ни ручкой, ни ножкой, ни хреном собачьим! Я же этот движок лучше, чем ты свою жену, знаю!

- Заведется, - упрямо настаивал командир. - Крутани пару раз - куда он денется.

- Не заведется!

- А мы попробуем… Ну-ка, ты вот, - обратился командир к Лаврову. - Сядь за руль и газуй, когда я буду крутить.

- Ну сейчас он даст жару, - усмехнулся Славка. - Интересно, заведется, или нет?

- Нет, конечно, - ответил я с неизвестно откуда взявшейся уверенностью.

- Кто бы ни был этот герой в кепке, шофер свою машину в самом деле лучше знает.

Хозяина оттеснили в сторону. За руль сел наш Саша, а командир принялся яростно крутить рукоятку.

Автобус сотрясался так, будто ехал по шпалам. Двигатель грохотал, звенел, журчал, иногда даже жалобно всхлипывал - но ни разу не подхватил.

Выругавшись и обтерев потное лицо кепкой, командир отшвырнул ручку.

- Ну что??!!! - набросился на него шофер. - Говорил же тебе, едрит- разъедрит: не трогай, не заведешь! Постоял немного и сам бы завелся. А вы, умники ученые, свечи залили! И теперь вообще ждать, пока обсохнут!

- Зачем ждать? Выверни да продуй, вот и вся недолга.

- Да ну его, неохота возиться… Воздухан снимать, руки пачкать, опять же ключ у меня не помню где, - как-то странно возразил водитель.

- Сами обсохнут, пусть постоят немножко.

- Неохота? Мало ли что кому неохота. Бабушке тоже было неохота выходить за дедушку, потому как ей нравился молодой парень…Тебе неохота - сам выверну. Давай ищи ключ, быстро! - командир взялся за капот, намереваясь его открыть. - Ну-ка, отпусти защелку. Шофер вздохнул.

- Это… Не надо открывать. Он того… не открывается у меня.

- Не понял?!

- Не открывается, - шофер смотрел себе под ноги.