Тим О'Брайен - Вещи,которые они несли с собой

Убедиться в правдивости рассказа о войне можно, задавая вопросы. Скажем, кто-нибудь рассказывает свою историю, а потом вы спрашиваете его: «Правда было так?», и, если ответ оказывается по делу, понимаете, правду вам рассказывали или нет.

К примеру, эту историю все знают. Четверо парней идут один за другим. Плавно прилетает граната. Один парень прыгает на нее и подрывается, спасая жизни других трех.

Это правда?

Ответ важен.

Вы почувствуете себя обманутым, если такого никогда не происходило. Без шокирующей реальности эта история есть всего лишь очередной стеб, чистый Голливуд, неправда в том же смысле, в каком все подобные истории - неправда. Даже если бы это и произошло на самом деле, - быть может, такое и было, всякое бывает, - вы знаете, что это не может быть правдой, потому что истинность правдивого рассказа о войне заключается в правде совсем не такого толка. В отрыве от всего прочего не имеет значения - было это или не было. Что-то может произойти и быть совершенной ложью; чего-то может и не произойти, а оно правдивее правды. Вернемся к примеру с четырьмя приятелями и гранатой. Граната взрывается. Один парень прыгает на нее и берет на себе весь взрыв, но это могучая граната и все в любом случае погибнут. Прежде чем они умрут, один из априори мертвых парней спрашивает, «Какого хуя ты это сделал?», а прыгнувший ему и отвечает, «Зато я теперь герой», и другой парень начинает улыбаться, но он мертв.

Такова правдивая история, которая никогда не случалась.

Двадцать лет спустя я все еще вижу солнечный свет на лице Курта Лимона. Я вижу его поворачивающимся, бросающим взгляд на Рэта Кайли, затем его смех и тот любопытный полушаг из тени в солнечный свет. Его лицо коричневое и светящееся, и когда его нога запустила ловушку, в тот момент, ему, наверное, казалось, что это солнечный свет его убивает. Но это был не солнечный свет, а заряженный снаряд от 105-мм гаубицы. И если бы я мог когда-либо написать историю правильно: как солнце осветило, подняло и швырнуло его на то дерево, если бы я мог каким-то образом воссоздать фатальную белизну того света, быструю вспышку, очевидные причину и следствие, тогда вам пришлось бы поверить в то, во что поверил Курт Лимон, для которого это была последняя истина. Его погубил солнечный свет.

Время от времени, после рассказа этой истории, кто-нибудь непременно подходит ко мне, и говорит, что ей она понравилась. Причем это всегда женщина. Обыкновенно это женщина в годах, добрая и человечная. Она пояснит, что, как правило, она терпеть не может истории о войне: она не может понять, почему люди хотят валяться в крови и плоти. Но эта история ей по душе. Бедный буйволенок опечалил ее. Иногда случается и немного слез. Она посоветует мне оставить все это позади меня. Найти новые истории.

Я не скажу, но подумаю.

Я представлю себе лицо Рэта Кайли, его горе, и подумаю, ну и тупая же ты дура .

Потому что она не слушала меня.

Это была не история о войне, а история о любви .

Но этого говорить нельзя. Все, что вы можете сделать, так это рассказать ее еще раз, терпеливее, там - добавляя, там - сокращая, что-то и выдумывая, чтобы получить настоящую правду. Нет Митчелла Сэндерса, вы ей скажите. Нет Курта Лимона, нет Рэта Кайли. Нет буйволенка. Нет колонны. Нет буйволенка. Все вымысел. От начала до конца. Каждая чертова деталь - горы и река и особенно бедненький тупой буйволенок. Ничего из рассказанного не было. Ничего. И даже если бы это и произошло в действительности, то не в горах, а в маленькой деревушке на полуострове Батанган, и что тогда как из ведра лил дождь, и однажды ночью парень по имени Стинк Хэррис проснулся, визжа из-за того, что у него была пиявка на языке. Вы можете поведать правдивую историю о войне, если просто поведаете. И последнее, конечно, правдивая история о войне на самом деле как раз никогда не о войне. Она о солнечном свете. Она о том, как по-особенному заря разливается по реке, когда вы знаете, что должны пересечь эту реку и двигаться в горы и делать то, что вы боитесь делать. Это все про любовь и память. Это про печаль. Это при сестер, которые никогда не отвечают на письма и людей, которые никогда не слушают.