Эриксон Стивен - Пыль Снов

- Да.

- А он знает, куда должен плыть?

- Ну... признаю, его знания довольно смутные.

- Значит, - размышляла вслух королева, - если ты предложишь альтернативный маршрут на его острова, он не будет возражать?

- Возражать? Он даже не поймет, Ваше Высочество. Он только улыбнется, кивнет и попробует схватить меня за...

- А есть ли возможность создать комфортные условия Принцессе Фелаш даже с Аблалой на борту?

Шерк нахмурилась, взглянув на королеву, а потом на Фелаш. - Это королевский приказ, Ваше Высочество?

- Скажем так: мы были бы весьма довольны.

- Позвольте ответить, что вашего довольства, сколько бы вас ни было, для меня недостаточно, Высочество. Платите, и платите щедро. Мы согласуем контракт. И я пожелаю, чтобы его подписали и вы, Королева, и вы, Принцесса.

- Но суть дела в том, что оно должно быть неофициальным. Слушай, Шерк...

- Не слушаю, Джанат.

Фелаш повела усыпанной крошками рукой: - Согласна. Я подпишу контракт. В условиях капитана нет ничего необычного. Ничего. Отлично! Я рада, что все устроилось к всеобщему удовлетворению.

Джанат моргнула.

- Ну, тогда ладно, - сказала Шерк Элалле.

- Ох, эти сладости просто ужас! Я не должна... ну может еще один...

***

Через недолгое время болкандийские гостьи отбыли. Едва дверь закрылась за ними, Шерк Элалле уставилась на Джанат: - Итак, о Королева, какова же ситуация в Болкандо?

- Странник знает, - вздохнула Джанат, наполняя кубок. - Неразбериха. Там так много фракций, что факультет нашей академии похож на детскую песочницу. Ты, наверное, не понимаешь, но этим сказано многое.

- Песочница?

- Знаешь ли, на приличных улицах, населенных приличными людьми, всегда ставят деревянный ящик с песком, чтобы дети играли. Еще туда гадят уличные коты.

- У вас, приличных людей, странные представления о детских игрушках.

- Тебя что, кошачьей колбаской по голове били? Ну, ну, не обижайся. Мы так же порочны, как уличные шайки, с которыми ты накоротке.

- Ладно, извините. Вы предупредили малазан, что болкандийцы бурлят и готовы вцепиться им в лицо?

- Они знают. Их союзники уже влезли в самую кашу, знаешь ли.

- Тогда что принцесса делает в Летерасе?

Джанат скорчила гримасу. - Насколько я могу судить, уничтожает шпионскую сеть соперников. Ту самую, которую Багг оставил свободно болтаться.

Шерк хмыкнула: - Фелаш? Она не убийца.

- Да, но готова спорить - ее служанка как раз из таковых.

- А сколько лет четырнадцатой дочери? Шестнадцать, семнадцать...

- На самом деле четырнадцать.

- О Бездна! Не могу сказать, что с нетерпением жду возможности взять на борт раздутую пожирательницу пирожных и везти до Акрюнского хребта.

- Не забудь сбросить балласт.

Глаза Шерк широко раскрылись.

Джанат скривилась: - Лоции показывают там отмели и рифы, капитан. Неужели ты подумала, что я на что-то намекаю?

- Совсем нет, Ваше Высочество. Честно.

Джанат встала. - Идем, погоняем мужчин в саду. Хорошо?

***

Слуги королевы незаметно вывели болкандиек из дворца по лабиринту коридоров и заброшенных проходов. Наконец они оказались под ночным небом, около задних ворот.

Гостьи прошли на ближайшую улицу и принялись ждать скромного экипажа, который должен был отвезти их в средней руки гостиницу около гавани.

Фелаш все еще держала руку поднятой и без конца шевелила пальчиками - признак волнения, которого она сама не замечала. - Контракт! Смехотворно!

Служанка промолчала.

- Ну, - сказала Фелаш, - если капитан окажется слишком назойливой... - В пухлой руке возник клиновидный кинжал, словно наколдованный ею из прохладного ночного воздуха.

