Александр Архиповец - Танцующая в пламени.

"Ничего, - подумал Леон. - Еще успеет навоеваться…"

- Никто не ушел?

- Нет, Ваша светлость. Кто живой - все здесь.

Возле Бареля, под штандартами со скалящим зубы медведем и расправившим крылья золотым драконом собрались офицеры.

- Пересмотрите убитых и раненых, - начал он, однако завершить фразу не успел. Подъехали трое богато облаченных всадников. Желая выказать добрые намерения, следуя давней традиции, сняли украшенные золотом шлемы.

- Граф Николя де Гиньон, - представился, чуть наклонив темноволосую голову, уже посеребренную сединой, с правильными чертами лица и грустными светло-карими глазами, рыцарь. Справа - мой кузен Славикас, слева - барон Жильбер Бертан. Позвольте поблагодарить за помощь и узнать с кем, собственно говоря, имеем честь?

Одного беглого взгляда Леону хватило, чтобы понять - перед ним бывалые воины и весьма знатные дворяне. Уверенности и спеси им не занимать. Сняв подаренный Дальмирой шлем, Барель учтиво, но не более чем того требовал этикет, ответил на приветствие. Его голова склонилась ничуть не ниже, чем родовитого Гиньона.

- Леон Странник, тысячник герцога Даниеля, урожденный дворянин

Торинии. Мои офицеры: Люсьен, Бармин, Истрин, Стас и Ворк. Иду на помощь Станикосу. Вмешался в бой, видя, что вас прижали к стенам, готов немедля уйти.

- Ну что Вы, что Вы! Леон… Странник. Не стоит, на ночь глядя.

Прошу Вас, будьте моим гостем. А бой довелось принять…, Жильбера с его отрядом перехватили при входе в город.

- С удовольствием приму Ваше предложение, но есть две просьбы.

- Постараюсь исполнить.

- Хорошо бы перекрыть все тропки, чтобы не выпустить шпионов. О нашем появлении знать не должны. И,.. и разместите пока в своем городе пленных. Да еще, - лекаря раненным…

- Славикас, распорядись.

По улицам Гиньона они ехали рядом мирно беседуя, словно старые друзья. Граф де Гиньон расспрашивал о последних событиях в Дактонии,

Торинии. Леон поведал о падении Лота, гибели маркграфа Гюстава

Лотширского. В свою очередь узнал о том, что Николя в опале и уже год проживает в своем городке, что во Фракию вторглось до восьми тысяч имперских солдат и командует ими один из бывших опекунов

Ригвина, граф Рене Сейшельский. Кроме того, вот-вот должны подойти замеченные на реке галеры с десантом и тогда с двух сторон Рене начнет штурм Фрака. Так что дела у Станикаса вовсе плохи. Кроме того, Николя признался, что помощи от Дактонии никто не ждал, поскольку имелась лишь устная договоренность о возможном браке

Альвена Дактонского и Оливии Фракийской. Но этого события еще долго

- дети должны подрасти.

Затихший в предчувствии беды Гиньон ожил. Жители высыпали на улицы и с любопытством рассматривали союзное войско, пленных, живописную дактонскую вольницу. Но больше всего пытливых глаз, и конечно, в первую очередь женских, было приковано к красавцу дворянину, ехавшему рядом с их властелином. Всех интересовало кто он, как зовут, и откуда. Узнать это удалось лишь вечером, у дактонских солдат. А те, чего не знали, под воздействием доброго винца приврали. И фигуру Светлого странника окутал мистический ореол. Люсьен и Бармин с гордостью повествовавшие, что были его секундантами на дуэли, ловили восторженные девичьи взгляды.

Ну а Одноглазый Ворк любовно пересчитывал золотые и серебряные монеты, конфискованные у пленных, хмурился, понимая, что их придется делить.

Мертвых хоронили, ранеными занимались местные знахари. Ну а живые радовались победе и вкушали прелести жизни. Ведь не ведомо кого в следующий раз заберет в потусторонний мир Трехглавый.

