Пролог - История одного эльфа

Застава - небольшой донжон, обнесенный крепостной стеной, - стояла на невысоком холме. Ворота отсутствовали, сквозь проломанные стены было видно, что часть донжона разрушена.

- Гандор, что там? - коротко бросил сотник. Десятник Гандор, позвав своих, поскакал к заставе. Наш

собственный десятник, Тайлор, прикусил губу.

- Что-то там слишком тихо, - промолвил он, не сводя глаз с Гандора и его подчиненных. - Как бы не пришлось драться! А вдруг там засада?

Мы - я, Шаллорель, близняшки и Найлор, - не сговариваясь, потянули из ножен мечи.

- Спокойно, молодежь, - откликнулся Эльнар, - Видящая ничего не чувствует.

Тем временем десятник Гандор доскакал до заставы. Десять всадников один за другим проскользнули в пролом стены и исчезли. Мы замерли, задержали дыхание и синхронно выдохнули, когда из ворот выскочил воин и во весь опор поскакал к нам.

- Ну что? - хором воскликнуло сразу несколько голосов.

На эльфе не было лица. Осадив коня, он провел ладонью по лбу.

- Там… никого живого! - воскликнул товарищ, оглядываясь назад. - Темноволосые убили всех! Защитники заставы… мирные жители… три семьи альфаров-фермеров… даже домашний скот! Они убили всех, кто там находился! Даже кур!

Мы не поверили своим ушам, но это оказалось жестокой правдой. Орки уничтожали на своем пути все. В лесах исчезла дичь, на фермах перерезали скот. Огромная армия требовала огромных запасов пищи, а то, что не могли съесть, враги просто бросали где попало. Остановившись на привал у небольшого озера, на другом берегу которого виднелись развалины замка и двух ферм, мы увидели на траве дохлую рыбу. Видимо, кто-то из орков развлекался тем, что ловил рыбешек и бросал их.

Но хуже всего было то, что обнаружили на противоположном берегу.

На сей раз в дозор послали наш десяток. Тайлор, командир, ворчал всю дорогу:

- Навязали на мою шею детей… А если там что-то ужасное? Кто мне поручится…

Замок и две фермы были пусты. Ни одного тела не нашли ни во дворах, ни в домах, ни в хлевах.

- Посмотрите! - Звонкий голос Мориль дрожал. Девушка протянула руку и замерла на берегу озера.

- Я решила напоить коня, - промолвила она, старательно отводя взгляд от воды, - подъехала ближе и…

Они были там. Мужчины, женщины, дети. Эльфы и альфары вперемешку. Широко распахнутые глаза, разинутые в последнем крике рты. Мориль так и замерла с протянутой

рукой, я взял повод ее коня и отвел в сторону. Помог спешиться, придерживал за плечи, пока ее рвало возле ближайших кустов.

- Это ужасно, - прохрипела девушка, вытирая лицо. - Такая смерть… Я их ненавижу! Детей-то за что?

- Это - орки, - произнес подошедший десятник Тайлор. - Они ненавидят все, что так или иначе связано с нами. Ведь когда-то они были нашими рабами.

- Я буду их убивать. - Мориль выпрямилась. Она еще была бледна, но глаза уже горели огнем. - Я клянусь, что буду убивать их всех. Где ни встречу! До тех пор, пока жива! И либо погибну, либо изведу их проклятое племя под корень!

- Молодец, девочка, - Тайлор похлопал ее по плечу, - правильно мыслишь. А теперь - по коням! Надо рассказать о случившемся остальным!

Гнев и ярость охватили Коралловые Зубы, когда они узнали, какой смерти орки подвергли обитателей замка и двух ферм. Неудивительно, что в свой первый бой мы пошли, горя ненавистью и жаждой мести.

Обычно лучше всего запоминается именно первая битва. Но только не в моем случае. Ибо нас, новичков, задвинули в самый конец строя, где мы и проторчали большую часть сражения. Мы не видели, как навстречу нашим легионам выскочили орки. Не видели, как устремились вперед лучники-Резцы. Не видели их согласованного залпа, от которого все первые ряды орков полегли, как подкошенные. Лишь умозрительно догадались, что потом вперед устремились копейщики-Клыки. А по их следам вперед ринулись мечники-Коренные.

Нас, повторяю, задвинули в самый конец строя, так что доскакали мы до смешавшихся полков темноволосых, когда вовсю шла сеча.

- Вперед! В бой! - кричал десятник, подбадривая нас. Но для новобранцев бой как таковой завершился, едва

начавшись. Ибо старшие сделали всю работу. Нам осталось гнать бегущих и сечь их по головам. Лишь некоторые орки останавливались, чтобы защититься или подороже продать свою жизнь.

- Гони! Гони их! Не останавливайся! - кричал десятник. - Вперед! За мной!

Он гнал нас, заставлял мчаться сломя голову, но я только потом понял, почему он так торопился. Ибо кроме зрелища поверженных врагов, кроме отрубленных тобой рук, отсеченных голов, фонтанов крови и пронзенных животов на войне есть и более жуткое зрелище - убитые соратники. Тут и там на земле вместе с убитыми орками лежали пронзенные копьями эльфы и лошади. Многие Клыки были иты или ранены - у темноволосых нет своей конницы, ни всегда идут в бой пешими, а против нашей конной лавы них имеется свое оружие - длинные копья, которыми они загораживаются от эльфийских коней. Нас, новичков, милосердно избавили от кровавого зрелища столкновения двух войск, но ничто не могло избавить от созерцания поля боя, на котором рядом с убитыми стонали раненые. Темноволосые отступили, скрывшись в лесу, среди деревьев за ними трудно было гнаться верхом; и вынудили нас вернуться на место битвы.

Видящие уже бродили по полю, время от времени останавливаясь и наклоняясь над телами. Следовавшие за ними по пятам эльфы поднимали тех, на кого указали волшебницы, и уносили в лагерь. Эльфов, мимо которых Видящие проходили молча, уносили в другую сторону.

Как ни странно, Шаллорель, за которую я волновался, повела себя прекрасно. Она ни разу не дрогнула, пока мы проезжали мимо наших раненых и убитых, а когда один из орков пошевелился и тихо застонал, проворно спешилась, вскинула меч и пригвоздила его к земле.

- Никакой пощады! - воскликнула девушка. - Как они к нам, так и мы к ним!

- Неужели ты стала бы убивать их женщин и детей? - удивился я.

- Их самок и детенышей! - с нажимом поправила Шаллорель, деловито направляясь к еще одному орку, неосторожно подавшему признаки жизни. - Они - животные!

Я промолчал, но, вспомнив мать и представив ее на месте тех утопленников, подумал, что тоже вряд ли смогу сдержаться.

Лил дождь, настроение у нас было далеко не праздничное.

Война продолжалась уже три года. Все это время мы не вылезали из седел, ночевали зачастую на голой земле, подложив свернутый потник под голову и укрывшись плащом. За это время я несколько раз ловил себя на мысли, что вовсе не это - моя судьба. Как прежде мне не хотелось посвящать всего себя турнирам, так и сейчас чувствовалось, что служба рядовым - это не тот высокий жребий, который предсказала при рождении Видящая.