Ковалевская Елена - Письмо с которого все началось

Хотя может сестры и правы – действительно, становилось жарковато, а ведь еще не полдень. Сентябрь выдался чересчур теплым, осень не думала вступать в свои права, листва по-прежнему зеленела на деревьях. К тому же бригантина давила на плечи до невозможности (Бригантина – доспех из пластин около 30-40 штук, вшитых в карманы матерчатой куртки стык встык, или из мелких пластин, наклёпанных под суконную основу, в которой пластины располагаются с нахлёстом. Вес 10 кг. Бригантина закрывает корпус и достигает до бедра. Одевается сверху на хауберк. К ней добавляются латные элементы в виде наручей и поножей.)

– Ладно уж, – согласилась я немного подумав. – Бог с вами, снимайте свое железо, но только до границы влияния ордена, а там, хоть заживо сваритесь, одоспешеные поедем.

– А сразу нельзя было? – ворчливо сказала Юза, тут же поворачивая коня к обочине. – Вон к той рощице поехали, там и поскидаем все.

– Младшая сестра Агнесс, ты как, живая еще? – Герта не забыла про нашу новенькую.

– Да, старшая сестра Гертруда.

– Оставь полные именования для монастырей да госпиталей. В бою пока прокричишь все это, десять раз прибить могут. Так что привыкай. В поле меня Гретой зови, Сестру Юозапу – Юзой, а эту сестру – Фирей, ясно?

– Да, стар… Ой, да Герта, – а голосок-то какой тихий, едва слышно лепечет. Малохольная она что ли? Да ей, похоже, только семнадцать стукнуло, а уже младшая сестра. Что творится! Скоро совсем соплюх в рейды посылать начнут.

– Вот и замечательно, – подвела итог Герта и пришпорила коня, направив его через луг.

Мы подъехали к небольшой роще с густым подлеском, где могли с удобством, не попадаясь никому на глаза, переодеться.

Спешились.

– Ох, Фиря, – прошипела Юозапа, тут же начав расстегивать пряжки у ламелляра. (Ламелляр или ламеллярный доспех – доспех из сплетённых между собой кожаным шнуром пластин, обычно в форме жилетки, надеваемой поверх кольчуги.) – Прибить тебя мало за эти издевательства. Заставить париться на солнце в доспехах. На такое даже инквизиторы Слушающих неспособны! – ну все, завела нескончаемую песню: то это плохо, то другое нехорошо. В нашей боевой четверке Юза исполняет роль совести и благочестия, но иногда ее начинает заносить, и тогда она устраивает многочасовые нотации вперемешку со стенаниями об измученной душе или теле.

– Ладно, перестань, – отмахнулась я, чувствуя себя немного виноватой за излишнюю мнительность. – Не делай из меня садистку.

– Никто из тебя ее не делает, ты ею являешься.

– Что-о? – отыграться решили? Ну хорошо. – Сейчас как заставлю все обратно на себя поназдевать и рядом с лошадьми часа два побегать! В конце концов, кто здесь командир вы или я? (поназдевать – сленговое выражение применимое к доспехам, вроде как – одеть тяжелый доспех, имея при этом в виду ассоциативный ряд одевания одного элемента за другим)

– Юза, родная, – вмешалась в нашу уже нешуточную перепалку Герта. – Ты же оговорилась, называя нашу добрую и любимую сестру таким нехорошим словом? Ну подтверди. – Гертруда приобняла сестру за плечи, и громко зашептала на ухо – А то ведь правда заставит!

Я от этих слов сначала в ступор впала – неужели поверили? Я ж не зверь в самом-то деле! У меня уже и брови от изумления чуть не до середины лба доползли, гляжу, а Герта мне подмигивает, косясь на новенькую. Снова придуриваются! Насидятся с постными рожами в монастыре, а потом неделю окружающим страдать приходиться от их забав и поддевок. Тоже мне, шутницы выискались!

