Олег Жиганков - Римский Лабиринт

Рай и ад существуют только на земле. Здоровые, богатые и счастливые люди живут в земном раю, а бедные и больные – в земном аду.

Бенедетто Каэтани, папа Бенедикт VIII

1294, июнь, Рим

Николай IV, Епископ Рима, Викарий Христа на земле, Преемник Князя апостолов и Наследник престола Святого Петра, Верховный Первосвященник и Глава Вселенской Церкви, Патриарх Запада, Великий понтифик, Носитель Кольца рыбака, Примас Италии, Архиепископ и Митрополит Римской провинции, Царствующий во славе, Раб рабов Божиих, но при всём том смертный человек, испустил дух в ночь на 4 апреля 1292 года. Наутро все колокола Рима гудели, сообщая о его смерти.

Впрочем, Церковь утешила своих прихожан, закатив по усопшему целых девять похоронных служб, на которых побывал весь Рим. На третий день тело папы было предано земле, Кольцо рыбака уничтожено, а все папские регалии предстали перед кардиналами, собравшимися в Риме для того, чтобы решать, кто будет следующим носителем этих почестей.

Однако кардиналы не торопились с выбором нового папы. Во-первых, будучи разделены на партии, они никак не желали уступать друг другу и ничего не хотели слышать о кандидатах из враждующих группировок. Во-вторых, без папы кардиналы чувствовали себя куда более вольготно. И хотя между ними и велась беспрестанная война за сферы влияния, всё же каждый из них знал своё место, знал своих оппонентов и слишком крутых поворотов в жизни не ожидал. Крутые повороты могли прийти только с папой, который, естественным образом, потянет церковное одеяло прямо на себя, так что ноги у некоторых принцев Церкви могут оказаться голыми а сами они — изгнанными от кормушки. Такое приключалось уже не раз — каждая новая метла мела по-новому, и даже те папы, которые садились на престол марионетками, в скором времени начинали показывать зубы. Все это знали и принимали как правила игры.

Если бы можно было жить без папы, кардиналы, наверное, с радостью бы такой вариант выбрали. Но в том-то и было всё дело, что игра могла продолжаться только при наличии папы. Затянувшийся таймаут был, безусловно, на руку кардиналам, но спустя какое-то время они должны были признать, что ситуация в Риме складывается напряжённая. Граждане Рима разделились на партии и сражались друг с другом прямо на улицах города. Из отдалённых провинций доносились тревожные слухи о том, что в отсутствие папы многие города хотели освободиться от бремени принадлежности к Папскому государству, обретшему не так давно независимость от Священной Римской империи. Многие уже больше двух лет не выплачивали налоги, а некоторые высылали за свои пределы папских легатов — ведь тем всё равно некого было представлять. Ситуация продолжала нагнетаться каждую неделю, и вот, по прошествии двух лет, трёх месяцев и двух дней после смерти понтифика, кардиналы вынуждены были снова собраться, на этот раз экстренно, чтобы обсудить складывающуюся обстановку. Никто из них не хотел папы, но всем им папа был нужен. Без папы придёт конец и их власти.

Но где найти подходящего кандидата? Такого, который устраивал бы все партии? Кардиналы уже не раз встречались и проводили целые недели в бесконечных спорах, но чем больше времени они проводили, слушая друг друга, тем меньше у них оставалось надежды на примирение и достижение совместной договорённости. Партия Орсини, возглавляемая могущественным и старейшим по принятию кардинальского сана Маттео Орсини Россо, искала папу, который бы поддерживал сицилийские группировки, в то время как семейство Колонна настаивало на избрании кандидата, который бы оградил церковь от возрастающего нажима французских королей. Ситуация отягчалась ещё и тем, что в те времена среди кардиналов всё ещё царило мнение, что выбор папы может состояться только при единодушном согласии всех кардиналов-выборщиков — во время описываемых событий их было двенадцать. Однако французский кардинал-протопресвитер Жан Шоле в августе 1293 года умер, и его место оставалось пока вакантным. Так что к согласию должны были прийти одиннадцать кардиналов, что, впрочем, облегчало задачу совсем ненамного.

И всё же летом 1294 года десять из одиннадцати кардиналов снова встретились, чтобы ещё раз обсудить сложившуюся чрезвычайную ситуацию. К этому времени обстановка как в Риме, так и в провинциях была накалена до предела, и гражданская война уже стучалась в двери. Этими десятью кардиналами были: уже упомянутый Маттео Орсини Россо, кардинал-протодьякон Санта-Марии-ин-Портико-Октавиа; Латинус Малабранка Орсини, кардинал-епископ Остии и Веллетри и декан Священной коллегии кардиналов; Джерардо Бианки, кардинал-епископ Сабины; Джованни Боккамацца, кардинал-епископ Фраскати; Маттео д’Аккуаспарта, кардинал-епископ Порто-Санта Руфины; Гуго Эслен де Бийом, кардинал-священник Санта-Сабины; Наполеоне Орсини Франджипани, кардинал-дьякон Сент-Адриано аль Форо; Джакомо Колонна, кардинал-дьякон Санта-Марии-ин-Виа-Лата; его племянник Пьетро Колонна, кардинал-дьякон Сант-Эустаккьо; и Бенедетто Каэтани, кардинал-протопресвитер Сан-Сильвестро-и-Мартино ай Монти. Одиннадцатый кардинал — Пьетро Перегроссо из Милана, кардинал-священник Сан-Марко — лежал больным и присутствовать на конклаве не мог, однако его держали в курсе происходящего.

Первым слово взял Латинус Малабранка — по возрасту самый старый из кардиналов, пользующийся наибольшим уважением если не среди самих кардиналов, то среди народа — точно. Этому во многом способствовала его внешность: длинная седая борода, тяжёлые, ниспадающие на плечи белые волосы, статная фигура и глубокий голос. При всём этом кардинал Малабранка был прекрасным актёром, который, как правило, мог сам себя убедить в справедливости произносимых им слов. Кардиналы не раз пользовались этим его даром, бросая Латинуса в горячие точки Рима — туда, где начинались мятежи. Латинус имел хорошую репутацию в народе, потому что когда-то жил в отшельничестве, хорошо знал простой люд. Он умел и образумить, и напугать, и развеселить, и до сих пор ему удавалось решать все проблемы. Но теперь дело зашло слишком далеко.

— Рим погибает! — начал он свою речь, обводя собравшихся скорбным взглядом. Но весь его артистизм и драма, считали кардиналы, подходили больше для площадной речи, чем для деловой встречи. Однако его слушали с уважением, не осмеливаясь перебивать. Тем более что говорить никому уже не хотелось — всё давным-давно было уже выговорено.

— Рим погибает, — повторил кардинал Латинус, уже более тихим голосом. — Мы живём в последние дни. Враг наступает отовсюду. Эти варвары-арагонцы отбирают у нас земли, которыми Рим владел сотни лет. По всей стране разгораются мятежи восстаний.