Валентин Сорокин - Макаки

Троцкий и Свердлов, Урицкий и Юровский,

Зиновьев и Воровский, Каганович и Бухарин,

Ягода и Хрущёв, Менжинский и Абакумов,

Ярославский и Берия, Ежов и Багиров,

Брежнев и Пельше, Андропов и Горбачёв,

Ельцин и Козырев, Кравчук и Гайдар,

Шушкевич и Бурбулис, Шеварднадзе и Кох,

Старовойтова и Немцов, Кириенко и Снегур,

Чубайс и Жириновский, Попов и Бразкаузас,

Яковлев и Собчак, Шумейко и Алиев,

Филатов и Шахрай, Заславская и Арбатов,

Грачёв и Боровик, Мевзлин и Гусинский,

Хакамада и Ходорковский, Мамут и Абрамович,

Лифшиц и Шаймиев, Новодворская и Сахаров,

Уринзон и Евневич, Березовский и Волошин, —

не перечислить их, “энштейнов” разных поколений, “звёзд” Отечества!

А любимцы комсомола и партии — Роберт Рождественский, Александр Куц, Евгений Евтушенко, Белла Ахмадулина, Андрей Вознесенский, Борис Слуцкий, Александр Кушнер, Евгений Долматовский, Константин Губельман, Василий Аксёнов, лирики и эпики, баловни ЦК КПСС и ЦК ВЛКСМ.

Цекисты молодцы,

Создав себе уют,

Теперь во все концы

Россию продают.

Если бы не предательство иуд, разве бы скособочились русские избы и осиротели бы русские просторы? Сколько миллиардов уйдёт на возрождение храмов? И возродить ли миллиардами русские сёла? Чубайсы ослепили нас.

7. Успенский сельский совет:

Ивашла, Карама, Павленка, Киевск, Успенка.

8. Ново-Александровский сельский совет:

Каскин, Касмарка, Муршаева, Ново-Казанский, Ново-Михайловка, Ситниковский, фермы колхоза им. Ленина.

9. Ново-Никольский сельский совет:

Дедюхин, Кошелга, Мяткися, Ново-Никольское, Ново-Серьгиевский, Ново-Троицкий, Тюлюмбик, Федоровский, Шкарда.

Повезло министру Грефу: от имени правительства России призывать сдавать в аренду и распродавать русские родные леса вокруг уничтоженных русских хуторов, деревень и сёл, дабы не рождались больше в Башкирии ни Мустай Карим, ни Тукай, ни Михаил Львов, ни Василий Наседкин, ни Александр Филиппов, ни Валентин Сорокин, а на рязанской земле — ни Яков Полонский, ни Сергей Есенин!.. Около 70-ти селений в моём районе сгасло.

Моя Ивашла (Ива шла) — соловьиное имя! Но как нам, седым русским поэтам, выжившим в дыму вражеских перестроек, теперь соловья послушать: Греф продаст леса, а в них — серебристые ключи бьют из-под цветов, в них — травы, в них — ёжики, в них — кукушки, в них — рябчики, в них — глухари, медведи|, лоси, в них — сизые лебеди с лебедихами на тёплых смутах качаются? И вижу я сон — чёрный, черный Гриф, не Греф, а Гриф над Иорданскими песчаными холмами распластывается, а под ним — Христос:

Гриф: — И ты, Иисус, обожаешь мёртвые вёрсты?

Христос: — Нет, я весну и шумы садов люблю! А мёртвое

творят на земле ироды!..

И слышу я голос над Окою, на высоком берегу, Есенина Сергея слышу:

Сойди с креста, народ распятый,

Преобразись, проклятый враг,

Тебе грозит судьба расплатой

За каждый твой

неверный шаг.

Будем надеяться!

Так и должно быть!..

