Гай Орловский - Принц – Консорт

И хотя странники по ночам не ходят, однако в круг оранжевого света костра вошел и остановился, давая себя рассмотреть, крупный лохматый мужик с разбойничьей физиономией: лохмато-черноволосый, такая же смоляная борода от самых глаз, что сливается с усами, глаза тоже черные, дикие, а густые брови нависают, как кусты на краю обрыва.

Я сказал на правах старшего:

– Добро пожаловать к огню!… Есть хочешь?

Он посмотрел на меня настороженно, быстро зыр- кнул на других, что застыли в напряженном ожидании.

– Благодарствую…

Голос его прозвучал низко, с некой волчьей ноткой. Бобик снова глухо зарычал, и рык его был подобен далекому грому

Незнакомец снова замер, но я похлопал Бобика по загривку.

– Успокойся, это просто странник.

Боудеррия произнесла холодно:

– Какие странники бродят среди ночи?

Он ответить не успел, я сказал с беспечной улыбкой:

– В городе понятно какие, а здесь… если видит в темноте, как и я, к примеру, или мой Бобик, то почему не пройтись в теплой ночи, когда голову не жжет злое солнце, воздух тих и наполнен сладкими ароматами?

Мужик посмотрел на меня с благодарностью.

– Меня зовут Амброз. Амброз Брерт.

– Садись, Амброз, – сказал я.

Он осторожно сел в двух шагах от костра. Зрачки в отблесках пламени иногда вспыхивают багровыми точками, и он, зная это, старался в огонь не смотреть.

Эдгар подал ему на вертеле большой кусок оленины. Я заметил, все настороженно смотрят, как он ест, но ничего особенного, и зубы как зубы, а клыки не длиннее, чем у нас всех.

На поясе в кожаных ножнах простой нож с деревянной рукоятью, удобнее было бы вытащить и срезать мясо, но этот Амброз держит обеими руками прут, а мясо быстро и ловко хватает зубами.

Я выждал, пока чуть утолит голод, по всему видно, что проголодался, поинтересовался мирно:

– Не маловат ли нож для такого крупного человека?

Он зыркнул на меня и других исподлобья, проглотил кус и вытер губы, прежде чем ответить:

– Я не человек войны.

– Но чтобы добыть по дороге хоть что-то, – возразил я, – нужен хотя бы лук!

Он покачал головой.

– Я по дороге помогаю чем-нибудь людям… Работать я умею и люблю. За это получаю хотя бы обед.

– А потом идешь дальше?

Он кивнул.

– Обычно… да.

– А когда останавливаешься, – сказал я, – готовый остаться навсегда, то потом что-то происходит… и ты снова уходишь?

Все насторожились, Амброз тоже ошутил, как все ждут его ответа, и после паузы проронил с большой неохотой:

– Примерно… так.

– Это понятно, – сказал я. – Могу предложить работу. С хорошей оплатой.

Боудеррия поморщилась, но остальные лишь поглядывали то на меня, то на странника.

Тот спросил с сомнением:

– Что за работа?

– Этот отряд поддерживает безопасность, – сказал я, – в этих… землях. Ну как в городах по ночам, да и днем, ходят стражники и вылавливают ворье и грабителей, так и эти вот… на просторах.

Он спросил с сомнением:

– Грабителей?

Я покачал головой.

– Какие тут грабители? Тут звери похуже. Нужно очистить земли от той пакости, что нападает на людей и разоряет целые села. Все еще откуда-то вылезает нежить, нечисть, появляются странные демоны… От них и надо избавиться, чтобы люди не боялись выходить по ночам, а дети днем могли свободно бегать на озеро…

– Вряд ли, – пробормотал он.

– Почему?

– Ну… не знаю…

– Работа трудная, – согласилсяя. – Потомуилюди должны быть не только отважные, но и особенные. Вон Гевин слышит на два ярда под землей и может сказать,

в каком мышином гнезде сколько мышат. Максвелл может пролезть в любую щель, даже если она не шире лезвия моего меча, у Рамона амулет, что оберегает от гарпий, а вот Малькольм, если ему привязать на шею мельничий жернов и бросить в болото, хоть сутки там пролежит, но не утонет. Говорят, у него там жабры не то высовываются, не то вовсе отрастают, только их никто не видел…

– Я видел, – возразил Эдгар. – Только быстро прячутся, когда выволакиваешь этого сома на берег!

– Вот видишь, – сказал я, – в этом отряде непростые люди.

Амброз долго смотрел в огонь, мы все видели борьбу в нем, наконец пробормотал:

– Нет, я человек простой, мирный…

– Ну что ж, – согласился я так же легко, – каждый должен выбирать только то, что ему по душе.

– Спасибо, господин.

– Поспи малость, – посоветовал я, – а утром отправишься…

Утром воздух не только свежий и чистый, но и холодный, я проснулся едва ли не первым, но тотчас же пробудилась Боудеррия, я видел, как затрепетали ее веки, а затем глаза распахнулись так широко, что у меня екнуло сердце, настолько прекрасен взгляд ее серых бесподобных глаз, блестящих ярко и празднично, как молодые жемчужины.

– Доброе утро, – сказал я тихонько. – Ох, как ты мне снилась…

– Не бреши, – ответила она тоже едва слышным шепотом.

– Клянусь, – сказал я с легкостью, и хотя это, конечно, брехня, но это невинная брехня, насчет ее допустимости есть несколько четких указаний в Библии. – Что ты со мной только не делала…

Всхрапнул и проснулся Маркус, посмотрел дикими глазами, удивленный, что видит вдруг совсем не то, что снилось, нечаянно пихнул Каспара, и тот моментально вскочил, со злобным рычанием нащупывая рукоять меча.

Я поднялся и, не дожидаясь, когда Эдгар раздует костер для завтрака, сказал бодро:

– Я пришлю все нужное!… А вы тут бдите…

– У нас все будет в порядке, – пообещала Боудеррия. – От этой чертовой звезды не отойдем, пока не…

Мощный рев тряхнул землю, мне показалось, что с неба рухнула скала. Все в страхе повернулись в сторону котлована, а там поднялась горбатая спина с могучим гребнем, опутанная веревками так, будто неведомый зверь попался в рыбацкую сеть.

Я среагировал быстрее всех, хотя уже и Боудеррия открыла рот для приказов, и Каспар выхватил меч, стремительно разворачиваясь к котловану

– Все на него!… Быстрее, быстрее!… Бобик, сидеть!

Я еще не закончил вопль, все разом ринулись в сторону чудовищного зверя, на ходу обнажая мечи, топоры, выставив копья, от неожиданности даже не переговариваясь, спеша успеть, пока чудовище спутано веревками, те удержат недолго, на это и рассчитано…

Прямо на расчерченной плите, закрыв кровавую звезду полностью огромной тушей, с яростным ревом ворочается чудовищный зверь весь из шипов и острых зубов. Я соскочил в котлован, монстр тут же разогнулся, веревки затрещали и начали с сухим треском лопаться.

На меня в упор взглянули широко расставленные глаза, налитые кровью. Зверь рывком поднялся на лапы и навис надо мной, как бронированный буйвол над волчонком.

Боудеррия ухитрилась с разбега взапрыгнуть с края ямы прямо на спину чудовища, но соскользнула, не успев ухватиться за гладкую кожу, покрытую толстыми пластинами плотно подогнанной чешуи.