Балаян - Следственный эксперимент

Феликс включил фонарь, повел им вдоль одной стены, другой, третьей. Кругом были деньги, аккуратно сложенные в каких-то гнездах, которых он никак не мог разглядеть. Главное - не закрыты, не в железном сейфе. Собственно, он давно уже усвоил, что сама комната - это сейф. Стены непробиваемые, двери, наводчик говорил, как на линейном корабле - руками не откроешь. Не теряя времени, он стал запихивать пачки в рюкзак. Уловив взглядом высвеченные лучом фонарика наиболее крупные купюры, он брал в основном их. Брал, считая, и из других гнезд. Николаем была дана такая команда: разные купюры, но крупных - побольше.

Наполнив рюкзак до отказа, Феликс надел его и начал взбираться наверх. Вновь он с благодарностью вспомнил Николая, который заставлял тренироваться. На тренировке чаще всего поднимался на пять-шесть метров по канату с двухпудовой гирей. Рюкзак примерно такого же веса. И он легко поднялся под самый потолок, повис на согнутой руке, а другой стал вытаскивать пачки из рюкзака и выбрасывать через отверстие. Когда в рюкзаке осталась примерно половина содержимого, он запихнул его в дыру, оттолкнул в сторону… …По банковскому переулку медленно шел молодой человек, с каждой минутой чувствуя, как тяжесть все сильнее давит на плечи. Он приближался к просторной площади, время от времени оборачиваясь. Понимая, что вряд ли сумеет дотащить такой груз до больницы, Феликс намеревался остановить любую случайную машину.

Кстати, именно такая установка была ему дана. Остановить любую машину. На худой конец, можно и милицейскую. Предложение подвезти до больницы обезоружит любого и каждого. У площади Феликс остановился, опустив рюкзак на асфальт. Услышав шум приближающейся одинокой машины, он шагнул в сторону дороги. Машина тотчас затормозила.

– Чего это в такую рань в больницу да еще с рюкзаком? - спросил водитель, когда уже подъезжали к цели.

– С поезда я. Брат в больнице. Хочу прежде его повидать, потом ехать домой. Будь добр, если можешь - подожди меня во дворе.

– А почему не подождать для такого дела? Конечно.

– Я тебя не обижу.

– Будет тебе! Нашел о чем говорить.

Машина подъехала к воротам больницы. Натянутая цепь преградила путь. Феликс вышел из машины, подошел к сторожке, успев помахать рукой торчащему в окне Николаю, и вскоре вернулся к воротам. Сам опустил цепь и показал водителю рукой, чтобы подогнал машину к самой стене.

Николай исчез в просвете окна, словно его там и не было. Не успел Феликс добраться до машины, как он уже оказался внизу в больничной пижаме. Они обнялись. Водитель смотрел через ветровое стекло на братьев и улыбался.

– Ну, заводи, дорогой, - скомандовал Николай, - поедем с братом домой.

– Разве можно из больницы в такую рань? Больной небось?

– Ничего, друг, сто лет не виделись с братом, - сказал Николай, садясь в машину.

– А куда ехать?

– По дороге, по которой меня сюда привез, а у места, где подобрал, я покажу дорогу. А едем в район Саритах, - тяжело проговорил Феликс.

– А куда именно? - спросил водитель.

– Ты не так понял, друг. Брат хотел сказать: через Саритах к вокзалу, - вставил Николай, ущипнув Феликса за ногу, - там, не доезжая до вокзальной площади, - жилой дом.

Водитель машины от денег отказался наотрез, повторив: «Ценю тех, кто к родному брату относится с любовью».

Грабители взяли такси и через десять минут были у себя на квартире, которую снимали у одинокой старухи в старинном квартале города - Саритахе. Одноэтажный Уродливый домик, доживающий свой век в огромном городе. Такие дома не ремонтируются, к ним не подводятся коммуникации. Возле них всегда растет одно или два тутовых дерева. В углу обычно чистого утрамбованного дворика весной цветет сирень. В одном из таких домов по улице Нар-Доса Каланяны снимали комнату. В шестом часу они добрались до цели, затащили рюкзак в комнату и положили его на кровать Николая.