Под такие вот незатейливые подтрунивания мы быстро посбрасывали свою амуницию; ведь можем, когда припечет без помощников обходиться. Увязали все по переметным сумкам.

– А ты что стоишь как статуя? – голос Гертруды оторвал меня от шнурования сапога. Я подняла голову. Агнесс с мученическим выражением лица пыталась справиться с ремнем плечевого щитка. Эта копуша толком ничего не сняла, только мелочевку расстегнула. – Иди сюда, помогу.

Да, досталась нам юная неумеха. И где таких воспитывают?

Герта споро выпотрошила ее из защитных накладок и кольчуги. Броня наздевана на нее не ахти какая, а уже падает – хлипкая спутница. Одоспешь чуть посерьезней, не поднимется.

– Агнесс, как давно ты стала младшей сестрой? – мне, дуре, расспросами раньше заняться следовало, еще в ордене. Глядишь, отвязалась бы от такой обузы.

– Полгода… – чего она там шепчет?

– Громче! Тебя же совсем не слышно.

– Полгода, старшая сестра.

– Сколько? У тебя же новициат не закончен! (Новициат – этап в 1-2 года для молодой сестры, когда она не имеет права выезжать за пределы монастыря.)

Теперь мы все оторвались от своих дел, и уставились на новенькую.

– Ну, я не знаю… – смутилась Агнесс.

– То есть, как это не знаешь? – у меня аж сумка из рук выпала. – Ты где обучалась? Из какой комендатерии?

– Из дальней…

– Из дальней, девочка, понятие растяжимое! – Ничего себе! Еще и говорить не хочет откуда она. – Короче! – подводить итог придется мне. Сестры смотрели в ожидании. Хоть взять ее в дорогу был приказ настоятельницы, я не имела права таскать ее за собой, пока положенный срок не вышел. – Живо собирай свои вещички, и чехом в монастырь! И моли бога, чтобы не заметили твое отсутствие!

– Не могу, – Агнесс втянула голову в плечи. – Мне мать настоятельница приказала с вами ехать.

– Да чтоб тебя… – вовремя осеклась я. – Возвращайся обратно!

– Не могу, – продолжала упираться та. – Мне сказано с вами ехать, куда бы вы ни направлялись. И письмо приказное на то есть.

– Приказ сюда!

– Лишь в монастыре Святого Августина его велено отдать, – ты смотри какая упертая.

О Боже! Навязали на мою голову это наказание!

– Тогда живо собирайся!

Да, думаю, что быстро съездить не получится! Сестры Гертруда и Юозапа поглядывали на меня с осуждением, смешанным пополам с неудовольствием. А я что могу сделать? Не по своей же прихоти я эту доходяжку тащу. Что меня особенно убивает в роли командира среди своих подруг: если решение им нравится – они его с радостью выполняют, если же нет – от разобиженных взглядов неделю отделаться невозможно.

Я отошла к Пятому, поправила подсумки, проверила подпругу, села в седло, только собралась тронуться…

– Ты что творишь, бесстыжая! – нет, меня точно с ними сегодня кондрашка хватит! Ну чего Юза опять разоралась?! – Да как же ты посмела волосищи свои напоказ выставить!

Оглянулась. Та-ак! Еще не легче! Агнесс взялась сегодня нас добить! Мало того, что она сидела в седле точно в поговорке у кавалеристов: как собака на заборе, так и ехать собралась в поддоспешнике нараспашку, с непокрытой головой. Неудивительно, что Юозапа завопила как резаная. Без боевого облачения верхом сестрам полагается путешествовать в рясе, с разрезами по бокам. Под нее одеваются широкие кальцони и высокие сапоги по колено, на голове горжет, а поверх него не очень длинный покров. Эта же ворона только кольчугу в мешок упихала и сразу в седло полезла. (Кальцони – разъемные, широкие штаны-чулки.)