Александр Архиповец - Танцующая в пламени.

Леона тормошили за плечо. Он еще видел голубой свет эльфийских светильников, испещренный веками гранит стен, кое-где треснувший под ногами мрамор плит, нес в сердце скорбь по ушедшему в небытие каменному цветку. Над ним склонился Угрюмый. Было в его черных глазах нечто ранее невиданное: благоговение, преклонение, восторг?

- Ваша светлость…

- Чего тебе?

- Ваша светлость, я прежде не решался… - Тут он, очевидно убоявшись своей смелости, умолк.

- Говори, коль пришел…

- Ее светлость… баронесса Дальмира… Она велела,.. теперь я понимаю…

- Ну же!

Но слуга, что думал, не сказал. Вместо того протянул шелковый, вышитый золотом штандарт - расправивший в полете крылья, золотой дракон. Леон ахнул:

- Да ведь это же мой родовой герб. Откуда? Откуда она знала?

Ягур? Только он!

- А вот это,.. продолжил Угрюмый, - шлем, кольчуга и наплечники, тоже от госпожи баронессы. Извольте принять, Светлый

Странник. Теперь у Бареля и вовсе отвисла челюсть:

- Как ты меня назвал?

- Светлый Странник, Ваша милость. С прошлой ночи все Вас так величают. Теперь никто не сомневается в победе.

Похоже, слуга решил его доконать.

- И почему же, если не секрет?

- Существует пророчество, про посланника Создателя…

- Что-о??! - В шатре вдруг стало невыносимо душно. - Что-о…??!

Но Угрюмый уже шагнул к выходу.

- Вернись! Немедленно вернись и ответь!

- Да я толком и не знаю… Наши тоже. Вам бы лучше расспросить отца Дафния. Он на эти штучки мастак.

Поняв, что ничего путного не добьется, Леон безнадежно махнул рукой, отпуская слугу. У самого же в душе бушевало пламя.

"Я - посланник Создателя?! Ну что за чушь!!! Полнейший бред! Да я в него даже и не верю. Почти… Головорез и авантюрист, случайно искупавшийся в водах Rubikonа, обобравший мертвых эльфов, по дикому стечению обстоятельств возглавивший небольшой отряд. Тот, с кого желает содрать шкуру великий герцог Торинии и не может видеть властитель Дактонии, убивший Симона Макрели, выкравший раненого де

Гри. Да по законам империи меня должны повесить на первом суку - Светлый странник! Как они все ошибаются. Начиная от безумца Дафния, кончая этими глупцами, посланными во главе со мной на верную смерть.

Ну, свечусь я! Свечусь. И что же? Пусть на груди знак Создателя, а в руке дивный меч эльфов, но от этого другим ведь не стал".

Но глубоко в душе что-то протестовало. "Не лги себе! Стал! Лучше или хуже, не знаю! Но теперь - иной! Не такой, как все! Полуэльф, получеловек! Нет прежнего Леона Бареля. Теперь, он Светлый Странник и ничего тут не изменишь. Пусть люди верят. Так им будет легче. А там - жизнь покажет".

В тот же день на тракте стали попадаться беженцы. Война всегда несет с собой горе, слезы, смерть. Оставить родные места, бросить дом, потерять, десятилетиями нажитое добро, пережить смерть близких, превратиться в нищих скитальцев, отовсюду гонимых и бесправных, что может быть ужаснее в этой жизни? Тогда не радуют ни свежесть ясного летнего утра, ни звонкие трели птиц, ни журчанье ручья, ни улыбка любимой. Да и о какой улыбке может идти речь? Темные, осунувшиеся, грязные лица, растрепанные волосы, воспалившиеся от слез глаза, плач голодных детей, хмурое молчание оставшихся в живых мужчин. Тех, чьи руки привыкли к плугу и молоту, к глине и ткацкому станку, тех, кто создает богатство и благополучие страны.

А под вечер, перед самым закатом, войско Странника приняло крещение кровью. Дозорные принесли весть, что у стен графского городка Гиньен нешуточное сражение. Передовые части кавалерии

Ригвина пытались сходу его взять. Но наткнулись на неожиданно серьезное сопротивление. С каждой стороны в сече участвовало до полтысячи воинов, правда у защитников - половина пеших. Почему они не укрывались за каменными стенами, оставалось лишь гадать.

Барель подозвал Люсьена:

- Твоя сотня прикроет отход. В бой вступишь, только в крайнем случае! Слышишь? Мне безмозглые и мертвые дуралеи ни к чему.

Подведешь, не прощу! Если кто прорвется - не пропусти! О нас во

Фракии знать не должны, иначе ляжем все! "Плевки дракона! (так окрестил во время показательных испытаний "просветления" Корнелиуса

Одноглазый Ворк) в ход не пускать. Позицию займешь в той роще. Еще раз повторяю: смотри, чтобы никто не ушел.

- Бармин, Истрин, Стас, Ворк! От силы и неожиданности первого удара зависит исход боя. Сразу опрокинем, смешаем ряды - победа за нами. Да и добыча должна быть немалой.

Последнюю фразу он адресовал, в первую очередь одноглазому, похожему на пирата, вожаку наемников. По тому, как вспыхнул его взгляд, Леон понял, что достиг желаемой цели.

- В центре пойду я с сотней Бармина, по краям - Истрин и Стас.

По команде рожка раздвинем ряды, и между мной и Истрином вклинится

Ворк. Лишней резни не учинять, за пленных возьмем выкуп, - вполне по-хозяйски, уверенным тоном окончил Леон.

Глянув на офицеров, не увидел в их глазах и тени сомнения. Чтобы закрепить достигнутый эффект, добавил:

- Ворк, гляди, чтобы наших баранов не перехватили гинйонцы, там одних лошадей да оружия на добрую тысячу империалов.

- Не беспокойтесь, Ваша милость, ни одной лишней головы с плеч не слетит, не затем шли.

Удар дактонской конницы оказался столь стремителен и внезапен, что Страннику даже не пришлось показывать своих истинных способностей, и Ratriz остался на голодном пайке. Нежданная атака с тыла смешала ряды нападавших, а когда в образовавшийся коридор с диким воем, вломились головорезы Ворка, началась паника. Очутившись меж двух огней, императорские драгуны думали лишь о том, как бы унести ноги. Кому-то удалось вырваться из западни. Но ненадолго. Они сразу угодили в "объятия" томившегося в засаде Люсьена.

Разозленные гибелью друзей, гиньенцы желали продолжить резню и были до глубины души удивлены поведением своих спасителей, мигом оцепивших пленных двойным кольцом. Подобной прытью даже Странник был удивлен. Его слова явно пали в благодатную почву и дали буйные всходы. Вольница аккуратно, словно отару овец, отогнала живую добычу в сторонку. Подальше, от горящих жаждой мести защитников города. К

Барелю подскакал забрызганный кровью, но с дурновато-счастливой ухмылкой, делающей еще более страшным его уродливое лицо, Ворк.

- Ваша светлость, все как Вы велели. Вот уж бараны, так бараны,

- прокричал, еще тяжело дыша - Сколько воюю, такой чудной атаки не видывал. Можно подумать, что мы не помогали, а наоборот, отбили у них добычу. Гляньте на недовольные рожи. Дальше, что велите делать?

Куда их теперь? Сотни две, а то и поболе наберется…

Этот казалось простой вопрос, застал Леона врасплох. Подтянулся

Люсьен, ведя еще десяток пленных. Было видно, что юноша недоволен отведенной ролью, он хмурился, прятал глаза.