Ильясов Явдат - ЗАКЛИНАТЕЛЬ ЗМЕЙ

Упругий атласный ветер течет по синей долине, шелестит листвой гранатовых деревьев - и страницами будущей книги.

В Самарканде чисто, уютно. Нежно-алый огонь высоченных кирпичных стен общественных зданий начинает отступать на освещенной стороне перед яркой золотистой охрой; в густой синеве теневой стороны расплывчато-нефритовые кроны прислонившихся к строениям чинар выступают все отчетливее, меняя окраску на зеленую теплую с еле заметным красноватым налетом.

Во дворе, под огромным вязом, еще холодный сумрак. Но где-то на женской половине дома, проснувшись, уже лепечут дети.

Омар спокоен. Душевно свободен. Он бодр и могуч. Разум его невозмутимо ясен. Он будет писать свой трактат. Он напишет его!

- Три дирхема,- шепнул Юнус ему во дворе.

- А?- не понял Омар, как никогда далекий от Юнуса с его заботами.

- С тебя три дирхема.

- Ах, да...- Омар на радостях дал ему десять.

- Алгебра, альмукабала,- сердито бормочет Юнус. Сам дворецкий Юнус бредет на базар, а вороватый шакал дурных его помыслов рыщет вокруг молодого Омара Хайяма.- Мы тоже учились в медресе. И знаем: глупее науки, чем алгебра, нет на земле. Но, оказалось, она в цене, а? Стол, и жилье, и заботу. И деньги. И я - ухаживай за ним. Ну нет. Пусть корпит над своими туманными доказательствами,- я их опровергну. Или я дурнее его! Разве я не умею читать и писать? Если он еще сопливым мальчишкой одолел эту премудрость, то я-то, взрослый, опытный, умный, в два счета ею овладею. Пиши, любезный! Пиши свой трактат. Настанет час, я тебя посрамлю. Есть что-нибудь по алгебре?- спросил он в книжном ряду.

- "Книга по алгебре и альмукабале" Мухамеда аль-Хорезми,- ответил один из торговцев.

- То, что надо! Сколько? Четыре дирхема? Ох! Ладно, давай ее сюда.

Зажав книгу под мышкой, он пошел к харчевне - и столкнулся с дворником Али Джафаром, покупавшим новую метлу.

- О?- удивился Али Джафар.- Ты - и вдруг с книгой! Зачем она тебе?

- Погоди,- зловеще произнес Юнус.- Я покажу твоему ученому другу!

- Покажешь... за что?

- Я его ненавижу!

- Уже? Но за что?

- Ну, он - такой...

- Какой?

- Ну, какой-то... не такой.

- Понятно!- усмехнулся Джафар.- Но мой совет: ты лучше его не трогай. Вот именно, он не такой. Оставь человека в покое.

- Нет, я от него не отстану... пока он живой.- Юнус с книгой под мышкой прошел под навес.

Увидев книгу, ему сразу уступили место на помосте, покрытом пятнистой кошмой. Ага! У нас на Востоке простой народ уважает ученых людей. Зато, говорят, в какой-то стране на закате, не то Рум, не то Рус, чем умней человек, тем больше обид ему от невежд.

Алгебра, альмукабала. Или я дурнее его? Разве я не умею читать и писать?..

Он с нетерпением раскрыл книгу, перелистал. О боже! Цифры. Значки. Хм... Ну, ничего. Разберемся. Вот, например: "Вещь относится к... э-э... квадрату, как... э-э... квадрат к... э-э... кубу, отсюда неизбежно следует, что уравнение, содержащее квадрат и куб, равносильно уравнению, содержащему вещь и квадрат". Э-э... Что бы это могло означать?

Долго сидел Юнус на помосте, злобно листая книгу. Но безуспешно. На самой твердой булыге останется след от зубила. Но мозг Юнуса оказался тверже любого камня, и никакой острый угол, изображенный в книге, не оставил на нем и малейшей царапины. Юнус попросил трубку с хашишем, но в голове еще больше помутилось. Дворецкий даже заледенел от ненависти к человеку, который не тольго отлично разбирается в этой чертовщине, но может вполне ее опровергнуть или доказать.

