Александр Архиповец - Танцующая в пламени.

К несчастью этого не знала Жули, помогавшая приболевшей матери на кухне. Ее послали отнести кувшин вина в комнату знатных гостей.

Стараясь сохранить равновесие и не уронить с подноса чаши, девчушка поднималась по лестнице. С ней-то и столкнулся невменяемый граф.

Больной мозг среагировал совершенно чудовищным образом. Увидев перед собой лежащую девочку, у которой высоко задралась рубаха, оголив худенькие, совсем еще детские бедра, впавший животик и только начинающий темнеть от пробивающегося пушка лобок, Ралин неожиданно вообразил, что рядом с ним миледи. Она насмешливо бросала ему в лицо одну за другой нестерпимо обидные фразы, словно стегала бичом:

- Для тебя, ничтожество, я недоступна, как мираж в пусты не. Ты неспособен справиться даже с ребенком.

Черты лица девочки смазались, расплылись в глазах графа и вдруг разительно изменились. Ему привиделось: перед ним, похотливо раскинув ноги, лежит сама Лавра. Огонь ее темных глаз невыносимо жег душу, а алые уста призывно шептали:

- Ну, что же ты медлишь? Поторопись! Иного случая может и не представиться. Докажи, что ты настоящий мужчина!

Зарычав, Ралин бросился на "миледи". Он яростно терзал плоть, ничего не видя и не слыша вокруг. Внезапно облик женщины вновь преобразился. Теперь граф держал в руках противного, перемазанного кровью и еще чем-то липким, отчаянно визжащего и кусающегося демоненка. Тот яростно рвал его кожу когтями, стараясь выцарапать глаза. Ралин попытался было зажать отродью рот, но мерзкое созданье вцепилось острыми зубами в ладонь. Взревев от боли, граф начал с силой бить его поганой головой о каменные ступени. После третьего-четверто-го удара череп демоненка лопнул, и мозг брызнул в разные стороны. Тело, вздрогнув еще пару раз, замерло. Тяжело дыша, безумец поднялся на дрожащие ноги. Одежда была в бурых пятнах, а с рук стекала кровь. На время пелена пала с глаз. Теперь он осознал чудовищность своего поступка.

- Проклятая ведьма! Это ее колдовство! - буркнул он.

Сбежавшейся же на шум челяди рыкнул:

- Труп выбросить в реку, а мать девчонки запереть в подземелье.

Я с ней разберусь… потом. И вымойте ступени… Олухи…

Языки не распускать, а то живо вырву!

Сам же нетвердой походкой зашагал на второй этаж.

Ралин чувствовал, как пульсирующая боль, зародившаяся в шраме, с каждым мгновением неудержимо расползается по телу. Он прекрасно знал, что далее последует, и, как раненый зверь, спешил укрыться в своей норе.

Войдя в комнату, еще успел крикнуть:

- Рульф!

Явившийся на зов слуга нашел его на полу, корчащимся в судорогах с посиневшим лицом, прокушенным языком и кровавой пеной на губах, ножом раздвинув зубы господина и дождавшись, когда припадок поутихнет, уложил в постель.

Лишь поздно вечером граф настолько пришел в себя, что смог выйти к ужину устроенному в честь высоких гостей. Но голова все еще болела и потому Ралин помалкивал, время от времени поглядывая в сторону

Лавры. Атмосфера в зале, под стать его настроению, висела гнетущая.

Все облегченно вздохнули, когда пришло время расходиться.

И все же новая встреча с миледи для Ралина даром не прошла. То ли хозяину замка показалась, то ли так было на самом деле, но он уловил ее несколько заинтересованно поощряющих взглядов, вновь до крайности разжегших поутихшую страсть. Тогда-то граф решил рискнуть и не медля добиться благосклонности красавицы.

Дождавшись, когда в замке наступит ночная тишина, а его обитатели крепко уснут, он вновь проник в тайный ход. Прокравшись к двери в комнату миледи, нажал известный лишь ему рычажок и нетерпеливо заглянул в приоткрывшуюся щель.

