Ковалевская Елена - Письмо с которого все началось

На протяжении всей трапезы я чувствовала на себе чей-то взгляд. Пыталась определить, кто бы это мог быть, даже оглядывалась украдкой, но так и не смогла. За столами сидели около десятка паломников, трое братьев из непонятно какого ордена, несколько путешествующих монахов из духовенства и сопровождающие их беллаторы из ордена Святого Георга, четверо из братьев-прислуживающих. (Беллатор (bellator) – воин (лат.)) Кто из них – неизвестно. Ели в молчании. Под конец я настолько извелась от сверлящего меня взгляда, что едва сдерживала желание выскочить отсюда. Но вот вечеря практически закончилась, и настоятель поднялся со своего места, ознаменовав ее завершение. Мы тоже встали, и только направились к выходу, чтоб пойти к себе, как Агнесс обратилась ко мне с вопросом.

Герта тут же оборвала ее:

– Рот закрой! – так яростно прошипела она, что Агнесс прикусила язык. Та-ак! Похоже, и старшей сестре что-то не понравилось во время трапезы.

Мы в полном молчании поднялись в келью, только начали распаковывать вещи, как Гертруда обратилась к девочке:

– Еще раз чего-нибудь спросишь при посторонних – месяц заставлю молчать! – да-а, старшая сестра не на шутку рассвирепела.

Агнесс сникла и нахохлилась, вроде как собираясь заплакать. Я же, не обращая внимания на ее понурый вид, тихо спросила у Герты:

– Тоже почувствовала?

– Тут бревно только не заметит… – так же тихо ответила та. – Но кто это был, я так и не определила. А ты? – обратилась она к Юзе, которая на своем топчане расстилала постель.

– Да вы обе дурью маетесь! Мерещится вам, что ни попадя.

– Ничего нам не мерещится, – немного возмущенно ответила я сестре, отрываясь от разбора сумки. – За нами наблюдали. Значит я была права, когда заставила всех напялить на себя доспехи.

– Чего права-то?! – возмутилась Юозапа, бросив расправлять одеяло и подходя ко мне. – Теперь будем таскаться с ними за спинами, ни к уму, ни к сердцу.

– Вот и хорошо, – из ее фразы я умудрилась сделать немного нелогичный вывод. – Зато эти загадочные соглядатаи не знают, что они у нас есть. Только как бы нам поступить, чтоб они и дальше не знали?

– Да кому мы нужны?! – возмущенно возразила Юза.

– Может сделать вид, что мы ничего не заметили? Выедем так, а потом переоденемся за городом, – предложила Герта, не обращая внимания на последнюю реплику сестры. Когда Гертруда чувствовала даже смутную угрозу, она предпочитала встречать ее во всеоружии.

– А я не собираюсь опять туда-сюда с одеждой бултыхаться! – меж тем продолжила сопротивляться Юозапа. – Надоело! Сначала Фиря чудит, а теперь ты тоже! И вообще…

Мы встали тесным кругом посреди кельи, и продолжили тихо обсуждать сложившуюся ситуацию между собой, хотя все наши разговоры больше походили на шипение клубка рассерженных змей. Старшая сестра поддерживала мою сторону, начиная понимать, что все мои подозрения имеют под собой основу. Юозапа наоборот крутила пальцем у виска, утверждая, что у нас крыша поехала. Агнесс сиротливо уселась на дальнем топчане и молча плакала, пытаясь подавить всхлипы. Все же довели младшую сестру до слез. С одной стороны жаль ее, девчонка совсем, с другой – быстрее всему научится, легче в пути будет и ей, и нам. Если такая нежная, чего к нам пришла? Отправлялась бы куда-нибудь к элиониткам и молилась себе по-тихому, не покидая стен монастыря.

– Рясу сверху накинем, покровом прикроем, а как отъедем, снимем, – волевым решением я поставила точку в споре, и дала распоряжение по келье: – А сейчас все спать! Дверь свободным топчаном подпереть, сумки перепаковать, чтоб завтра с утра не мешкая уехать.

Поднялись по темноте, еще до заутрени. По-тихому собрались, и спустились в конюшни, чтобы оседлать лошадей. Агнесс встала с опухшими глазами, видимо всю ночь проплакала. Лучше бы спала, честное слово! Теперь половину дня носом клевать будет. Что-то совсем мы девочку затюкали, даже жалко становится… Хотя будет сожалеть, это для ее же пользы. А то, ну в самом то деле, какая из нее боевая сестра? Пока сплошная размазня.

Из госпиталя выехали без проблем: один из братьев, стоявших в ночном карауле, открыл ворота и выпустил нас. Быстро добравшись по пустынным улочкам до выезда из города, мы махнули на прощанье сестрам из караула и покинули Витрию, а потом, направив коней на восток, зарысили в сторону Битунской дороги.

Солнце медленно выплыло из-за несжатых полей, окрашивая их в золотисто розовый цвет. Тинькали и свистели утренние птахи. Мы проехали городское предместье, его аккуратные и не очень пригородные усадьбы, ее кожевенные и гончарные слободки. Едва лишь из виду скрылись последние строения, скинули рясы и бодрой рысью припустили по прямой как палка дороге в сторону Каменцов – майората герцогов Рибургов. А после них и до границы с Канкулом будет рукой подать.

Агнесс кулем болталась в седле, но на ее неловкость никто внимания не обращал. Не может – научится, не хочет – заставим научиться. И зачем нам ее настоятельница навязала? Ведь ясно же как божий день, что девочка ничего не умеет. Да еще таинственность странную с пакетами и приказными письмами развела. Неужели Агнесс доверенное лицо матери? А может кого из епископата? Тогда с ней надо держать ухо востро. Только шпионов и доносчиков мне в четверке не хватало! Ладно, поживем – пожуем, и видно будет! Кстати, где-нибудь к обеду надо будет остановиться, дать лошадям отдых, ведь без вьючных едем, а у нас вес довольно приличный. Орденские кони хоть и выносливые, но не настолько же.

Ближе к полудню нас стал настигать орденский разъезд. Вот только чей? Видно, что орденский – амуниция и кони справные, а вельможные столь малым числом не ездят. Отсюда цветов одежд не видно, да и не все обязаны их в дороге носить. Тройками разъезжают многие: орден Святого Кристобаля Сподвижника – братья защищающие все земли с севера от набегов Гугритов – варварских племен, многобожников поганых, орден Святого Жофре Благочестивого, орден Святого Бенедикта путешествующего, орден Тишайших – нашей разведки на границах Церковного союза, орден Святого Варфоломея Карающего в том числе. Кто из них – гадать можно до бесконечности. Я старалась как можно реже оборачиваться назад, чтобы не вызвать подозрения. С другой стороны не буду же я шарахаться от каждого куста? Может Юозапа права, я сдуру переполошилась, а на самом деле пугаться здесь нечего. Эка невидаль – второй пакет доставить! Да у меня в жизни события покруче оборот принимали! Гораздо круче. Если впредь я начну вздрагивать от каждого неизвестного мне чиха, то следует бросать служение, отправляться в дальний скит и не казать оттуда носа. Вот ведь пропадь! Не могу отделаться от неприятных ощущений. Бывает же так: вроде все хорошо, а у тебя на душе неспокойно, ровно гадость какую-то ждешь, и никуда от этого деться не можешь. Все, хватит бабские сопли разводить! Будет реальная опасность – буду дергаться. И нечего над сестрами издеваться, после привала предложу основные тяжести поснимать. Мотыляюсь из стороны в сторону, позорище! Мне аж стыдно стало за свое малодушие.