Дава Собел - ДОЧЬ ГАЛИЛЕЯ

За все восемь недель, проведенных Галилеем в Риме, папа Урбан предоставил ему лишь одну благожелательную аудиенцию. Его Святейшество был необычайно занят. За прошедшие годы он с головой погрузился в запутанные и сложные дела папской канцелярии, политические махинации, связанные с ходом Тридцатилетней войны. То, что начиналось как битва между немецкими католиками и немецкими протестантами, постепенно вовлекло в свою смертельную воронку правителей из многих стран, включая Францию, Испанию, Португалию, Данию, Швецию, Польшу, Трансильванию и Турцию, - все они внесли свой вклад в удобрение немецкой почвы кровью и плотью своих подданных. К 1630 г. движущей силой военных действий служил целый клубок причин, и лишь немногие из них имели отношение к религиозной сфере: в частности, это была борьба между католическими королевскими семьями Франции и Испании за контроль над католическим троном Священной Римской империи в Германии. Папа, как глава всех католиков, теоретически должен был прилагать колоссальные усилия, чтобы объединить испанских Габсбургов и французских Бурбонов. Но вместо этого Урбан, который в самом начале своей духовной карьеры служил папским легатом во Франции (там ему довелось крестить новорожденного Людовика XIII), теперь вступил в союз с королем Людовиком и кардиналом Ришелье. За последние годы Урбан стал все больше опасаться испанских шпионов в Ватикане; он жаловался, что даже шепотом не может говорить, чтобы его не подслушали. Перипетии войны так сильно тревожили понтифика, что тот лишился сна и однажды даже приказал перебить всех птиц у себя в саду, потому что его раздражали их ночные трели.

Словно ему мало было Тридцатилетней войны, Урбан ввязался еще и в так называемую войну за Мантуанское наследство, разразившуюся на севере Италии в 1627 г. В стратегически важном Мантуанском герцогстве, что в Ломбардии, престарелый герцог и его брат умерли почти одновременно, не оставив наследников мужского пола[53]. В1625 г. умирающий герцог официально назначил преемником своего французского родственника в надежде сохранить собственность в семье, но вокруг Мантуи вспыхнул кровавый спор, отражавший общее напряжение в отношениях между Францией и Испанией и сильно повлиявший на положение дел в Италии, поскольку обе стороны искали плацдарм для опоры. Урбан оказал военную поддержку Мантуе и нажил новых врагов среди граждан Рима, обложив тех дополнительным налогом, необходимым для сбора денег на военные нужды и выплаты жалованья наемникам: семи тысячам пехотинцев и восьми сотням кавалеристов.

Тем временем австрийские Габсбурги ввели войска в район Мантуи, невольно применив еще и биологическое оружие: солдаты перенесли через Альпы в Италию не только мушкетный огонь, но и бубонную чуму. В надежде защитить горожан от этой угрозы Урбан каждое воскресенье пересекал Рим, чтобы отслужить мессу в церкви Санта-Мария-Маджоре перед особо почитаемым образом Мадонны, совершившим в VI веке чудо, оградив город от чумы.

Балдахин, изготовленный Бернини специально для папы Урбана VIII.

Национальная библиотека, Флоренция

В дополнение ко всем горестям Урбана весной 1630 г, астролог предсказал его собственную раннюю кончину. Суеверный понтифик сначала отмстил незадачливому астрологу, заключив того в темницу, а затем издал жестокий указ, запрещающий предсказание смерти папы и членов его семьи, вплоть до третьей степени родства. Постоянная забота Урбана о мужчинах из клана Барберини находила выражение в непрерывном потоке продвижений всех родственников и назначении им пенсионов. Папа буквально вынудил своего брата Антонио, монаха-капуцина, оставить простую благочестивую жизнь в обители и принять в 1624 г. сан кардинала и пост при папском дворе. Позднее, в 1628 г., он сделал кардиналом и своего племянника Антонио, хотя юноше было тогда лишь девятнадцать лет. Урбан избрал среднего из трех племянников, Таддео, на роль продолжателя рода Барберини, подобрав ему жену из семейства римской землевладельческой знати.

Однако в то же время Урбан не переставал упражнять свой разум, он писал и публиковал произведения в жанре эпической поэзии. Папа осуществил реформу Бревиария - повседневного сборника молитв, служб, гимнов, житий святых и поучительных отрывков из Библий, принятого в монашеской среде, - добавив в него, в частности, гимны собственного сочинения в честь канонизированных им святых. А затем, желая довести уже существующие, в основном древние, гимны из старого бревиария до своих высоких стандартов, Урбан назначил группу образованных иезуитов для обработки текстов в соответствии с правилами современной грамматики и метрики.

Он приложил усилия, чтобы обессмертить свое имя строительством Святого Петра в базилике Ватикана. В 1624 г., вскоре после избрания, Урбан дал распоряжение скульптуру Джоано Лоренцо Бернини построить baldacchino (арку над алтарем), в котором разрешалось находиться только папе. К1630 г., когда Галилей прибыл в Рим, гигантский балдахин уже возвышался внутри церкви, опираясь на четыре краеугольных куска мрамора, каждый из которых был с двух сторон украшен фамильным гербом Барберини - тремя пчелами. Сооружение поддерживали четыре колонны спиралевидной формы, 95 футов высотой, а над ними располагалась тяжелая пышная конструкция, увенчанная золотым крестом и группой резных ангелов. Бронзовые колонны несли на себе балки из Пантеона - гигантской античной постройки, пережившей захват Рима варварами в V веке. Когда Урбан приказал ободрать почитаемый всеми Пантеон, чтобы воздвигнуть собственный монумент, разъяренные римляне злословили, обыгрывая его имя: «Что не смогли сделать варвары, то довершил Барберини»[54].

Повсюду в Риме Галилей мог обнаружить свидетельства масштабных и амбициозных проектов Урбана. И хотя тосканский философ по-прежнему оставался в фаворе у папы - о чем свидетельствовали только что полученный им пост каноника и предоставление дополнительного дохода, - он уже не мог ожидать той же степени личной близости и открытости контактов, которые были его привилегией в прошлом. Галилей, впрочем, не имел причин считать это проявлением пренебрежения или неуважения по отношению к себе, особенно после приглашения на обед в качестве почетного гостя в дом к племяннику-кардиналу или после того, как отец Риккарди обсуждал подробности его «Диалогов» во время частной беседы с Его Святейшеством.

16 июня Галилей узнал, что «Диалоги» благополучно прошли цензуру. Через несколько дней отец Риккарди поставил на рукописи свою резолюцию, предоставляя Галилею предварительное разрешение на публикацию с условием, что тот обещает внести в текст некоторые исправления. Например, папе не понравилось название, поскольку в нем упоминался такой природный феномен, как приливы. Галилею предложили выбрать нечто более математическое или гипотетическое. Кроме того, предисловие и заключение должны были подтверждать признанную папой философию науки, которая объясняла сложность Природы мистическим всемогуществом Господа. В любом случае переговоры с печатниками об издании «Диалогов» можно было начинать.

Читать дальше