Валерий Смирнов - БЕЛЫЙ ВОРОН

Вот и выходит: пусть пока не все ясно, однако решение я принял верное. Хотя бы потому, что кто-то обязан следить за балансом в природе. Пусть с высоты птичьего полета, понимая – парнокопытные, рвущие зеленую траву, составляют естественный корм львов. Однако уничтожать травоядных для развлечения никому не позволительно. В конце концов козлики-антилопки обеспечивают хоть какую-то финансовую основу страны. Передави их – в один день все рухнет, а значит, царящий ныне беспредел имеет свои рамки, несмотря на парадокс такого утверждения. Выйти за них – подписать себе смертный приговор, на что бригада Гуся явно нарывается.

На самом деле никакого беспредела нет. Это отмазка для испуганного обывателя, боящегося вечером высунуть свой нос на улицу. Существует строгая система, на которой все держится. Огрехи в виде высокой уличной преступности – всего лишь объективное обстоятельство с учетом нашенской специфики.

В по-настоящему цивилизованных странах уличная преступность еще похлеще – это я точно знаю. В их гарлемах круглые сутки творится такой содом, что гоморре рядом делать нечего, а полиция на все эти дела давно рукой махнула, не обращая особого внимания на преступления. При этом предупреждает добропорядочных граждан – не рискуйте ходить по тем районам, где проживает всякая нищая пьянь, блатота и наркоманы.

Да разве может быть иначе, если благосостояние районов впрямую зависит от доходов налогоплательщиков. Чем больше человек платит государству, тем лучше среде его обитания. Потому в нормальном районе можно ночью спокойно выпускать детей на улицы, не говоря уже обо всем остальном. А поножовщина, паршивые школы, захламленные улицы остаются уделом гарлемцев, у которых в жизни нет других забот, кроме уколоться, напиться, подраться и забыться.

У нас, конечно же, все как всегда, через задницу, потому и преступность кажется высокой. Разве может быть иначе, если в одном доме живет преуспевающий бизнесмен и опустившийся алкоголик? Вот почему даже центральные улицы полны неожиданностей, а фирмач средней руки при охранниках ходит. От профессионального киллера охрана еще никого не спасала, зато от случайного нападения защита вполне надежная.

Со временем, конечно, и здесь все будет, как у людей; мы внимательно следим за балансом сил в природе, иначе завтра все вообще в тартарары рухнет. Такой работенки хватит еще нескольким поколениям, любая заваруха мудрым воронам не в пользу. Мы не для того постоянно в родных краях торчим, не уподобляясь перелетным гусям, чтобы здесь расцвела полная анархия.

Значит, вполне вероятно, тот самый уровень рассчитывает исключительно на реакцию, которую можно от меня ожидать, хотя это всего лишь предположение. Но одно мне известно точно: я не позволю никому выходить за рамки положенного в своем родном городе. Хватит того, что мы терпим игрушки всяких говноедов в области банковской политики. Вот этим действительно на все плевать, кроме собственного непотопляемого кресла, дающего гораздо большие доходы, чем контрольный пакет акций какого-то “Нефтьзолотоалмазфонд”. Впрочем, акциями они тоже берут, и в приватизации гораздо активнее остального населения. Однако, мне сейчас впору думать не об этих милых людях, иссыхающих от любви к своему народу, а о других…

– Афанасьева примешь? – прервал мои раздумья голос секретарши.

– Конечно.

Как не принять, если я лично просил отставного челнока по фамилии Афанасьев написать заявление о приеме на работу в свою дочернюю фирму “Снежинка”. Мне постоянно приходится заниматься благотворительностью: спонсировать детский дом, подбрасывать инвалидам. Как же при таком трепетном отношении ко всем убогим не позаботиться о чернобыльце Афанасьеве? Он ведь не от хорошей жизни в челноки подался.

Страшные последствия аварии до того подорвали здоровье чернобыльца, что он не мог сдвинуть с места хотя бы один из тех баулов “Мечта оккупанта”, которыми грузятся даже хрупкие дамы. Однако в так называемые бизнес-туры Афанасьев отправлялся регулярно, а главное совершенно бесплатно. Вовсе не потому, что чернобыльцам вышла шара летать самолетами куда угодно, не платя за билет, а совсем по другому поводу.

Ввиду того, что папа-импотент мог стопроцентно гарантировать пострадавшим по его вине людям лишь бесплатную отправку на тот свет раньше отмерянного природой срока, он отчаянно махнул рукой и выдал ликвидаторам аварии одну очень интересную льготу. Почти во всех странах бывшего Союза чернобыльцы освобождены от таможенных пошлин.

Афанасьев, будучи за границей, даже не интересовался, где подешевле купить товар наподобие того, что пару веков назад сбагривали хитрые европейцы доверчивым туземцам. Времена изменились. Сегодня хитрые европейцы, идя по стопам своих предков, приобретают товары у потомков тех самых афроазиатов и всучивают их исключительно своим согражданам. При этом они имеют шанс пройти таможню с минимальными потерями, если в их группе есть господин Афанасьев, донельзя измученный тяжкими радиационными последствиями. Потому что весь товар группы принадлежит будто бы исключительно ему и пошлинами не облагается.

Это он – челнок, а все остальные просто туристы, любовавшиеся видом минарета Дубайовки в течение пяти дней.

За каждое место груза челнок получал от туристов по тридцать долларов премии, и всем было хорошо. Особенно Афанасьеву. До тех пор, пока он из пресловутого челнока не превратился в самого настоящего туриста, знакомящегося с малайзийскими архитектурными достопримечательностями в виде баров.

В далекой стране господин Афанасьев принял на грудь свою обычную норму, но, видимо, жара и последствия аварии так подействовали на его пошатнувшееся здоровье, что он стал шататься среди улицы в прямом смысле слова. Тут, как на грех, навстречу туристу перлась пара полисменов, которые чересчур стали таращить глаза на нашего господина, словно он был первым человеком, проломившим железный занавес. Не умеют эти азиаты культурно отдыхать, отсталая страна, одним словом, товаров, правда, полно, а вытрезвителей – ни одного.

В общем, полисмены стали в чем-то убеждать нашего господина, только Афанасьев – не какая-то паршивая подлипала капиталистических акул, чтобы обращать внимание на всякие провокации. Тем более, по-английски он твердо знал одно словосочетание “фак ю”, которым и воспользовался в беседе с реакционно настроенными полицейскими.

Те, правда, порывались достать челнока дубинками, но наш ликвидатор грозных последствий не позволил им доказать преимущество буржуазного образа жизни на собственном примере. При этом Афанасьев не слишком сильно отбивался, потому что один из полисменов, прежде, чем потерять сознание, успел вызвать подмогу.