– Что будем делать? - тихо спросил Феликс.

– Прежде всего закроем дверь на ключ и начнем считать.

– А потом?

– А потом припрячем и поедем в больницу. Я там должен быть до того, как сестры начинают разносить эти дурацкие термометры. Ну, начнем, пожалуй. Как, по-твоему, что нам для начала нужно?

– Не знаю.

– Бумага и карандаш. Записывать надо, иначе запутаемся. Но вот еще что: прежде чем ты откроешь рюкзак, мы должны с тобой определить общую сумму. Угадать то есть.

– А это еще зачем?

– Для спортивного интереса. Как, по-твоему, сколько здесь килограммов?

– Два пуда будет.

– Будем считать, тридцать кило. Каких купюр больше?

– Крупных, как ты велел. Наверное, сторублевых намного больше.

– Тогда записываю… Примерно… - Николай минуту-другую что-то писал, бурча под нос, подумал и объявил: - Около полутора миллионов.

Феликс громко засмеялся. Николай бросился к нему, преодолевая боль в спине, и зажал ему ладонью рот.

– Рехнулся? Разбудишь старуху - хлопот не оберешься. Время потеряем.

– Да она же глухая.

– А черт ее знает, глухая ли! Ну, открывай. Феликс ловко развязал шнурки, отстегнул ремни и откинул клапан. Николай посмотрел на новехонькие купюры совершенно спокойно, не проявляя никаких эмоции. Лишь тихо скомандовал:

– Приподними рюкзак и высыпь все на кровать, Считать начнем со сторублевых и тут же отправлять обратно в рюкзак. Так, думаю, будет правильнее.

Феликс бросал в рюкзак по кирпичику сторублевых купюр. В каждой пачке - сто штук. И когда он, нудно и монотонно считая, дошел до ста, Николай его остановил.

– Ты знаешь, сколько уже насчитал?

– Сто пачек.

– А сколько это рублей?

– Как сколько? Сто на сто - десять тысяч.

– Сколько ты классов кончал, Индеец Джо?

– Хватит, чтобы с утра до вечера считать деньги, - сказал Феликс, довольный своей шуткой.

– Меня всегда называли «способным, но ленивым». Иногда - «очень способным, но очень ленивым». А ты все-таки был беспросветным двоечником. Ну, сколько ты насчитал денег?

– Сто на сто - десять тысяч. Я тебе так и говорил.

– Сколько ты пачек насчитал уже, кроме тех, что на кровати, Индеец Джо? - Николая охватило возбуждение.

– Сто надо умножить на десять тысяч, - догадался Феликс.

– Вот возьми теперь, дорогой мой профессиональный двоечник, умножь на бумаге эти цифры.

Феликс принялся черкать на бумаге. Не сразу он вывел ответ. Но через некоторое время вслух произнес, словно не веря самому себе:

– Ровно миллион!..

– Умница, Индеец Джо. Ровно миллион. А теперь, мой мальчик, продолжай. Сегодня тебе предстоит решать много задач.

Феликс отправил в рюкзак еще десять сторублевых пачек и к написанному миллиону приплюсовал еще сто тысяч. Потом начал считать пятидесятирублевые купюры.

Экзаменов Николай больше не устраивал - слишком поджимало время. И записи уже вел сам. Выходило в общей сложности сто десять пачек сторублевок, пятьдесят пачек пятидесятирублевок, тридцать пачек двадцатипятирублевок и сто пачек десятирублевых купюр, бывших в употреблении. Итого - один миллион пятьсот двадцать пять тысяч рублей. Николай сложил лист вчетверо, хотел положить в карман, но достал спички, чиркнул и демонстративно сжег бумагу.