Вахтанг Ананян - На берегу Севана

Вода растекалась по полям и уходила в почву, тихо и мелодично журча. У корней растений вздувались и с еле слышным треском лопались крошечные воздушные пузырьки. Казалось, шепчет что-то оживающая земля и сладко-сладко вздыхает: «О-ох… о-ох… о-ох… Еще… еще…»

По небольшому ответвлению канала добежала вода и до самого села, влилась в высохшее русло ручья, а затем наполнила и пруд, вырытый пионерами.

Асмик пришла в неописуемый восторг. Она помчалась на ферму, открыла ворота и погнала к пруду своих захиревших питомцев. Гуси, утки, лысухи, шумно хлопая крыльями, бросились в воду. Их радостное гоготанье и крики весь день стояли над селом. Ожили не только птенцы, но и ослабевшие пчелы. Они вылетели из ульев и понеслись в поля.

Радостно, шумно было в этот день в селе Личк. Не принимал участия в общем веселье только один «водяной», века подряд пугавший крестьян своим грозным ревом. Он вдруг умолк, и, как ни странно, никто в селе и не заметил этого.

…Вечером на сельской площади собрался митинг, посвященный радостному событию. Героями дня были, конечно, юные натуралисты - Камо, Армен и их товарищи.

Арам Михайлович, приветствуя их от имени партийной организации, сказал:

- Имея таких детей, как вы, наша великая Советская страна всегда будет победительницей!

Если встать на восточном берегу Севана спиной к озеру и взглянуть на поля села Личк, может показаться, что там, колеблемое нежным горным ветерком, мягко волнуется другое, золотистое озеро - озеро пышно разросшейся пшеницы.

Комбайны с приятным хрустом срезают и обмолачивают колосья.

Когда бригадир Овсеп поднимает вверх руку и говорит: «Гоп!…» - это значит, что «амбар» комбайна полон и его нужно опорожнить. Подходит автомашина, забирает золотое зерно и отвозит его в колхозное хранилище.

После одной из таких погрузок Сэто и Артуш подошли к бригадиру Овсепу.

- Позволь мне и Артушу, - сказал Сэто, - пойти в село, нас вызывает секретарь комсомола.

- Какой секретарь? - нахмурился Овсеп.

- Секретарь нашей организации, комсомольской, - Камо.

Лицо Овсепа прояснилось:

- Камо? Ну, идите, раз Камо зовет - он без дела от работы не оторвет. Что-нибудь важное…

На террасе у Камо собрались юные натуралисты села Личк. Когда к ним присоединились Сэто и Артуш, Камо сказал:

- Ну, теперь все в сборе, мй только вас и ждали. Нам сегодня придется решить важный вопрос: почему умолк водяной озера Гилли.

- А ведь и в самом деле, - удивился Артуш, - его что-то совсем не слышно…

- Да разве он, боясь нас, подаст голос? - похвастался Грикор.

- Нам сейчас не до шуток, - остановил его Камо. - Мы, юные натуралисты села Личк, должны сегодня раскрыть тайну озера Гилли и положить конец всяким вздорным «чудесам», так.же как и тайне «Врат ада», которую мы раскрыли… Мы разделимся на два отряда. Один из них пойдет на Черные скалы, другой - на озеро Гилли.

- Не орет? Ну что ж, тем лучше, что не орет. Чего же нам беспокоиться теперь? - удивился Сэто.

- Как это «тем лучше»? - притворно возмутился Грикор. - Люди со дня рождения слушали его приятный голос, а он, видите ли, вдруг замолчал… Все привыкли, сжились… Всем теперь чего-то не хватает без него…

- Должны ли мы выяснить, чем был вызван этот рев? Как вы думаете? - спросил Армен.

Ребята зашумели:

- А как мы это выясним?

- Это тайна нашего ученого, он не желает нам ее доверить, - сказал Камо.

- Нет, пока я не узнаю, как ты хочешь выяснить тайну озера, я никуда не пойду, - отозвалась Асмик и обиженно отошла на другой конец террасы. - Всё какие-то тайны, загадки… Этот Армен всегда держит нас в тревоге!

