Магомет Мамакаев - Зелимхан

— Аюб, — окликнул он своего помощника, — ты поедешь во главе первой группы через Герзель, Аксай, по землям кумыков и подойдешь к Кизляру с юго-востока. Саламбек поедет следом за тобой со второй группой. Я, — он окинул товарищей взглядом, словно хотел обнять их, — я поеду с третьей группой через Гудермес и Азамат-Юрт, по казачьим землям. Встретимся все в Гарна-эрзе, на окраине города. Понятно?

— Понятно, — ответил ему хор голосов.

— В пути не курить, винтовку держать наизготовку, не разговаривать, прислушиваться к каждому шороху. Понятно?

— Все понятно.

— Итак, в дорогу! Берегите друг друга!

Зелимхан попрощался за руку с Саламбеком и Аюбом. Раздался глухой топот копыт, и кони, блеснув крупами в лунном свете, тремя группами понеслись к Тереку.

* * *

Путь до низовьев Терека все три отряда проделали стремительным маршем, хотя им пришлось мчаться по темным лесным тропам и густому кустарнику. В районе камышовых зарослей абреки переправились на левый берег реки и на окраине Кизляра расположились на короткий отдых. Утомленные бешеной скачкой, люди дремали; в полусне томились и дозорные, расставленные харачоевцем. Сам Зелимхан бодрствовал, зоркими глазами всматриваясь в темноту. Он поджидал Саламбека, посланного с двумя товарищами на разведку в город.

Вернувшись, Саламбек предложил напасть на Кизляр сейчас же, пока не рассвело.

— Нет, — ответил Зелимхан. — Будет шум, стрельба, а при таком бледном свете луны не отличить, где солдаты, где мирные жители. Зачем нам напрасные жертвы!

— Но ведь без этого не бывает, — возразил Саламбек.

— Можно и без этого, — твердо ответил вожак, — нам нужны лишь ключи от банка. Вернем убытки, которые причинил нашим аулам Вербицкий, ну а если найдем, то заберем и его самого.

На убийство отвечать убийством, на грабеж — грабежом. Такова была несложная идейная программа Зелимхана, полагавшего, что этим самым он восстанавливает справедливость. И никто из его сподвижников не видел в этом ничего неправильного. Все они молча нашивали на свои бешметы погоны Кизлярско-Гребенского полка. Зелимхан же с Саламбеком и Аюбом украсили себя офицерскими погонами.

В десять часов утра конным строем отряд направился в центр города, оставив на въездах в Кизляр небольшие сторожевые группы.

«Ну, Вербицкий, теперь посмотрим, кто из нас баба, — размышлял Зелимхан, ехавший впереди отряда. — Да позволит мне аллах увидеть тебя сегодня, уж твоей крови я не пожалею».

Отряд остановился у парадного подъезда банка. Зелимхан с тремя товарищами спешился и направился в здание. Часовой потребовал предъявить пропуска, но Зока заставил его замолчать.

Служащие банка еще готовились к приему клиентов, когда на них неожиданно обрушилась команда:

— Руки вверх, ни с места.

Чиновники застыли в самых нелепых позах: у одного в пальцах поднятой руки торчала канцелярская ручка, у другого на цепочке, свисавшей с указательного пальца, покачивались карманные часы, у третьего пальто болталось сбоку, надетое на одну руку...

Вглядываясь в эти странные фигуры, Зелимхан заметил, как казначей под шумок бросил в угол ключи от сейфа. Абрек предложил ему немедленно отдать их, если тот хочет остаться живым.

— Вам и вашим служащим мы вреда не причиним, — сказал он, — и ничего отсюда не возьмем, кроме денег царской казны.

Казначей покорно отдал ключи.

Три ружейных ствола действовали на чиновников столь магически, что они продолжали стоять с поднятыми руками, пока товарищи Зелимхана набивали хурджины деньгами и выносили их на улицу. Когда эта операция была закончена, харачоевец вежливо спросил одного из служащих, не знает ли тот, на какой улице размещается штаб Вербицкого. Дрожащим голосом чиновник назвал улицу и даже объяснил, как туда добраться.

— Благодарю вас, — раскланялся с ним абрек.

Зелимхан оставил трех человек в помещении с тем, чтобы они продолжали держать под прицелом служащих, Шахида Борщикова поставил у входа в банк — ему он приказал никого не впускать туда, а сам присоединился к основному отряду. Спокойно они проехали по улицам, ничем не привлекая внимания прохожих.

К штабу харачоевский абрек подъехал один. Отряд в полной боевой готовности остановился за углом соседнего дома. У входа в штаб стоял часовой, который воспринял появление казачьего есаула на великолепном коне как нечто вполне естественное.

— Мне надо срочно поговорить с полковником Вербицким, — важно сказал ему Зелимхан. — Надеюсь, он здесь?

— Господина Вербицкого нет в городе, ваше благородие, — козырнув, ответил часовой.

Абрек круто повернул коня и шагом вернулся к своему отряду. Теперь оставалось только прихватить товарищей, стерегущих банк и его обитателей. Когда это было сделано, абреки, стреляя в воздух, поскакали вон из города.

Несколько подразделений местного гарнизона, чтобы отрезать им пути отступления, быстро заняли мост через Терек, но Зелимхан переправил своих людей вплавь и, не потеряв ни одного убитым или раненым, скрылся в землях кумыков.

* * *

А в это самое время подполковник Вербицкий в офицерском клубе Грозного азартно резался в железку и всячески издевался над Зелимханом и его письмом.

— Так я ему и поверю! Подумаешь, нашелся храбрец, который сам явится ко мне в Кизляр. Бред какой!

— Кто его знает, господин подполковник, — сказал пожилой есаул, бросая на стол бубнового короля. — Это ведь отчаянный разбойник!

— Нет, милостивый государь, — Вербицкий поднял на есаула свои зеленоватые глаза, — рыцарские времена давно прошли. Пусть только попробует сунуться! — и он метнул на зеленое сукно трефового туза.

...Как потом утверждали, телеграмма генерала Михеева прибыла в Кизляр через полчаса после налета.

Семья Зелимхана приютилась в горах Галашек, в заброшенной башне. Здесь поселился и Эльберд, знакомый Зелимхана из аула Нилхой. Он велел Бици и Зезаг, если кто будет интересоваться ими, говорить, что они чеченцы из Урус-Мартана, скрывающиеся здесь от кровной мести. «Такое здесь бывает нередко, — успокоил он себя. — Каждый поверит, а выдавать кровников кто же решится?»

За все эти тяжелые годы почему-то именно здесь Бици впала в отчаяние. «И зачем это Зелимхан забросил меня с детьми в такую даль от родных мест? — спрашивала она, оставаясь одна. — Там, в Харачоевских горах, я знала всех, каждый камень был знаком мне, каждое дерево было мне защитой. А здесь я не знаю ни людей, ни дорог. Не знаю даже, куда идти в случае опасности, и опереться не на кого...»

Бици была в положении уже на седьмом месяце, и работать ей было тяжело. Зезаг каждый день уходит пасти коров и лошадей. А дети, какие они помощники? Пойдут иной раз в лес за валежником, а набредут там на ягоды и часами не возвращаются домой. Вот и сейчас сидела она одна, дошивая новую черкеску для Зелимхана, когда послышались чьи-то приближающиеся шаги.