Лавра не спала. Небрежно раскинувшись на широком ложе и немного прикрывшись полупрозрачной кисеей, она с интересом листала страницы колдовского манускрипта. Книга эта, среди нескольких других, досталась Ралину в наследство от прабабки и валялась покрытая толстым слоем пыли. Десятилетиями к ней никто не прикасался - и вдруг такое внимание.

"Нет! Не зря мне казалось, что она ведьма! - подумал граф. - Вишь, как увлеклась. Тем интересней будет познакомиться поближе…

Какие великолепные формы!"

Миледи, оторвав взгляд от магических знаков и приподнявшись на локте, посмотрела в сторону ночного визитера. На ее лице мелькнула загадочная улыбка. Граф знал, что видеть его она не может. Но ведь видела! Более того, поняла, кто это и зачем пожаловал.

- Ну, что же Вы, граф! Входите, ведь Вам так не терпится!

- насмешливо-ласковым тоном проворковала искусительница. -Вы сегодня за мной подглядываете уже не первый раз. Не так ли?

Неужели всерьез надеялись остаться незамеченным? Я вижу Вас, мой коварный, насквозь и легко угадываю безумные желания.

- Миледи, я… я готов заплатить любую цену! - дрожащим голосом простонал Ралин, вваливаясь в комнату. Он думал лишь о ней и не обратил внимания, что не до конца закрыл дверь.

- Ты ее заплатишь сполна! - недобро усмехнувшись, "успокоила"

Лавра.

Небрежным движением она отбросила книгу. Затем ее рука коснулась светильника. Воцарился полумрак. Всецело завладев вниманием графа,

Лавра, играючи и откровенно дразня, понемногу приподнимала покровы, переходя заповедную грань. Все то, что Ралин видел лишь украдкой, теперь казалось таким близким и доступным.

Кровь бешено застучала в висках, во рту пересохло. Пелена тумана вновь пала на глаза.

- Ну что же ты медлишь? - страстно шептала колдунья. - Торопись, иного случая может и не быть. Не упусти свое счастье.

Эти слова он уже слышал. Вот только где? Когда? Почему так болит голова? Но цель близка! Долой сомнения! Рядом женщина, о любви которой можно лишь мечтать!

Позабыв обо всем на свете, граф бросился в объятия судьбы…

О! Как пьяняще сладка была его смертная чаша!

Фергюст, в отличие от мирно сопевшего рядом Макрели, долго не мог уснуть. Беспокойные мысли хороводом кружились в голове. Герцог вновь и вновь вспоминал события прошедшего дня. Он никак не мог избавиться от ощущения, что упустил важные детали. Вот хотя бы: как расценить недвусмысленные взгляды, которые Ралин бросал на миледи? Что он задумал? Чего следует опасаться?

Нет, совсем не зря Симон проверял посты. Беспокойство, подобно занозе, не давало покоя. Герцог ворочался с боку на бок, тщетно пытаясь выбрать положение поудобней. Прошел час, а может полтора.

Усталость все-таки взяла верх, и задремал.

Снился ему торинский дворец, родовое ложе. Ночную тишину нарушают крадущиеся шаги. Кто-то осторожненько к нему подбирается.

Скорее всего - убийца. Герцог незаметно приоткрывает глаза. Вот и злоумышленник, в одной руке кинжал, а в другой - свеча, мерцающая необычным зеленовато-желтым светом. Кто же это? Ну, конечно же, заклятый враг, Постав. Но почему у него такое странное вздутое, в темных пятнах лицо? Огромный вывалившийся изо рта язык и закатившиеся стеклянные глаза? Постой! Да ведь он не дышит! Кузен мертв. На шее болтается обрывок петли. Такого монстра сразит лишь волшебный родовой меч. Фергюст пытается незаметно нащупать рукоять.