Тиамат - ЭКЛИПСИС

Он чувствовал, что начинает злиться. В последнее время Кинтаро только и делал, что выбивал у него почву из-под ног, лишал уверенности в себе, разрушая привычную картину мира. Он говорил странные вещи, которые не были правдой в понимании эльфа, но все-таки объясняли те или иные стороны жизни, для которых у Итильдина не было объяснений.

Кинтаро подошел ближе.

- Твои традиции остались в степи, там, где я вышиб тебя из седла и лишил невинности. Тебе до сих пор страшно об этом вспоминать? - добавил он, увидев, как вздрогнул эльф. - А для меня это сладкое воспоминание. Очень сладкое. - Он взял лицо Итильдина в ладони и поцеловал в губы.

- Почему? - спросил эльф неожиданно для себя, вырываясь из его рук. - Разве тебе нравится причинять боль, унижать чужую гордость?

- Я просто хотел тебя. Кто бы на моем месте отказался? Даже благородный кавалер Ахайре не смог.

- Что во мне такого, что люди не могут смотреть на меня иначе, чем с похотью? - вырвалось у эльфа.

Кинтаро вдруг расхохотался, весело, искренне, и Итильдин посмотрел на него с изумлением. Отсмеявшись, вождь вытер слезы с глаз и сказал:

- Ты как ребенок, который не знает жизни и еще не обучился притворству и лицемерию. Привыкай жить среди людей, куколка. Ты сам это выбрал. Давно пора забыть про ваши чертовы традиции и перестать корчить из себя ледышку.

- Почему ты думаешь, что можешь меня поучать? - с досадой спросил Итильдин. - Почему ты думаешь, что можешь судить обо мне?

- Потому что я сам через это прошел. Я не родился в Диких степях, я пришел сюда десять лет назад, отказавшись от своей прошлой жизни, от своей семьи, от страны, которая была мне родной. Как ты, эльф. Я тоже сделал свой выбор.

Итильдин долго молчал, и эссанти тоже ничего не говорил, опираясь о каменную кладку колодца и задумчиво глядя вдаль. Мысли у эльфа разбегались. Было странно разговаривать с Кинтаро без ненависти и оскорблений. Он был мирным, искренним и открытым, как будто больше не нес в себе угрозу. Сейчас его общество даже казалось приятным.

Стремясь прогнать это ощущение, Итильдин сказал холодно, почти грубо:

- Мне не нужна твоя откровенность. Не делай вид, что мы друзья, это не так. Мы собирались поговорить об Альве Ахайре, а не обо мне или о тебе.

- Куколка, наши жизни связаны между собой. Или мы развяжем этот узел, или начнем сплетать их дальше.

Эльф не нашелся, что возразить.

- Об этом я хотел поговорить. Почему рыжий не соглашается? Ты его попросил?

- Нет, - честно ответил Итильдин.

- Но он спрашивал тебя?

- Нет. Он и так знает, что я могу ответить.

- И что же?

- Что я сделаю так, как он хочет.

- Проблема в том, что рыжий сам не знает, чего хочет, верно?

- Возможно.

- А чего хочешь ты?

- Мне все равно.

- Ты говорил, что ненавидишь меня.

- Можно ли ненавидеть ураган или лесной пожар? - Итильдин пожал плечами. - Кроме того, я знал, что отдаю себя в твои руки, когда пришел просить помощи. Я дал слово.

- Я не спрашиваю, что ты должен делать. Я спрашиваю, чего ты хочешь. Каков твой интерес в этом деле, эльф?

Итильдин поколебался и нехотя сказал:

- Мне легче терпеть твое общество, чем кавалеру Ахайре его лишиться. Ты даешь ему то, что не могу дать я. И если энкины действительно будут нас преследовать, нам пригодится твой воинский опыт.

- Достаточно честно. - Кинтаро смотрел на него в упор своими черными блестящими глазами. - Тогда почему он мне отказывает?

Мимолетно Итильдин поразился перемене, произошедшей с вождем эссанти. Это был не тот самоуверенный и насмешливый варвар, которого он привык видеть. Как будто бы он вдруг предстал перед эльфом безоружным. Теперь Итильдин понимал истинную природу его чувств к Лиэлле. Без сомнения, это была любовь. Итильдин мог считать его своим врагом, но жизнь возлюбленного доверил бы ему без колебаний. Эльф подумал, что Кинтаро, возможно, сам не понимает, что влечет его к Альве, и по губам его скользнула улыбка.

Кинтаро посмотрел на него с подозрением и нахмурился.

- Ответь мне, куколка. Ты знаешь рыжего лучше, чем я. Если он не может сам решить, мы решим это между собой. Ответь мне, чтобы мы наконец сдвинулись с места. Почему?

- Может быть, потому, что ты варвар из Диких степей, убийца и насильник? - ответил ему Итильдин не без злорадства.

Кинтаро усмехнулся.

- Нет, не потому. Между прочим, я убил меньше Древних, чем ты - воинов эссанти. И силой я за всю жизнь одного тебя взял, хочешь верь, хочешь нет.

Эльф вздохнул. Вот опять Кинтаро переворачивал все с ног на голову. Итильдин хотел бы не верить ему, но способности Древних мешали. Он прекрасно знал, что эссанти не лжет.

- Он боится твоей власти над ним, - сказал наконец Итильдин.

- Но он тоже имеет надо мной власть, - сказал вождь с некоторым усилием и отвернулся.

- Так скажи ему об этом. Скажи, что ты его любишь.

Эссанти долго молчал, потом проговорил отрывисто:

- Я не бросаюсь такими словами.

- Ты хочешь только брать и ничего не давать взамен.

- А лучше, как ты, не брать ничего, только отдавать?

- Ты просто боишься признаваться в любви, - ответил ему эльф с мстительным наслаждением, отыгрываясь за начало разговора, когда он был вынужден слушать поучения варвара. - Это слабость.

- На себя посмотри, - насмешливо парировал Кинтаро. - Каждый раз отбиваешься от меня, потому что тебе приличия не позволяют сказать грязному варвару «да».

Эльф вдохнул и выдохнул через расширившиеся ноздри, смерил вождя эссанти гневным взглядом, но не смог ничего сказать. Кипя от злости, он повернулся и зашагал обратно к шатру. Кинтаро был невыносим. Разговор с ним не подчинялся никакой логике, и он умел выводить эльфа из себя одним взглядом, одним словом, одним своим глумливым тоном.

«Почему он? Почему именно он?»

Насколько было бы проще, если третьим стал кто-то другой, кто вызывал у эльфа уважение и восхищение. Хотя бы Лэйтис Лизандер. Да кто угодно, только не этот беспринципный распущенный варвар, пробуждающий в окружающих самые низменные инстинкты.

И в то же время Итильдин знал, что это не мог быть никто другой.

- Я еду с вами, - заявил Кинтаро откровенно нагло.

Кто бы поверил, что варвар добьется своего таким образом?

- Черта с два! - запальчиво крикнул Альва. - То, что я с тобой трахаюсь, не значит, что я буду делать это всю жизнь! Мы уезжаем одни, и только попробуй нас удержать!

- Давай, сознайся, Альва, что ты меня боишься, - поддразнил его вождь эссанти, улыбаясь, но глаза его оставались серьезны.

- Я не боюсь, - ответил кавалер Ахайре упрямо, но глаза все-таки отвел.

- Ты же знаешь, я никогда не причиню тебе вреда.

- Не рассказывай сказки. Такие, как ты, всегда приходят и берут, что им нужно, никого не спрашивая.

- Я делаю только то, что ты хочешь.