Армен улыбнулся.

- Почему моя тайна? Разве не Арам Михайлович дал нам ключ к решению вопроса? - краснея, как обычно, сказал он. - И не ясно разве все? Скажите, кто из вас слышал, как орет водяной, с того дня, как мы выпустили из пещеры воду?

- Никто…

- Я многих спрашивал - никто не слышал… Неужели не понятно, что есть какая-то связь между водой, которая была заключена в Черных скалах, и водяным озера Гилли?

Асмик обернулась:

- А, поняла, поняла… Какая же я глупая!… Идем скорее, идем!…

- Поняла, да не совсем. Связь есть, но почему же он, этот водяной, орал, никто из нас не знает. Вот то, что мы хотим узнать, - сказал Армен.

- Сэто, нашему ученому нужны два мешка соломы, самой мелкой. Пойди возьми два мешка и набери соломы у колхозных молотилок, - командовал Камо. - Только не забудь - самой мелкой… А ты, Грикор, ступай попроси бригадира Овсепа дать нам одного осла. Мешки с соломой, кирки, ломы погрузите на осла и возьмите его с собой - вы с Арменом пойдете на Черные скалы. Все, чтo Армен ни прикажет, выполнять беспрекословно!… Я, Асмик и дедушка Асатур пойдем на озеро… Да, возьмите с собой Артуша, он сильный и смелый парень, пригодится.

Так Камо распределил обязанности каждого. Вскоре оба отряда были готовы к походу.

- Мы о самом важном не договорились, - сказал Армен. - Камо, когда ты должен быть на озере?

- Как по-твоему, когда мне надо быть?

- Когда? Погоди, подсчитаю. Мы доберемся до Черных скал к часу. В два часа будем в пещере. Дела там у нас на полчаса… Сколько будет километров от Черных скал до Гилли?

- Около пяти.

- Около пяти? Ну, если принять во внимание наклон горы, надо дать воде тоже минут тридцать. Значит, ровно в три тебе нужно быть с фотоаппаратом на том самом месте, где мы тогда сделали снимок с водяного. Станешь там же, палец - на спуске затвора. Не упусти, сейчас же щелкни!

- Страшно интересно!… - сгорая от любопытства, вертелась на месте Асмик. - Идем, чего же вы ждете?

Немного спустя Камо и Асмик вышли из села. По дороге к ним присоединился дед Асатур. Борода у деда была, по обыкновению, заботливо подвернута и уложена за пазуху, на плече висело ружье. Он шел спокойным, размеренным шагом, по-видимому вполне довольный всем, что окружало его. Тревога покинула деда, и лицо его было ясным и мирным, спокойно светились еще полные жизни глаза. Он, казалось, поздоровел, даже помолодел.

- Дедушка, - обратился Камо к старику, - ты заметил, что с тех пор, как водяной перестал орать, и Месроп не орет?

- Глупый человек этот Месроп, - вздохнул дед. - Он у нас, как говорят, ложка дегтя в бочке меда… Все кругом поумнели, а у него башка все такой же темной осталась. Тайком в старую часовню ходит… Скажи, дурной, какая сила у этого сухого камня? Мой кум Мукел, блаженной памяти, хорошим каменщиком был. Он смеялся над нами, говорил: «Крест на камне в этой часовне я вырезал, а вы ходите да прикладываетесь к этому кресту, целуете, святым называете…» Да, темные, темные мы были люди…

Дед немного помолчал, сделал две-три затяжки из своей трубки, затем продолжал:

- Месроп умолк потому, что его заставили замолчать. Такой фрукт сам не замолчит… В те дни, когда вы воду из пещеры выпускали, Баграт так его к стене прижал, так отделал… Еще немного - в куски бы разорвал! Знаешь ведь ты, какой Баграт горячий. «Ты, говорит, собачий сын, колхозный работник или дьякон? Ты своим провокациям положи конец, а не то я тебя в такой пресс зажму, что разом тебя выровняет… Ни одного кривого местечка не останется…»