Александр Архиповец - Танцующая в пламени.

Теперь путь пролегал по равнинным владениям Постава. В торинской долине земли маркграфства простирались на многие литы. Но они составляли всего одну пятую часть, остальные же находились по ту сторону перевала.

Только к вечеру удалось добраться до приграничного селения. На ночь путники остановились в местной харчевне. То ли из-за усталости, то ли из-за неудобной постели, но спал Постав отвратительно. Долго ворочался, вздрагивал и просыпался, ну, а в краткие минуты забытья ему мерещилось нечто совершенно дикое и несуразное.

Виделись разоренные земли графства, горящий замок в Лоте, рыдающая жена и малолетние сыновья с пустыми, как у де Гри, глазами.

Но главный кошмар приснился под утро: он гонится за огромной, огненно-красной ящерицей. Ему почему-то кажется, что именно в ней заключены счастье, богатство и власть в Тори-нии. Вот, наконец, он ее настиг и в отчаянном прыжке накрыл своим телом. Но зверек, кувыркнувшись, неожиданно превратился в клубок пламени. Загоревшись,

Постав с криком боли вскочил на ноги. Белый свет померк перед глазами. Когда же зрение вернулось, он увидел, что стоит в древнем урочище, в проклятой людьми Чаше Саламандр. Вокруг ярким цветком полыхало пламя, становясь все выше и шире, неумолимо подбираясь к жертве. Собравшись с силами, маркграф попытался перепрыгнуть огненное кольцо. Но в тот же миг перед ним возникла гигантская саламандра, сразу вцепившаяся зубами в горло. Постав, пытаясь оторвать ее, закричал, захрипел и… в очередной раз проснулся.

Вокруг него со свечами стояли перепуганные слуги. Он же сжимал руками собственное горло. Кожа под пальцами вздулась пузырями, словно от ожогов. Сон безвозвратно ушел. Все еще дрожащий граф потребовал вина и выгнал всех прочь. Оставшись один, выпил большими глотками пару кубков и, угрюмо уставившись невидящим взглядом в потолок, погрузился в тяжкие думы.

"Если это знамение, то оно ужасно, - размышлял он. - Может, плюнуть на все и вернуться пока не поздно в Лот? Но тогда неопределенность, словно меч, повиснет над моей шеей. Да и не пристало мне, маркграфу Лотширскому, отступать на полпути. Прояви я сейчас слабость духа, то и в последующемот претензий на Торинский престол придется отказаться. И все из-за глупого сна? Ну уж нет! Я никогда не считал себя суеверным, а тем более трусом. Так что с рассветом - в путь. Долой сомненья!"

Следующие дни прошли без злоключений. Наконец, Постав прибыл в

Тор. Здесь у него было с десяток шпионов, приглядывавших заодно и друг за другом. Самым надежным из всей этой братии маркграф считал купца Асиса Юргиса.

Лет десять назад Постав собственноручно вытянул его из петли.

Асис пытался повеситься в корчме после того, как вчистую проиграл деньги хозяина, предназначенные для закупки товара. Лотширский правитель, случайно оказавшийся рядом, заплатил долги и забрал несостоявшегося висельника с собой. Позднее, убедившись в способностях Асиса к коммерции ссудил деньгами и велел, поселившись на окраине Тора, открыть лавку. Дела у новоиспеченного купца быстро пошли вгору. Уже через год он развернул бойкую торговлю с Лотширией.

Вместе с товарами в Лот шли и донесения о последних событиях в герцогстве. Доходный сбыт при дешевых закупках обеспечивал маркграф.

Асис быстро разбогател и уже не раз хотел вернуть долг

"благодетелю", но тот категорически отказывался. Неловкие попытки прознателя получить больше свободы раздражали Постава. Теперь у

Юргиса под видом слуг постоянно пребывали несколько его соглядатаев. Они-то и осуществляли негласный надзор за столь ценным человеком.

Асис Юргис, как и положено богатому купцу, занимал большой дом, жизнь в котором кипела днем и ночью. Кто-то приезжал, а кто-то, уладив свои дела, уезжал. Тут шел торг, заключались сделки, тут же отмечались удачные приобретения. Рядом, совершенно не обращая внимания на шум, вновь прибывшие отсыпались после дальней дороги. В другой, отгороженной от шумного купеческого мира, половине с отдельным входом со стороны сада жили жена и маленькая дочь. Здесь же находилась и пара чистых, уютных комнат, предназначенных для особо важных гостей. Чаще они пустовали, но сегодня пришлись как нельзя более кстати.

Увидев перед собой Лотширского маркграфа, Асис опешил. Выкатив глаза, купец, словно выброшенная на берег лурь, с жадностью хватал открытым ртом воздух. Его круглое личико вытянулось, смуглая кожа побледнела, а узкие глазенки изменили форму, став абсолютно круглыми. Коротко стриженные жесткие черные волосы стояли дыбом. Со стороны могло показаться, что Юргис узрел не человека, а ужасного демона. Графа он не видел более восьми лет. За прошедшее время былой кошмар стал понемногу забываться. Одно дело регулярно посылать невидимому господину письменные донесения и совсем иное увидеть воочию. Сразу вспомнился ужас их первой встречи и, конечно же, та, связанная посредине, густо перемазанная смолой веревка.

"О боги! Неужто все это происходило на самом деле?" - содрогнулся он.

Памятен был и другой день - отъезд в Тор. Маркграф, держа и руке знакомую удавку, напутствовал его такими словами: "Раб! Помни эту петлю! Она тоже никогда не забудет твоей шеи и цудет ждать новой встречи. Стоит, Асис, тебе провиниться хоть рлч - пощады не жди.

Может, привезу ее я, а может, кто-то из моих слуг. Где бы ты ни был, она тебя найдет! Теперь ступай".

Вот почему купец так сильно испугался. Он подумал, что господин лично приехал покарать за предательство.

"Но ведь измены не было! В чем моя вина? - лихорадочно « оображал Юргис. - Наверное, оболгали соглядатаи? Мало ли по им не понравилось. Может, позавидовали достатку? А может, кому-то приглянулась моя жена?"

- Ваша Светлость… - пролепетал срывающимся голосом купец и, лишившись последних сил, грохнулся на колени.

Один из дремавших у стены торгашей незаметно приоткрыл I лаз, а затем вновь притворился спящим.

Маркграф сурово рассматривал разбогатевшего лавочника. Последние годы явно пошли ему впрок. Сейчас Юргис мало напоминал спасенного

Поставом человека, несчастного и затравленного. Добротная одежда, дорогая обувь и массивная золотя серьга в ухе - все указывало на принадлежность к высшим слоям купеческой гильдии, делало его, по крайней мере, внешне, совершенно другим. А вот нутро…нутро не изменилось - он как был, так и остался трусливым рабом. А может, в животном ужасе смерда таится нечто большее? Вот хотя бы, предательство! Не мешало бы присмотреться повнимательней.

- Встань, висельник! Немедленно встань! Не привлекайвниманияпрочих болванов. Лучше подыщи место поспокойней.

Гам-то мы с тобой и поговорим.

Немного прийдя в себя, Асис вскочил на ноги. Он был готов разбиться в лепешку, лишь бы угодить господину.