- Госпожа, - произнесла служанка тихим, мягким, поразительно красивым голосом, - это не сработает.

Фелаш наморщила лоб: - Не суетись, глупая девчонка. Мы не оставим следов. Никаких улик.

- Я о том, госпожа, что капитана нельзя убить, потому что, по-моему, она уже мертвая.

- Смехотворно.

- Пусть так, госпожа. Боле того, она оживлена утулу.

- О, вот это интересно! Возбуждающе! - Кинжал исчез так же быстро, как появился. - Налей мне кубок, ладно? Нужно подумать.

***

Вот и они, - пробормотал Багг. Теол повернулся. - Ах, видишь, как быстро они все уладили. Как мило. Дорогая моя, разве воздух ночи не освежает?

- Я не ваша дорогая, - ответила Шерк Элалле. - Она ваша дорогая.

- Разве она не хороша? Разве я не счастливейший человек среди живых?

- Видит Странник, это не великий талант.

- А вот талант притворства... - бросила Джанат, оценивающе глядя на мужа.

- Было лучше, - сказал Теол Баггу, - когда они не были союзницами.

- "Разделяй и покоришь разделенных", государь. Старая пословица.

- И очень любопытная. У тебя она работала когда-нибудь?

- Сработает, сразу вам доложу.

***

В тридцати лигах к северу от Ли Хенга, что на континенте Квон Тали, была деревня Гетрен, ничем не примечательная кучка глинобитных домов и лавок. Там имелись церковь без купола, посвященная местным духам, бар и каталажка, в одной из камер коей жил сборщик налогов, имевший обыкновение арестовывать сам себя за буйное пьянство (что случалось почти каждую ночь).

За приземистым храмом в тридцать два зала располагалось кладбище, три яруса которого соответствовали трем классам жителей деревни. Самый высокий и далекий от церкви уровень резервировался для богатых семейств - купцов и умелых мастеров, способных доказать свою укорененность в селении на протяжении трех и более поколений. Их могилы отличались резными надгробиями, склепами в виде миниатюрных храмов, а иногда и толосами - сооружениями стиля, бывшего в моде столетия назад.

Второй ярус принадлежал жителям среднего достатка, но вполне самостоятельным и приличным. Могилы, естественно, были здесь скромнее, однако родственники и потомки хорошо заботились о плоских склепах и ямах, покрытых каменными плитами.

Ближе всего к храму, на уровне его фундаментов, обитали мертвецы, сильнее всего нуждавшиеся в духовной защите, а иногда и простой жалости. Пьяницы, бездельники, безумцы и преступники - их тела клались в длинные канавы с ямами, которые периодически открывали, чтобы заменить сгнившие останки свежими.

Деревня, ничем не отличимая от бесчисленного множества других, разбросанных по Малазанской Империи. Люди проводят в таких всю жизнь, не ведая об имперских заботах, о марширующих армиях и яростных магических битвах. Они живут, сосредоточившись на местных проблемах; каждое лицо знакомо, каждая жизнь ясна от родов в липкой крови до бескровной смерти.

Затравленный четырьмя старшими сестрами, полудикий прыщавый малец, которого однажды нарекут Мертвяком, имел обыкновение укрываться у Старого Скеза, то ли дяди, то ли просто одного из любовников матери тех времен, когда отец уходил на войну. Скез был одевающим мертвых, могильщиком, а иногда и каменщиком, когда падала чья-то надгробная плита. У него были громадные пыльные кулаки, запястья толщиной с голень обычного человека, перекошенное лицо (когда-то на голову упали камни со склепа) - человек, не способный привлекать восхищенные взоры, но тем не менее не ведающий недостатка в друзьях. Скез знал, как ублажить мертвецов, это точно. И было в нем еще нечто - каждая женщина могла подтвердить - было в нем некое нечто, нет сомнений. Один взгляд в его глаза приносил утешение, а подмигивание обещало еще много чего. Да, его боготворили, в особенности за привычку готовить завтрак каждой женщине (эту деталь юный Мертвяк еще не мог оценить).