Валерий Смирнов - БЕЛЫЙ ВОРОН

Рябов удобно расположился на диване, ослабив тугую удавку шелкового галстука. Когда Сережа придает себе такой безмятежный вид, на его душе всегда тревожно. Впрочем, эмоции мы привыкли держать при себе, но стоит заняться делом, как они, порой, прорываются наружу.

Прежде, чем приступить к разговору, я позволил Рябову в полной мере насладиться теплом домашнего очага и кулинарным искусством моей благоверной. Наша кухарка уже вторую неделю гостит у сына, вот и приходится Сабине выкраивать время для готовки между посещениями сауны, врачей и легких пробежек по престижным лавкам города.

– Сережа, ты жениться не надумал? – спросил я, после того, как Рябов тщательно вытер свои сильные пальцы салфеткой с оттрафареченным изображением средневекового рыцаря.

– Мне повеситься дешевле обойдется, – предельно ясно ответил коммерческий директор.

– Это потому, что обручальные кольца дороже веревки?

– Самолюбие дороже тех колец.

– Напрасно так рассуждаешь. Дружок твой, например, женился и ничего, до сих пор землю топчет.

– Пример достойный подражания. Для Константина.

– Ты меня имеешь ввиду?

– Больше не с кого семейную жизнь лепить.

– Ты ошибся, Рябов. Я имел ввиду вовсе не себя, а твоего дружбана с большими погонами. А потому, кстати, о кольцах…

– Лишнее говоришь. В напоминаниях не нуждаюсь.

– Сережа, чем ты так недоволен?

– Сообщением Челнока.

– Сильно удивился?

– Нет. Я тебя хорошо знаю. До боли в груди… Такие фортели отбрасываешь – дальше кладбища некуда.

– Слушай, Рябов, ты о своей груди мне не напоминай, а тем более о последних кладбищенских событиях. Пулю в грудь свою мощную ты тогда схлопотал по собственной небрежности, микрофончики с последующими кладбищенскими событиями

– тоже на твоей совести. Причем здесь мои фортели? Думаю, даже ты согласишься – иного выхода у меня не было.

– Ну да, рассказывай. Лучше признайся, как на духу: прошло уже целых пару месяцев, как я лично никого не крошил из автомата. Мне без этого жизнь – что картошка без соли.

– Глупо спорить, Сережа. Скажу больше, иногда подмывает “першинг” в руки взять.

– Вот-вот, – воспринимает всерьез слова коммерческий директор и даже не делает мне замечания о курении в его присутствии. – Сейчас начнутся твои выкрутасы. Танец с саблями под пулеметную симфонию. Я тебя знаю.

– Думаю, ты ошибаешься в своих подозрениях.

– Допускаю, саблей махать не станешь. Но не больше того.

– Из чего следует такой смелый вывод?

– А почему ты решил наехать на Гуся?

– Я еще ничего не решил.

– Расскажешь это своему психоаналитику. Он тебе поверит.

– А ты?

– Верить – не моя специальность. Я свои деньги получаю как раз за другое.

Глубоко затянувшись, я выпустил в сторону голубую струйку дыма, погасил окурок в серебряной пепельнице работы Шлейзера и раскололся, словно на исповеди:

– Рябов, у меня действительно не было выхода. Все может оказаться гораздо серьезнее, чем показалось на первый взгляд.

– Интересно, что тебя так обеспокоило?

– Пристрастия старшего лейтенанта Хлудова. Понимаешь, он любит гулеванить в кабаке “Восток”. Но при этом свалился на фирму “Олли”.

– Какая связь между его отдыхом и работой?

– На первый взгляд, никакой. Ты читал распечатку, которую добыл для меня?

– Нет.

– Ну да, чтобы ты мои действия не подстраховал? Я тебя за руку к тому психоаналитику отведу.

– Мельком пробежал,- раскалывается Рябов. – Столько работы свалилось… Постой, ты хочешь как-то связать Гуся с этим ментом?

– Я хочу связать? Да без очков на носу видно, какими золотыми цепями они повязаны. Бригада гусевских прикрывает фирму “Олли”, на которую едет Хлудов. Причем с такой скоростью, что уже это обстоятельство само по себе заставляет задуматься. Однако Гусь даже с места не рыпается, более того, его кодла после ментовского погрома пытается окончательно разрушить финансовое благополучие фирмы. На первый взгляд, гусята сами себя серкупят. Если “Олли” окончательно пойдет на дно, кислород бабок со стороны Ланды будет перекрыт навеки. У нищих слуг нет, охраны – тем более…

– Я все понял, – прервал мою плавную речь Рябов, доказывая, что он не зря получает согласно козероговской ведомости аж сто баксов в месяц. – Ты сказал, Хлудов любит отдыхать в “Востоке”. В этом заведении у бригады Гуся твердый интерес. Знаешь, ты действительно поступил правильно. Только в дальнейшем…

– Конечно, мы ведь уже договорились.

– Есть еще одна проблема.

– Человек на фирме?

– Нет. Я говорил, они действуют чисто.

– А если прокол, в дело тут же вступает чистильщик.

– Такая у них работа, – вздыхает Рябов. – Агенты знают, чем рискуют.

– Только не развивай эту тему.

– Хорошо. Что это за эпопею с судом ты устроил? Мэр на уши встал.

– Я по этому поводу ночью не засну… А что ты хотел? В меня, понимаешь, мало того, что снайпера палят, так еще он будет нервы мотать. В конце концов, я за него голосовал. Что он мне, своему избирателю, гарантировал?

– Вяжи придираться, – спокойно наезжает на меня адвокат Сережа. – Он говорил то же самое, что все остальные. По этому поводу, может, тебе и президента доставать захочется?

– Нет, но только оттого, что я не теряю надежды получить награду в виде именного ствола. Однако, как сейчас помню, в предвыборной программе Пенчук надрывался: “Темные улицы Южноморска больше похожи на прифронтовой город. Я залью его светом. Я доборю преступность “. Да, насчет преступности я не спорю. Он ее победил. Однако отчего я должен платить за электроэнергию, если факс постоянно вырубается из-за их дурацких плановых отключений? Мне просто срывают весь бизнес…

– Понятно, тезисы судебной речи. Но своего ты добился.

– И это ты называешь проблемой?

– Еще бы. Ты даже посещение театра можешь превратить…

– Хватит, Рябов. Воспитательная работа на сегодня завершена. И без твоих нотаций я их до упора наелся. На два месяца вперед.

– Тебя хочет видеть генеральный директор концерна “Олимп”, – жестко сказал Рябов.

– Назначь ему встречу в полдень, не раньше.

– Он просил, – подчеркнул Рябов, – чтобы ты заехал к нему.

– Ну раз просил, могу пойти навстречу своему старому приятелю,- миролюбиво соглашаюсь я. – Ты, Серега, не сердись, но сегодня все словно договорились учить меня жизни.

Рябов притворно вздохнул и заметил:

– Хорошо еще, что хоть кто-то может на тебя повлиять в этом мире. В следующий раз свои претензии я выскажу непосредственно ему.

Накопившаяся усталость не позволила мне правильно среагировать на рябовское высказывание:

– Ты совсем перепарился, Сережка. Я могу выслушать его пожелания, не больше того. Но что делать – это мне решать.