Ильясов Явдат - ЗАКЛИНАТЕЛЬ ЗМЕЙ

- От гулей бежишь? Проклятое селение! Я сам едва уве рнулся. Садись скорей на лошадь за моей спиной, довезу до городских ворот. Не дай бог, они всей гурьбою кинутся в погоню.

Горожанин, пообещав ему денег, уселся на лошадь. Всадник пустил ее вскачь, съехал с дороги - и во весь дух помчался по сухой степной траве к далекому костру.

- Куда везешь?- кричит испуганный парень.

- Молчи!- злобно шипит таинственный всадник и поворачивает к нему черное лицо с желтыми горящими глазами.- Удрать вздумал от нас? Нет уж, хочешь не хочешь, мы тебя этой ночью зажарим. Золото нам ни к чему.- И обхватывает его волосатой рукой...

И обратился юноша с тайной мыслью к богу: "Избавь от злого духа!"- и всадил свой кинжал черному всаднику в спину. Всадил и спрыгнул. Повалил зловонный дым, запахло серой. Конь и всадник с диким воем исчезли в ночной темноте.

Только к рассвету, усталый, истерзанный, с сокрушенным сердцем, достиг наш искатель приключений городских ворот. Оказалось, он поседел за эту ночь. Больше он не ходил на свидания с незнакомыми красивыми девицами. Каково, э?..

Омар не выносил рассказов о сверхъестественном. Немало он настрадался в детских снах от черных, мохнатых, красноротых чертей, лезших ночами в окна и двери. Они отравили ему радость детства. Может, именно из-за нелепых басен об адских муках и бесах и охладел он столь рано к так называемой истинной вере.

- Как жить на свете,- сказал Омар с дрожью в голосе,- если видеть во всех встречных: красивых девушках, приятелях, сердобольных соседях, путниках на дороге - людоедов-гулей?

- Во всех встречных не надо их видеть,- молвил Али Джафар.- Но остерегаться - надо. Следует помнить: один из десяти или даже из трех - непременно мерзкий оборотень, гуль-людоед.

- Ну, ты скажешь! Может, ты тоже - гуль?

- Я? Эх! Будь я гулем... знал бы, кого сожрать.

- Уж не меня ли?- проворчал кто-то в темноте у открытого входа.

- А, Юнус,- хмуро кивнул Али Джафар.- Входи, садись.

В каморку ввалился, сразу стеснив двух приятелей, усатый, широкий и плоский, точно надгробная плита, человек с желтым опухшим лицом, с висячими мешками под глазами. Похоже, наркоман, заядлый курильщик хашиша.

- Почему так поздно жжешь светильник,- хозяйского масла не жалко? Я доложу господину. А ты кто такой?- набросился он на Омара.

- Приезжий.

- Откуда? Почему здесь?

"Ну, началось,- с тоскою подумал Омар.- Почем в Нишапуре ослиные уши, почем в Нишапуре собачий хвост..." Нет, о ценах Юнус не стал его расспрашивать. Его занимала личность самого Омара: как зовут, чей он сын, богат ли родитель, что знает приезжий, что умеет, зачем он прибыл в Самарканд.

- Если б сей муж,- с усмешкой сказал молодой нишапурец Али Джафару,- обратил все свое неисчерпаемое любопытство на приобретение полезных знаний, он стал бы самым ученым человеком в Мавераннахре.

- Может, ты совершил в Нишапуре какое-нибудь страшное преступление, из-за которого тебе пришлось бежать?-продолжал дознание подозрительный усач.

- Да,- вздохнул Омар.- Я напал в ночной темноте на юную дочь шейха медресе.

- И?

- И сделал над нею насилие. Но затем оказалось, что это был сам старый шейх...

- Чего ты привязался к человеку?- обозлился Али Джафар.- Оставь его в покое.

- Я должен все знать, чтоб доложить хозяину,- строго сказал Юнус.