Ивашлинский беркут

По двести, по двестипятьдесят лет жили, работали, воевали, пахали, сеяли, детей, по восемь, по двенадцать рожали и растили хутора, деревни и сёла мои на просторах Оренбужья. Но бородаты, по-козлиному, Яши Свердловы и Львы Бронштейны, по зову гениального Ильича ринулись в дома и в горницы русских доверчивых крестьян за податями, налогами, раскулачиваниями и коллективизациями, — ярость пришельцев развеяла русскую жизнь на русской земле, лишила её устойчивости и покоя.

НАТО, НАТО, ты крылато,

Ты к России подлетаешь,

Хоть она не виновата, —

Всё равно по морде дашь!..

А Валентин Распутин, русский писатель, не менее нас тоскующий о разбросанном по СНГ русском народе, восхищается солженицинской подделкой, псевдоинстиной, — “Двести лет вместе”: обязан чем-то Солженицину, премией, так это — ерунда, и унижаться не надо!..

Надеется на самодеятельные музеи и на театр с писателями — смешно, когда 15 миллионов крестьян согнаны были с родных полей в ГУЛАГИ да на великие стройки коммунизма. А сколько нас по СНГ расшвыряли? А сколько нас покосили в войнах? Да, двести лет вместе, Валентин Григорьевич!..

А музеи? Перед разрушением СССР продажное антирусское чиновничество охотно открывало музеи повсюду, но где сегодня они и где СССР? Не ждёт ли такая участь и Россию? Мой район — мёртвый район. Даже село побоище, где пугачёвцы разгромили царских генералов, не уцелело.

Везли нас, меня и жену, друзья на вездеходе по одичавшим тропам и дорогам, ложбинам и холмам в Ивашлу, родной хутор мой, когда-то очень многодетный, буйный: балалаечный, гитарный, гармошковый, песенный и знаменитый. Кругом — пеньки, поваленные сосны, дубы, лиственницы, за удушаемые травою и кустарниками речушки. Кусок Оренбуржья в Башкирии,

И вдруг перед болотцем — беркут. Клюв раскрыл, грудь выпятил. Крылья раскинул. И — на нас, на машину, с шипением и клёкотом двинулся. Я оторопел. Все мы стихли. Удивление и очарование сковало нас. А беркут надвигался и надвигался, разбрызгивая когтями грязь, упёрся в бампер.

Вездеход заглох. Не давить же героического хозяина безлюдного края? Тронулись. Беркут взлетел. Крикнул с высоты. Дал круг над машиной. И, свистя крыльями, ударил клювом и грудью в стекло вездеходу.

— Молодец! — поддержал защитника шофёр. Жена моя, Ирина, городская, улыбнулась пернатому воину, а я ветер рукавом рубашки слёзы.

Но беркут и не думал сдавать позиции. Взмывая и падая на кабину, он гремел и бросался в нас мокрыми жёсткими фразами:

— Г-г-р-р-иф!.. Г-г-р-р-еф! Г-г-р-р-иф! Г-г-р-р-еф!

— Что он выкрикивает?— спросил я у Ирины.

— То ли грифа, то ли Грефа, а ты про кого?..

Неужели и беркут, одинокий защитник родного края, петрит в политике?

Греф похмельней бегемота:

Под ветрами грозными

Выпивает он болота,

Заедает соснами!..

А там, где плясала и пела моя Ивашла — кресты исчезли. Бугорки могильные впитались в почву, натоптанные стёжки между бугорками, значит, могилами, цветами густо укрылись, да не синими цветами-то, а красными, красными, широколепестковыми, свежими, свежими, даже тёплыми, будто заря дохнула на них и капли крови своей звёздной на них уронила.

Оглянулись мы — кругом леса красные. Горы молчат — красные. И скалы вздыбились — красные. Весь край мой — красный. Вся наша Россия — красным-красная, красным-красная!.. От травины к травине — красная. От родника до родника — красная. От реки до реки — красная. От моря до моря — красная, красная! И пусть Бондаренко обзывает меня евреем и бен Ладеном.

А над Россией — беркут. Защитник её единственный. Не серый, не рыжий, а красный, красный. Среди красных облаков молнией красной по-над вырубленным и опустошённым простором отчим с красными беркутятами парит: