Дава Собел - ДОЧЬ ГАЛИЛЕЯ

12 марта 1610 г., через несколько часов после выхода «Звездного посланника» из печати, британский посол в Венеции сэр Генри Уоттон отправил один экземпляр королю Якову I.

«Высылаю сие для Его Величества, - сообщал посланник в сопроводительном письме графу Солсберийскому. - Полагаю, что это будет самая поразительная новость, которую он когда-либо получал из какой-либо части света. Я приобрел эту книгу сегодня и направляю в Англию незамедлительно. Она принадлежит перу одного профессора математики из Падуи, который с помощью оптического инструмента (кой увеличивает и приближает предметы), изобретенного во Фландрии и впоследствии усовершенствованного им самим, обнаружил четыре новые планеты, обращающиеся вокруг сферы Юпитера, помимо многих неподвижных звезд. Еще отыскал он также истинный источник Via Lactea (Млечного Пути), который столь долго искали; и, наконец, установил, что Луна не является гладким шаром, но покрыта множеством выпуклостей и, что самое странное, освещена солнечным светом, отраженным от тела Земли, - так, кажется, он утверждает. Так что в целом ученый сей опрокидывает всю прежнюю астрономию - ибо теперь мы должны создать новую область, чтобы включить в нее все эти явления, - а также и всю астрологию. Полагаю, что сведения об этих новых планетах неизбежно изменят учение о влиянии звезд на судьбы людей, а может, будут иметь и более серьезные последствия. Все эти сведения я непременно должен был изложить Вам, мой господин, поскольку здесь все только об этом и говорят. Что касается автора сей нашумевшей книги, то он либо величайший ученый, либо необыкновенный чудак. Со следующим кораблем Вы, господин, получите от меня подробные сведения о том, как выглядит тот прибор, который этот человек получил после всех своих усовершенствований».

В Праге высокоуважаемый ученый Иоганн Кеплер, придворный астроном императора Рудольфа II, прочитал экземпляр книги, принадлежавший его властителю, и высказал свое мнение - несмотря на отсутствие хорошего телескопа, который мог бы подтвердить или опровергнуть открытия Галилея. «Вероятно, может показаться, что я слишком поспешно принимаю Ваши утверждения - с полной готовностью и не проделав собственных опытов, - писал Кеплер Галилею. - Но почему бы мне и не поверить самому ученому из математиков, сам стиль коего служит рекомендацией основательности его суждений?»

Однако наибольшее влияние на жизнь Галилея оказало то, что он послал экземпляр «Звездного посланника» герцогу Козимо, приложив к нему также телескоп собственного производства. Правитель выразил благодарность ученому чуть позже, весной 1610 г., присвоив Галилею титул главного математика Университета Пизы, придворного философа и математика великого герцога. Галилей особо оговорил дополнение «философ», придававшее больший престиж, однако наиболее важным для него в этом определении было «математик», так как он намеревался доказать важность математики для натурфилософии.

Обсуждая свое будущее в Тоскане, Галилей запросил то жалованье, которое он уже получал в Университете Падуи - сумму, равную тысяче венецианских флоринов, но во флорентийских скуди. Ученый вполне мог бы потребовать больше денег, но вместо этого он подал прошение об освобождении от ответственности за неуплату той доли в приданом сестер, которую должен был внести его брат.

Еще одним несомненным преимуществом стало то, что благодаря новому посту в Университете Пизы Галилей избавился от утомительных частных уроков. Теперь он до конца жизни обрел личную свободу, которую мог употребить для научных исследований и для публикации своих открытий к выгоде читающей публики. Галилей попал под официальное покровительство великого герцога, который обещал платить ему за создание новых телескопов.

Когда в сентябре 1610 г. Галилей переехал во Флоренцию, чтобы занять при дворе великого герцога новый пост, девятилетняя Ливия отправилась на юг вместе с отцом. Они оставили позади извилистые венецианские каналы, Дворец дожей, встававший над кромкой воды, словно фантастическое, причудливое видение, сотканное из розового сахара и меренги. Они пересекли плодородную долину реки По, Апеннинский хребет, тянущийся вдоль всего итальянского полуострова, вступив в чужую страну, которой правил великий герцог. В XVII веке Италия представляла собой пестрое собрание многочисленных независимых королевств, герцогств, республик и папских владений, объединенных лишь общим языком, зачастую находящихся в состоянии войны друг с другом и отрезанных Альпами от остальной Европы.

Пейзаж постепенно менялся. Башни кедров и кипарисов вздымались над холмами, а рыжеватая штукатурка домов сливалась с общим фоном местности. Так Галилей познакомил Ливию с тяжеловатой, чувственной красотой Тосканы. Старшая его дочь, Виржиния, уже ожидала их во Флоренции. Она уехала туда предыдущей осенью, по настоянию матери Галилея, забравшей девочку с собой после не слишком приятного визита в Падую. Мать обнаружила тогда, что ее сын полностью поглощен подзорной трубой и не способен оказать ей того рода гостеприимство, на которое она рассчитывала, а свою так называемую невестку она и вовсе сочла недостойной внимания. Мадонна Джулия вскоре покинула дом сына и вернулась в Тоскану.

«Малышка здесь у меня так счастлива, - сообщала она в письме к Алессандро Пьерсанто, слуге Галилея, - что и слышать не хочет ни о каком другом доме»[12].

Ни Виржиния, ни Ливия и понятия не имели, когда они снова увидят своего брата Винченцо. Галилей счел за благо для мальчика, совсем еще малыша, остаться в Падуе с Мариной.

Вскоре после отъезда Галилея Марина вышла замуж за Джованни Бартолуцци, вполне почтенного горожанина, который был ей ближе по социальному положению. Галилео не только одобрил этот союз, но даже помог Бартолуцци найти работу у одного из своих богатых падуанских друзей. Он продолжал посылать Марине деньги на содержание Винченцо, а Бартолуцци, в свою очередь, снабжал Галилея прозрачными заготовками для линз к его телескопам, приобретая их у мастеров-стеклодувов острова Мурано, расположенного в пределах Венецианской лагуны (ученый пользовался ими до тех пор, пока Флоренция не обеспечила его чистым стеклом несравненно лучшего качества).

Во Флоренции Галилей снял дом «с высокой ступенчатой крышей, с которой видно все небо», откуда он мог вести свои астрономические наблюдения и где можно было установить станки для вытачивания линз. В ожидании, пока дом будет готов, Галилей несколько месяцев прожил с матерью и двумя девочками в комнатах, предоставленных его сестрой Виржинией и ее мужем, Бенедетто Ландуччи. Родственники Галилео встретили его дружелюбно, несмотря на недавние раздоры, сопровождавшиеся судебными разбирательствами, но «зловредный зимний воздух города» плохо влиял на его самочувствие.