Магомед Мамакаев - Мюрид революции

Создать документальную повесть или роман из недалекого исторического прошлого — задача весьма нелегкая. Стоит появиться книге, и тут же против вас встают не только некоторые новые документы, но главное — живые свидетели, которые вопрошают: почему в книге не «так, как видели» мы, и даже не «так, как слышали» мы?

Персонажи в художественном произведении располагаются не по рангам, как должностные люди какого-нибудь учреждения. Художника в избранном им герое интересует не его должность, а прежде всего человеческий тип, его место в жизни, его деяния. Вот почему, внося поправки к этому изданию с учетам критических замечаний, высказанных после выхода книги, я, к сожалению, не смог выполнить все пожелания читателей.

В жизни мне не довелось видеть героя своего произведения, но светлый образ его никогда не оставлял меня в покое. Еще на школьной скамье я искал и вызывал его силой своего мальчишеского воображения, и первый вариант этой книги был написан мною в 1936 году. Рукопись погибла при сложных обстоятельствах моей личной жизни. Но пропажа эта меня не слишком огорчила, потому что писал я тогда, излишне увлекаясь экзотикой, совершенно не вязавшейся с образом моего героя.

Чем больше я знакомился с жизнью Асланбека Шерипова, тем яснее он рисовался мне самым обыкновенным человеком, но с твердым характером и сильной волей, храбрым и правдивым.

Этому человеку я посвятил свое первое стихотворение, о нем сложена и первая песни. О нем же написан и этот пространный, иногда отрывочный, а кое-где, вероятно, и не гладкий мой рассказ. В нем — юность героя, революционная борьба, трагедия и счастье сильных духом. Я старался создать книгу о человеке, который ярко взлетел на короткое время и горел, словно падающая звезда. Да, он действительно сгорел, но не упал. Он остался жить в сердцах потомков как пример замечательной жизни, отданной народу.

Мне трудно судить, что в этой книге хорошо и что не совсем удалось. Об этом лучше всего скажет мой взыскательный читатель, которому я заранее благодарен за внимание и на суд которого отдаю свой труд.

В данном издании роман печатается с некоторыми сокращениями.

Автор

1968

Мы вам покажем, как надо умирать за свободу! В нас вы не увидите мюридов газавата, но найдете мюридов революции!

Асланбек принес в дом свежие запахи альпийских лугов и полевых цветов. Весь день он бродил по горам, разговаривая то с чабанами, то с крестьянами, которые мотыжили свои скудные кукурузные посевы.

Мать приготовила ужин, но он не захотел есть, взял книжку с полки старой этажерки и бесшумно прошел в соседнюю комнату. Скоро в доме затихло: видно, взрослые улеглись спать. Асланбек убавил пламя керосиновой лампы, чтобы не тревожить сон младшей сестры, лежавшей в углу на тахте, и, осторожно пододвинув скрипучий гнутый стул, присел у окна, распахнутого настежь. В мутном небе собирались тучи. С горы, постепенно усиливаясь, дул ветер. Юноша раскрыл книгу. Это был Коста Хетагуров. Взгляд отыскал знакомые строчки:

Асланбек задумался. Из окна приятно тянуло прохладой. Ему захотелось еще, побольше этого освежающего и упругого, как струи Аргуна, ветра. Он потянулся к нему, но стул предательски скрипнул. Асланбек опасливо оглянулся на сестру. Девочка не спала.

— Почему ты не спишь, Айна? — тихо опросил он.

— Нога болит.

— Сильно?

— Конечно, сильно! — Она говорила капризно, обиженным тоном. — Ты же видишь, не могу уснуть от боли.

— Вижу. — Асланбек невольно улыбнулся.

— Еще издеваешься!

— Что ты, Айна! Не обижайся, я ведь не нарочно!

Он вспомнил, что утром, когда сестра несла воду, он попытался помочь и нечаянно ушиб ей ногу медным кувшином.

Айна дулась недолго.

— А ты вот возьми, да и расскажи мне, о чем читаешь, — попросила она, с готовностью усаживаясь в постели. — Ну, Дакаш, пожалуйста!..

Дакаш — так звали Асланбека близкие.

Он снова улыбнулся. Маленькие хитрости сестренки была ему известны. Не так уж болела у нее нога, как хотелось послушать книгу. Он не сомневался, что и не спала она специально из-за этого.

Асланбек взял со стола томик Лермонтова и раскрыл его на поэме «Мцыри». Девочка так и впилась в него глазами, слушая о тяжелой судьбе шестилетнего мальчика-горца, о том, как он попал в руки победителей, заболел и по пути в Грузию генерал отдал его на излечение монахам, где он и вырос. О тоске юноши по родине, о смерти его и о том, как, умирая, поведал он монаху о своем единственном желании: вернуться в родимую страну, где он будет свободен, как ветер. Дивные строки пронзили Асланбека знакомым волнением. Голос его зазвенел, окреп:

— А скажи, Дакаш, раз мальчик этот был нашим, горцем, зачем же его украл генерал? — донесся до него взволнованный шепот Айны.

Но тут тихо отворилась дверь, и в комнату заглянула мать.

— Дакаш, пора ложиться, — сказала она. — Ты ведь завтра хочешь выйти засветло. — Она сказала это ласково, но такая твердость прозвучала в ее голосе, что возражать было нельзя.

Асланбек закрыл книжку и, расстегивая ворот гимнастерки, молча направился к постели.

Широкоплечий юноша, выше среднего роста, с задумчивыми светло-карими глазами, всем, кроме матери, казался старше своих лет. Все в нем было по-взрослому: походка, и рано появившийся бас, и суждения о жизни. Всем это нравилось в юноше, одной только матери хотелось, чтобы ее любимый сын всегда оставался мальчиком. С материнской ревностью наблюдала она за сыном, и в сердце у нее рождалось тревожное чувство за судьбу Дакаша. Нет! Она знала сына как умного и честного мальчика, который не позволит себе ничего дурного. Но вот говорит-то он и мечтает о чем-то непонятном. Такое, видимо, под силу только особым людям.

Воспитанная в простой крестьянской семье, Баянат не привыкла задумываться над тем, что выходило за пределы ее жизни, мудрость ее была проста.