На берегах - Меркулов Олег - На двух берегах

Андрей ошалело отступил, хлопая глазами, бессмысленно оглядываясь по сторонам. Такого он не ожидал, не знал, как поступить, растерялся, но все-таки понял, что эти двое были не просто товарищи по заданию.

- Он - твой друг?

- Муж. Месяц… как была… свадьба… Все разведчики.. Из армии… из штаба армии был генерал… Да… И вот… Ах, Тиша, Тишенька мой… - причитала Мария, утирая глаза о подбородок мужа.

Смеркалось, деревья стали нечеткими, снее потерял белизну, на него можно было смотреть просто, как на белый песок, нее щурясь, но так как к ночи стало холодать, снег скрипел громче, и как-то громче звучал голос девушки и его голос тоже.

«Не надо было тебе лететь!» - подумал Андрей, все же не сказал этого, потому что и говорить теперь было бесполезно, потому что он не знал, как она просилась на это задание, полагая лишь, что оба они, и Тиша и она, просили, видимо, не разрывать их. Конечно, то, что они поженились, не освобождало их от войны. Они должны были продолжать войну, но, видимо, хотели быть рядом или поблизости. Он подумал, что она, видимо, и уговорила командование послать е, а не другую радистку, с Тишей. Что ж, она должна была выполнять работу радистки-разведчицы, и те, что ее послали с мужем на эту работу, не составляло, наверное, особого нарушения правил. Кто же знал, что у них получится так нескладно? Кто же это мог вообще знать?

Он присел рядом о ней.

- Пора.

Мария только сильней прижалась к мужу.

- Пора, Мария. Пора, - он потрогал ее за плечо. - Нельзя так… Убиваться… Что сделаешь?..

Мария сжала в кулаке воротник Тишиной телогрейки, а другой обвила его голову и снова затихла.

- Пора, Мария. Пора, - он погладил ее пальцы, потом осторожно расцепил их и, не давая ей снова схватиться за мужа, приподнял, перехватил под мышки и отнес в сосне.

Чехлом парашюта он накрыл лицо Тиши, считая, что так к нему не скоро доберутся ласки, или хорьки, или какие-то другие зверьки, которые, наверное, тут водились и зимой, закатал его в парашют и захлестнул стропами.

- Это все, что мы можем для тебя сделать, друг, - сказал он. - Ты уж нас извини. - Вскинув Тишу на плечо, он вошел с ним в ельник и, срезав почти у ствола крепкую ветку, подвесил на сук той частью, где была голова. Забросив ту часть, где были ноги, на другую ветку, он примотал все тело стропой. Тиша повис, как в коконе, выше, чем в метре от земли.

Срезанной веткой, пятясь, Андрей, сколько мог, загладил свои следы, чтобы снег потом и вовсе скрыл их.

На остаток парашюта он быстро сложил все, что им досталось от Тиши, увязал концы узлом, приспособил все те же стропы, как лямки, сменил в Тишином автомате магазин, связал ремень, надел этот автомат на плечо Марии и поднял мешок.

- Ну, пошли, Мария. - Мария безучастно стояла, глядя на ельник. Она было наклонилась в ту сторону, как бы собираясь идти именно туда, но он не дал ей: - Нельзя. Не надо, Маша. Ты его выдашь. Ну, пошли?

Он взял ее за руку и повел за собой, и она шла за ним, как девочка, - боком, запинаясь, оглядываясь, оттягивая ему руку, плача.

Он вел ее, ощущая ее сопротивление и тяжесть вещмешка, в котором лежало то, что принадлежало Тише, ее мужу, а теперь должно было служить им, потому что на войне не только живые должны помогать живым, не только живые должны помогать мертвым. Потому что на войне мертвые тоже должны помогать живым.

Землянка оказалась крохотной - размером лишь на два хороших сундука или с железнодорожный контейнер для перевозки домашних вещей, если этот контейнер положить на бок. Но оборудовали ее отлично - справа и слева от входа пол поднимался, образуя по бокам землянки нары. Чтобы нары вышли пошире, в степах возле них были подрыты ниши, так что бок человека входил в такую нишу. Напротив входа на полу меж этих нар стояла печечка величиной с ведро. Кусок водопроводной трубы, ввинченный в крышу печки, выходил из землянки под ствол елки, так что ни дымок, ни тем более сама трубка не были заметны даже с очень близкого расстояния.

Над нарами и под ними были вырыты разного размера квадратные и прямоугольные углубления, наподобие тех, что бывают в русских печках со стороны топки - в таких печурках сушат варежки, держат спички, свечки, прочую хозяйственную мелочь. В землянке же в этих печурках лежали, кроме немецких плошек-свечек и спичек, гранаты, патроны, банки консервов.

Плоский потолок землянки был сделан из толстых, сечением в бутылку, жердей, плотно пригнанных, так что и насыпанная на них земля не просыпалась и потолок держал тепло. Входом в землянку служил люк, вроде люка для погреба. Люк закрывался крышкой-творилом, имевшим с внутренней стороны ручки - кривые, прибитые к доскам палки. Чтобы вылезти из землянки, следовало приподнять крышку люка, стать на специальную ступеньку, сдвинуть люк в сторону на узловатые корни сосны и осторожно положить его на них. За печкой, в торцевой стенке была вырыта глубокая ниша, где лежали коротко напиленные, видимо, пиленные еще сырыми, а теперь хорошо просохшие, твердейшие березовые чурбаки. Там же в уголке было врыто до половины ведро для воды, накрытое фанерным кругом. По обе стороны от люка над парами торчали вбитые в землю крепкие колья, на которые при нужде вешалось оружие, вещмешки и все, что надо было повесить. На нарах лежали сплетенные из тала на манер циновок двойные подстилки. Они делали нары мягче, суше, теплее, но не крошились, так как, видимо, от земли брали сырость и сохраняли от этого упругость, гибкость. Словом, земляночка оборудовалась со знанием дела, даже с какой-то затаенной любовью.

«Не иначе, как делал ее Николай Никифорович, - решил Андрей, уже пожив в землянке. - Потихонечку, полегонечку, сегодня одно, завтра - другое, за лето и сделал. - Он вспомнил пальцы Николая Никифоровича - они были длинные, сильные. Они хорошо обхватывали ручку топора. Да и топор у него был отточен, как плотницкий. И вообще, рассматривая Николая Никифоровича сейчас, из землянки, зрительно возвращая его на опушку, он пришел к выводу, что, несмотря на свою колченогость, этот архивариус был сильным человеком, родился сильным, и, если бы не увечье, он бы был крепким мужчиной. Поэтому-то ему и не составляло особого труда потихоньку вырыть эту крохотную землянку и оборудовать ее. Он и место для нее выбрал так - не в чащобе, куда, если будут искать, в первую очередь и начнут заглядывать, а в неприметном, вроде бы просматриваемом местечке, на которое глядят вскользь, с которого сразу же переводят глаза на чащобу, начинавшуюся метрах в пятнадцати-двадцати от землянки. Но он расположил ее так, что можно было пройти рядом и не заметить ничего подозрительного: кустики, старый, полусгнивший тяжеленный комель с землей и корневищем, овражек, пеньки от давно срубленного подлеска - все это маскировало землянку.