Во время ужина Леон сидел рядом с Николя де Гиньоном. Кроме них в большом полутемном зале, занимая лишь край длинного массивного дубового стола, на тяжелых деревянных креслах разместились Славикас,

Жильбер и еще две дамы. Одну из них, худенькую, стройную блондинку с удивительно большими голубыми глазами, утонченными чертами лица и плотно сжатыми губами можно было бы считать ребенком, если бы не взгляд. Вопрошающий, полный затаенного огня и страсти. На него откликнулся даже ziriz, предупреждающе сжав запястье.

- Моя сестра Салма, - представил ее Николя. - Скоро ей исполнится пятнадцать. Уже почти взрослая девушка.

За последнюю фразу его попытались испепелить пылающим взглядом.

- Рядом со Славикосом, его супруга Лоуренса.

Вторая дама была из тех женщин, что вряд ли могли воспламенить сердце Леона.

- А это, так вовремя пришедший нам на помощь посланник Даниеля,

Леон Странник.

- Весьма польщен знакомством, - склонил голову в приветствии

Барель.

- С каких это пор де Гиньонам помогает странствующий рыцарь, к тому же, скрывающий свое настоящее имя, - фыркнула голубоглазая, мстя брату.

- Салма, помолчи! - резко оборвал граф. - Не обращайте внимания, сударь, она у нас славится своими выходками и дерзостью.

Тем временем слуги наполнили серебряные бокалы мужчин вином, а дамам налили веселящего души золотистого торинского сидра.

- Не удивляйтесь, что зал пустует, да и света мало, - продолжил

Николя. - С тех пор, как во время родов умерла моя жена здесь всегда так. Прошлое, знаете ли, не желает отпускать. Но давайте поднимем кубки за сегодняшнюю славную победу! За вас, Странник! За то, что

Создатель вовремя привел своего рыцаря к стенам Гиньона!

- За нашу победу! - поддержал графа Леон. - Лишь объединив усилия, мы сможем ее добиться.

Ужин, похоже, удался - сменялись блюда, провозглашались тосты.

Повара в замке знали свое дело. Лица присутствующих расцвели румянцем, глаза заблестели. Но до конца взаимная настороженность так и не ушла. Подлила масла в огонь Салма. Когда уже расходились по комнатам, девушка внезапно бросилась Леону на шею, прижалась горячими устами к щеке:

- Леон, забери меня из этой тюрьмы! Я стану греть тебе постель и чинить одежду. Я умею, я сильная. Он мне не брат… Слышишь, забери… Умоляю!

Барель почувствовал, как помимо его воли огонь страсти полыхнул в душе. Он чутко ощутил гибкое, легкое девичье тело, упругую грудь, налившиеся соски. Внутренним зрением увидел Салму обнаженной. Одна картина соблазнительней и слаще другой уже мутили разум. Он должен ею обладать! Любой ценой! Боль в левом запястье заставила вынырнуть из омута, совершить немыслимое - отстранить девушку. Возмущенная плоть негодовала, а свирепствующий ziriz вопил об опасности. Враз обмякшую и ставшую равнодушно-податливой Салму увела служанка.

Барель поймал на себе не гневный, а скорее обеспокоено-вопрошающий взгляд Николя.

- Действительно, граф Вам с ней непросто.

- Да, уж,.. - тяжело вздохнул де Гиньон. - Ваша комната уже готова. Желаю приятного отдыха.

Но не думать о Салме, расслабиться и заснуть - оказалось не так-то просто. Леон смотрел на костры ночного Гиньона с высоты третьего этажа, распахнув малюсенькое оконце. Жадно вдыхал сладкий ночной воздух, наслаждался ароматом лета. Вслушивался в гул не успокоившегося даже ночью города, басок то и дело пролетавших сумеречных жуков-носорогов, запоздалую трель серогрудых, хохлатых певуний. Ночная прохлада не могла остудить по-юношески пылающих щек, утихомирить зачастившее сердце.