Тиамат - ЭКЛИПСИС

Как принято всюду, где существуют традиции гостеприимства, их накормили, не задавая вопросов. Вино было густым и сладким, хлеб - душистым и свежим, оленина - хорошо прожаренной, отдающей пряными степными травами. Трапеза прошла в молчании, которое вовсе не вызывало неловкости. Все наслаждались едой и умиротворенным спокойствием, воцарившимся в лагере.

Имен никто не спрашивал и не называл. Создавалось впечатление, что таинственные незнакомцы и так все о них знают. Они то и дело обменивались многозначительными взглядами, будто общались без слов. Альве хотелось завести разговор, но он не знал, с чего начать. Спросить, как они оказались в таких нарядах посреди степи, да еще без лошадей? Спросить, как они узнали, что портал приведет именно сюда, а не в Селхир? Спросить, кто они такие и чего хотят? Внутреннее чувство подсказывало Альве, что ему все равно не ответят. Здесь, у этого костра, под этим небом, любые вопросы прозвучали бы неуместно. Разрушили бы ореол волшебства, тайны, окружавший пришельцев. И разве он сам в глубине души не догадывался, с кем столкнула их бархатная степная ночь?

Глаза у женщины были темно-синие, как грозовое небо. Она смотрела в упор, и взгляд ее смущал Альву. Отведя глаза, он увидел, как Кинтаро с молодым воином встали, берясь за мечи, и отошли подальше от костра - всласть порубиться. Два серебряных эльфа застыли в молчании, глаза в глаза, ладони в ладонях. Слова были не нужны.

Женщина взяла его за подбородок и повернула лицом к себе.

- Похож на отца, - шепнула она, прежде чем прижаться к его губам горячим ртом.

Они целовались долго и страстно; она смаковала поцелуи, будто пила нектар с его губ, будто стремилась вобрать в себя каждый его вздох. Захоти она большего, кавалеру Ахайре и в голову бы не пришло отказать. Но ей было достаточно поцелуев. Необязательно срывать розу, чтобы насладиться ее ароматом. Просто она была из тех, кто не пропускает ни одной розы.

А потом все кончилось, будто развеялся сон, и они остались в лагере одни: Альва с блаженной улыбкой на губах, потный и запыхавшийся Кинтаро с мечом - видно, новый знакомый успел его как следует погонять - и раскрасневшийся от волнения Итильдин, утративший всю свою сдержанность.

- Ты видел клинок? - воскликнул он возбужденно. - Это Агларос, Рассветный Луч. А панцирь под плащом? Мифриловый, с узором «летящие лебеди»! Не может быть, чтобы ты его не узнал, - добавил он, видя непонимающие глаза Альвы. - Его статуя стоит перед входом в Нэт Сэйлин.

- Хочешь сказать, парень вырядился Дирфионом?

- Это и есть Дирфион. Мой давно умерший предок. Тот, к кому мы взываем в минуту опасности. Величайший эльфийский воитель.

Альва открыл было рот, чтобы отпустить ехидный комментарий, и снова его закрыл. Разве он сам не думал примерно о том же? Но одно дело подозревать, а другое - признать вслух, что они только что отужинали с легендарными героями древности.

- Я никогда особенно не верил в небожителей, - пробормотал он.

- Эх вы, образованные люди, - патетически провозгласил Кинтаро. - У вас боги живут в храмах да в книжках. А у нас они приходят, садятся к костру и спрашивают, как прошла зима, удачной ли была охота, сколько народилось крепких мальчишек и черных жеребят. Вот я его и спросил: правду ли сказывал Тэнмару, что видел его рядом с собой в бою. А он говорит: «Тэнмару до тебя был самым доблестным воином эссанти, с таким рядом сражаться - удовольствие». Эх, хотел бы я посмотреть на него в бою. В поединке-то против него еле выстоял, да и то потому, что он дрался вполсилы.

- Не понял?

- Это был Аманодзаки, - терпеливо пояснил степняк. - Бог войны. Видел у него меч на лбу? Он похож на брата своего Китабаяши как две капли воды, только брат его носит щит, и на лбу у него тоже щит нарисован, в знак того, что он бог мира. Говорят, молния ударила в камень, камень раскололся, и внутри нашли их, крошечных, совсем младенцев, с узорами по всему телу. Всегда было интересно - неужто у них и это дело тоже разрисовано? - Кинтаро ухмыльнулся, похлопав себя по ширинке.

- Ну да, а дамочка была сама воительница Ашурран, - с ехидцей протянул Альва… и осекся.

Потому что именно Ашурран, как ее описывают легенды, она и напоминала. А щит ее был щитом Золотого Льва, добытым у морского дракона.

Ну и дела.

Альва долго еще мог бы размышлять, кого же все-таки они встретили на равнине Терайса, если бы не вспомнил вдруг, что они провели в разлуке целый год. Сколько предстоит наверстать упущенного! Он крепко взял Кинтаро за косу и потянул к приоткрытому пологу шатра.

- Я хочу трахнуть тебя в моем настоящем обличье. И сказать «я тебя люблю» на всеобщем. А ты, мой серебряный эльф, подберешь выживших.

Не было ничьих нескромных глаз, и некому рассказать, как это было. Наверное, так же, как и всегда - человечество за тысячелетия своего существования придумало не так много способов для любви. Обычная, повседневная магия, которой владеет всякий, кто искренне любит и любим, кто желанен и желает своего возлюбленного, кто изучил каждую родинку, каждую трещинку на губах своего партнера, но не потерял новизны ощущений. Страсть переполняла их, страсть и яростная жажда: прикосновения, проникновения, слияния. И даже если бы вокруг царило белое безмолвие снежной пустыни, им бы не было холодно.

Удовольствие - не апельсин и не яблоко: становится больше, если его разделить. Наслаждение - не колодец: сколько ни черпай, не иссякнет. Любовь - не золото: сколько ни раздаривай, все прибавляется.

До утра они так и не уснули, переходя от ласк к разговорам и обратно. Не говорили только о странных пришельцах, которых никогда прежде не видели, но сразу узнали. Да и вообще забыли, как будто никого и не было. Такова особенность общения с Младшими богами: человек забывает все, что они сказали, и их самих, кроме того, о чем они сами бы хотели оставить память. Так, они знали, что за холмами археологи из столицы раскинули лагерь, и в этом лагере они найдут самый радушный прием. Знали, что портал промахнулся на пятьдесят миль по воле богов, а не по вине Дэм Таллиан. Знали, что они снова вместе, что любят друг друга и счастливы, как никто другой в целом мире - но это они знали и без Младших богов.

…Ашурран ступила на мраморные плиты Небесного дворца, расположенного всюду и нигде: в лунном свете, в полярном сиянии, в солнечных бликах на воде, в тени ледников, в отражении неба в водной глади.

Воительница бросилась на ложе, застеленное леопардовой шкурой, и перекатилась с боку на бок, будто игривая кошка.

- Как похож на отца! - мечтательно сказала она, касаясь губ кончиками пальцев.

- Вижу, ты довольна своим потомком, - пророкотал, появляясь рядом с ней, Аманодзаки. Он говорил на оман эссанти, на архаичном его варианте, бывшем в ходу полтысячи лет назад, но она без труда его понимала. - В следующий раз заставлю тебя поделиться. Женщина, как только сумела ты породить такой ходячий соблазн?