- Ему без тебя все известно! Омар - гость судьи судей. И если он завтра пожалуется господину, тебе будет худо. Приказано: болтовней приезжего не донимать.

- Да?- смутился Юнус.- А мне... э-э... приказано содержать усадьбу в порядке. Ладно,- вздохнул усатый примирительно,-пусть приезжий даст мне дирхем, и я Уйду.

- Дирхем?- удивился Омар.- За что?

- Я - дворецкий. Тут все в моих руках.

"Дай",- тайком кивнул Али Джафар.

- Не дашь - житья тебе не будет в этом доме,- сказал он после.- Подлый человек. Тысячу каверз выдумать может. На каждом шагу станет тебе досаждать. Всех слуг держит в страхе. Деньги у нас вымогает. Я тоже давеча сунул ему дирхем. Тьфу!

"О боже!- подумал Омар сокрушенно.- Мне-то что до их убогих страстей? Чем дурацкий Юнус причастен к миру звезд и таинственных чисел, и чем я, со своими звездами и числами, причастен к пустяковой возне тупых людишек? Дадут мне заниматься тем, к чему лежит душа, что я умею, или так и затянут в свое мерзкое болото?"

- Почему же Абу-Тахир, человек благородный, терпит в доме такого вонючего пса?- уныло сказал он Али Джафару.

- Э! Тому не до мелких домашних дрязг. У судьи судей много дел поважнее. И потом, Юнус хитер и осторожен. Это с нами, со мной и с тобой, он так грозен. Перед хозяином он совсем другой. Знаешь, как устроен подобный человечек: на людях он старается казаться лучше, чем он есть на самом деле. Это я, несчастный, всегда кажусь хуже, чем есть. Потому что подлаживаться не умею.

- И я,- кивнул Омар с печалью.- Всю жизнь меня принимают черт знает за кого. Неуклюж. Невезуч. Ходячее несчастье. Всю жизнь - без вины виноватый. Тягостно это.

- Ничего!- подбодрил его Али Джафар.- Будь всегда везде самим собой - и лучшего не надо.

***

"Просвещенный человек бесстрашен,- прочитал Омар при свече,- и как ему не быть таким?- Книга, которую он перекупил у Али Джафара, оказалась лишь частью многотомного труда Абу-Али, но частью, пожалуй, самой важной сейчас для Омара - о логике.- Смерти он не боится, он щедр и великодушен,- и как ему не быть таким? Он чужд показной дружбе и снисходителен к проступкам других,- и как ему не быть таким? И душою он столь высок, что его не коснутся никакие ущемления со стороны людей,- и как ему не быть таким?"

- Коснутся,- вздохнул Омар.- Еще как! Точно веткой с шипами - к открытой ране. Просвещенный человек, ко всему прочему, утончен и чувствителен, как никто другой, его легко обидеть,- и как ему не быть таким?

"Если передо мной закроют путь в науку,- сказал он себе,- уеду в Баге-Санг, к старику Мохамеду, растить гранаты, сеять ячмень..."

***

Едва сизый кречет рассвета вспугнул и погнал на запад черную галку ночи и следом взмахнул крылами яркий фазан зари, Абу-Тахир Алак призвал к себе Омара Хайяма. Он тепло приветствовал его на обширной террасе, устланной коврами, и пригласил к низкому столику с горячими лепешками, медом и свежим маслом.

Судя по разрезу глаз и выступающим скулам, хозяин - тюрк. Но, по всему видать, учен, прочно прижился в городе и хорошо говорит на дари, старом местном языке.

- Кто, что, зачем - расспрашивать не буду, в письме шейха Назира сказано все нужное. Один вопрос: чем, сын мой, ты хотел бы заняться у нас в Самарканде?

"Чем? О боже,- подумал Омар,- чем угодно, лишь бы с голоду не умереть в чужой стране. И заработать немного денег на обратную дорогу".

- Я мог бы... учить в мектебе малых детей. Или - быть письмоводителем. У меня хороший почерк.