Магомет Мамакаев - Зелимхан

* * *

Зелимхан то вставал, превозмогая сон, то снова садился, утомившись от мыслей. Для его действенной натуры самым трудным делом было терпеливое ожидание, но умение ждать — одно из необходимых свойств абрека. Они с братом расположились на обрыве, у поворота узкой дороги, под нависшими листьями орешника. Солтамурад спал, положив голову на низкий замшелый пень, а рядом с ним покоилось его старое курковое ружье. Зелимхан закурил, синий дымок расплывался и таял между листьями орешника.

Вот уже четвертые сутки братья Гушмазукаевы не появляются в родном ауле потому, что дали обет не возвращаться туда, пока не отомстят еще одному из своих врагов. Нет, возвращая невесту брата и вырывая свою жену и детей из тюрьмы, Зелимхан не забыл о том, что первопричиной несчастий и позора, обрушившихся на его дом, является старшина Адод из Харачоя. На нем же лежит кровь двоюродного брата Ушурмы, убитого в схватке, когда люди старшины отбивали Зезаг. Теперь своей кровью должен ответить сын Адода. Так велит закон, жестокий закон отцов, который гласит: «Око за око, ухо за ухо».

Ничто не нарушало тишину прохладного горного утра. Только изредка перекликались дрозды и певучие иволги.

Зелимхан оглянулся на брата и увидел, что тот не спит. Глаза Солтамурада блуждали, было видно: он напряженно раздумывает над чем-то.

— Ты о чем? — спросил его абрек.

— Что-то слишком долго он не показывается. Может быть, пошел другой дорогой?

— Просто задержался в Ведено, — ответил Зелимхан, — не беспокойся. Многие люди говорили, что он пойдет в крепость на один-два дня. Говорили, что возвращаться будет этой дорогой.

— Вот об этом я как раз и думаю. Многие говорили... Так можно было готовить для нас засаду, используя его как приманку. Ведь начальникам в крепости хорошо известно, что на семье Адода наша кровь...

— Я и сам думал об этом, — спокойно ответил Зелимхан, — но чем мы рискуем? Если солдаты нападут на нас, мы будем защищаться. Если солдаты покажутся без него, мы тихо уйдем. Но вернее всего, что они будут вместе с ним, тогда мы будем сражаться, и сын Адода будет убит этой рукой.

Сын Гушмазуко выполнял клятву, данную отцу, и, точно ища доказательства уверенности, прозвучавшей в его последних словах, взглянул на свою сильную руку.

Но вот на дороге показался человек. Зелимхан с братом застыли, устремив взоры на дорогу.

— Нет, это не он, — почти шепотом сказал Зелимхан и глубоко вздохнул.

Помахивая палкой, по дороге неторопливо прошел старик. Солтамурад узнал его. Это был тот самый мулла, который благословил его брак с Зезаг.

Из-за гор выглянуло солнце. Засветились яркими красками вершины Харачой-Лама. В роще громче запели птицы.

— Мулла, видно, пошел в Ведено, чтобы благословить какое-нибудь очередное злодеяние начальства, — отозвался Зелимхан, поглядев ему вслед.

— Может быть, — нехотя ответил Солтамурад, не испытывавший никакой вражды к этому человеку.

Прошло еще около часа, пока из-за поворота показался человек.

— Он... — прошептал Зелимхан, махнув рукой брату. — Идет один. Сиди спокойно.

Братьев охватило волнение. Особенно сильно волновался Солтамурад, которому казалось кошмарным сном все происходящее. Ведь с сыном Адода он дружил в детстве, играл с ним в альчики и прятки. Вспомнил Солтамурад, как однажды сын старшины вытащил его из проруби, куда он провалился, катаясь на санках. А теперь они враги, кому-то из них троих надо уйти из жизни. Странно, очень странно и страшно.

Зелимхан ждал, пока идущий подойдет поближе, пока не выйдет он вон из-за того камня.

А человек шел спокойно, изредка вглядываясь в примыкающий к дороге лес. В левой руке он нес черную папку, справа на боку из-под кобуры поблескивала рукоять револьвера, на поясе у него висел кинжал в позолоченных ножнах.

— Эй ты, сын Адода! — крикнул Зелимхан. — Защищайся! Пришел час, когда надо доказывать свою храбрость. Это говорю я, Зелимхан...

Идущий отпрянул назад и выхватил пистолет. Зелимхан быстро положил на землю винтовку и тоже вытащил револьвер, но держал его опущенным. Он медленно двинулся навстречу врагу.

— Стреляй первым! — крикнул он.

Грянул выстрел, и тут же за ним — второй. Сын Адода как-то неестественно подскочил и свалился на землю. Папка упала в нескольких шагах от него.

Зелимхан спрятал револьвер, вернулся за винтовкой и быстро спустился на дорогу. Вслед за ним шел и Солтамурад.

Юноша лежал неподвижно, раскинув ноги, обутые в изящные сафьяновые мяхси [8] Мяхси – легкие и мягкие сапоги. , отороченные золотой нитью. Пуля разбила на его груди газыри из слоновой кости и прошла навылет.

«Из трех клятв, данных отцу, я выполнил две, — подумал Зелимхан. — Может быть, теперь установится мир между нами, вмешаются добрые люди и предложат нам всем покончить с кровными делами?.. Но есть еще Чернов. Где искать его?»

Абрек заглянул в лицо убитого, и вдруг его пронзила жалость. Ярко сияло солнце, зеленела трава, в которой, переливаясь яркими красками, покачивали головками первые весенние цветы. Вновь запели приумолкшие было птицы. Вся эта красота окружающей природы восставала против нелепости совершенного злодеяния. В душе грозного Зелимхана промелькнула тень сожаления, но было уже поздно.

Зелимхан взял папку убитого, положил ее рядом с телом и быстро начал читать над ним отходную молитву.

— Жалко его все-таки, — дрожащим голосом сказал Солтамурад.

Зелимхан молча взглянул на брата и сурово сдвинул брови.

— Конечно, жалко, — просто и серьезно ответил он. — Ведь человек же был.

Потом, как бы прогоняя временную душевную слабость, Зелимхан поднял голову и сказал:

— Идем быстрее.

Но едва братья сделали шаг по направлению к лесу, где стояли их стреноженные кони, как из кустарника, метрах в ста от них, раздался грозный окрик:

— Ни с места! Вы арестованы за совершение убийства.

Зелимхан мгновенно обернулся и взял винтовку наизготовку.

Солтамурад тоже поднял свое ружье. Но из кустов уже выезжали трое всадников — офицер и два солдата. Солдаты держали братьев на прицеле.

— Немедленно бросайте оружие и следуйте за нами, — распорядился офицер.

— Не трогайте нас, — спокойно сказал Зелимхан. — Мы сделали свое дело, и вас оно не касается.

— Я помощник пристава, и меня касается все! — крикнул офицер. — Ни шагу, или прикажу стрелять!

Зелимхан узнал в говорившем рыжего помощника пристава Чернова. Даже вспомнил, как этот человек увез однажды войлочные подстилки и медный кувшин у их соседа за неуплату налога.

— Ваши солдаты плохо стреляют, господин помощник пристава! — крикнул абрек. — И я буду вынужден застрелить вас.

— Огонь! — приказал рыжий офицер.