Нет, надо начинать с азов. Зайду-ка, решил приунывший Юнус, в медресе, к математику Зубейру,- даже хозяин не раз обращался к нему за помощью. Правда, придется истратить шесть оставшихся дирхемов,- но на какие жертвы не пойдешь ради знаний?

...Алгебра, алгебра! Альмукабала.

Пиши, любезный. Пиши свой трактат.

Настанет час...

Румяный сдобный Зубейр очень рад Юнусу:

- Почтенный судья судей послал за мною? Я сейчас...

- Не торопись,- сухо сказал дворецкий.- Почтенный судья судей не нуждается больше в твоих услугах. У него теперь свой домашний математик. Весьма одаренный молодой человек.

- Молодой?- испугался Зубейр.- Одаренный?- И, сразу обессилев, шлепнулся жирным задом на кошму.- Из каких таких болот он вылез?

- Из Нишапурских.

- Проклятье!- Зубейр вскочил, забегал по келье. Его объемистое брюхо колыхалось, мотаясь из стороны в сторону, точно бараний курдюк.- Жили тихо, спокойно, в достатке. Откуда берутся на нашу голову эти одаренные? Давно, казалось бы, всех извели. Значит, я потерял верный доход? Твой господин уже не даст заработать.

- Не даст,- подтвердил Юнус.- Он осыпает деньгами нового помощника. Нынче утром двести дирхемов ему отвалил.

- О аллах! Как его зовут?

- Омар Хайям.

- Не слыхал о таком.

- Вот, услыхал.

- Хайям, Хайям... Странное прозвище! От арабского "хайма" - палатка?

- Или "хайя" - змея.

- Это скорей всего! Что же делать?- Зубейр беспомощно уставился на Юнуса.- Нельзя допустить, чтоб какой-то заезжий ловкач, юнец, хлеб у нас отбивал.

- К тому же он будет писать для судьи ученый трактат по алгебре,- подсыпал яду жестокий Юнус.

- О! Час от часу не легче. Он совсем нас погубит. Что же делать, а?

- Я тут... хочу изучить, опровергнуть...- Юнус показал ему книгу.

- Ты?! О боже!- Громкий хохот чуть не разодрал Зубейру нутро, а дворецкому - слух.- Мой дорогой! Лучше не пробуй. Поздно. Я всю жизнь занимаюсь алгеброй - и то иногда захожу в такой тупик, что хоть бейся головой о стенку.

- Тогда,- прохрипел огорченный Юнус,- на что мне эта дурацкая книга, куда ее деть?

- Оставь. Мухамед-аль-Хорезми? Загляну, полистаю.

Не доводилось.

Дворецкий слукавил:

- Я купил ее за шесть дирхемов.

- Хорошо. Уплачу. Когда-нибудь.- Он снова упал на кошму.- Может,- потер Зубейр ладонью низкий лоб,- пригласить его в медресе, испытать - и осмеять всем собранием? Нет, опасно. Если он и впрямь учен, то сам осмеет всех нас. Позор на всю страну! Позор, позор... Слушай!- вскинулся Зубейр.- Ты не заметил: нет ли у него... какого-нибудь изъяна? Порока? Дурной привычки?

- В двадцать два года?

- Ну, кто знает! Вспомни, каким негодяем ты был в двадцать два, А вдруг он мужеблуд или пьяница?

- Не похож. Даже хашиш не курит, стервец.

- Жаль. Повременим. Когда он приехал?

- Вчера.

- Э! Подождем. Если в нем есть червоточина, он успеет скоро ее проявить. А ты - наблюдай. Старайся заметить что-нибудь, за что можно уцепиться - и раздуть на весь Туран. Или, лучше всего, сам постарайся завлечь его в ловушку. Без женщин-то он, наверно, не живет? Подсунь ему дочь. Пусть она побудет с ним - и поднимет крик: он, мол, взял ее силой, нарушил девичью честь.

- Не выйдет, приятель! Ее девичья честь уже давно нарушена.

- Ну, это можно подстроить...

- Перестань! В тюрьму затолкать меня хочешь? Забьш, кто у него покровитель?