Дава Собел - ДОЧЬ ГАЛИЛЕЯ

«Я до сих пор ждал момента, чтобы написать Вам, - с подчеркнутым смирением обращался Галилео к Козимо в первом письме от 1605 г., - меня удерживало почтительное беспокойство о том, что моя попытка напомнить о себе может показаться самонадеянной и дерзкой. На самом деле я решился послать Вам необходимые заверения в моем почтении через моих ближайших друзей и патронов, поскольку не счел уместным, покидая ночную тьму, появиться перед Вами внезапно и глядеть прямо на высокий свет восходящего солнца, не получив сперва поддержку от его вторичных и отраженных лучей»[11].

К этому моменту герцога и ученого уже не связывали никакие формальные узы. Если от Галилея требовались услуги в качестве учителя, его специально извещали, как об этом свидетельствует приглашение, написанное главным мажордомом великого герцога и герцогини, датированное 15 августа 1605 г. и отправленное из Пратолино, одного из семнадцати дворцов Медичи, находящегося в нескольких милях к северу от Флоренции. Вот что там говорится: «Ее Достопочтенное Высочество желает, чтобы Вы прибыли сюда не только для того, чтобы их наследник мог получить компетентные указания, но также и потому, что это поможет Вам восстановить здоровье. Великая герцогиня надеется, что превосходный горный воздух вокруг Пратолино пойдет Вам на пользу. Приятная комната, вкусная еда, удобная постель и сердечный привет ожидают Вас здесь. Мессер Леонидо позаботится о том, чтобы Вы получили хороший экипаж, если пожелаете прибыть сегодня вечером или завтра»[11.1].

Великая герцогиня вновь посылала за Галилео конный экипаж в 1608 г., чтобы доставить его на свадьбу герцога Козимо с Марией Маддаленой, эрцгерцогиней Австрийской, сестрой императора Фердинанда II. Свадебная процессия тянулась вдоль обоих берегов Арно, и зрители на трибунах наблюдали за представлением, посвященным похищению Ясоном золотого руна. Представление это было искусно разыграно на специально сделанном искусственном острове посреди реки и отличалось оригинальностью - например, внезапно появлялись гигантские морские чудовища, изрыгавшие настоящее пламя.

В январе 1609 г., когда великий герцог Фердинандо тяжело заболел, мадам Кристина попросила Галилея составить гороскоп ее супруга. Прежний опыт Галилея включал в себя и преподавание астрономии студентам- медикам, так что он был хорошо знаком с астрологией; от врача требовалось умение составлять гороскопы, чтобы понять, что говорят звезды о судьбе его пациента - как дополнение к диагнозу и лечению; иной раз это также помогало установить причины недуга и выбрать время и условия для изготовления лекарств в соответствии с правилами астрологии. Галилео составил много гороскопов, включая и тот, что он сделал в 1600 г. для своей дочери Виржинии; вероятно, это увлекало его как своего рода игра с астрономией, потому что сам ученый никогда не высказывался в том смысле, что верит в астрологические прогнозы. Более того, он как-то заметил, что предсказания астрологов могут быть наиболее ясно прочитаны после их исполнения[11.2].

Тем не менее Галилео почтительно ответил великой герцогине со следующей почтой. Несмотря на то что он обещал Фердинандо еще несколько счастливых лет, великий герцог умер от болезни три недели спустя. И по прихоти Фортуны студент, обучавшийся у Галилея в течение одного лета, юноша, еще не достигший девятнадцати лет от роду, внезапно стал Его Достопочтенным Высочеством великим герцогом Козимо II, повелителем Тосканы.

Портрет Галилея кисти Доменико Робусти, представляющий ученого в возрасте 42 лет.

Национальный морской музей, Гринвич, Лондон

Восшествие Козимо на престол открыло перед Галилеем прекрасную возможность обратиться с просьбой о предоставлении ему поста придворного математика, о котором он мечтал. «Что касается исполнения моих повседневных обязанностей, - писал Галилео в письме, отправленном во Флоренцию, - то я избегаю того, чтобы стать тем типом ученого, который согласен продавать свой труд по сходной цене, установленной каждым отдельным покупателем. Но я никогда не отказывался служить своему герцогу и великому господину или тому, кто зависит от него, напротив, я всегда желал обрести такое положение»[11.3].

Однако ученый не получил тогда желанный пост. Он продолжал преподавать в Падуе, вел свои исследования, которые теперь были направлены на установление математических принципов работы простых механизмов, таких как подъемное устройство, и определение ускорения движения тел во время свободного падения - то был один из наиболее важных, не решенных вопросов науки XVII века. «Быть невежественным в том, что касается движения, значит быть невежественным в отношении Природы», - говорил Аристотель, и Галилей до конца своих дней пытался преодолеть всеобщее невежество в отношении законов Природы в области движения. Однако позднее, летом 1609 г., Галилея отвлекли от экспериментов с движением слухи о новой голландской диковине, которую называли подзорной трубой или смотровым стеклом; утверждали, что с ее помощью отдаленные предметы кажутся ближе, чем они есть. Хотя лишь немногие итальянцы сами видели эту вещь, однако в Париже мастера, изготавливающие очки, уже начали торговать новыми приборами.

Галилео мигом понял, какие преимущества может дать использование подзорной трубы в военном деле, несмотря на то, что сам этот прибор, составленный из обычных линз для очков, был в своем изначальном виде всего лишь игрушкой. В поисках способов усовершенствовать прибор, увеличить его силу Галилео рассчитал идеальную форму и оптимальное расположение стекол; он собственноручно точил и полировал наиболее важные линзы, ездил в Венецию, чтобы продемонстрировать возможности своего варианта прибора дожу и всему венецианскому сенату. Как сообщает сам ученый, результатом было «всеобщее изумление». Даже старейшие сенаторы с энтузиазмом взбирались на колокольни города, чтобы испытать уникальное удовольствие: ведь с помощью нового изобретения можно было заметить корабли на горизонте за два-три часа до того, как они станут видны невооруженным глазом - даже если наблюдателем при этом был очень молодой и зоркий человек.

В обмен на поднесенный ученым в дар телескоп (так позднее назвал этот прибор один из римских коллег Галилея) венецианский сенат обновил договор Галилея с Университетом Падуи, продлив срок его работы преподавателем там пожизненно, а также увеличил ему жалованье до тысячи флоринов в год - что было в пять с лишним раз выше, чем в самом начале его карьеры.