Магомет Мамакаев - Зелимхан

А Бици и Зезаг не подозревали, что над ними собираются такие черные тучи. Две женщины с детьми жили себе в башне на склоне Эрштойской горы, с высоты которой в ясный день хорошо обозревались все окрестности и была видна каждая тропинка.

Ночью Бици услышала далекие выкрики и ржание коней. Она разбудила Зезаг и Муги, который был теперь в этом доме за мужчину.

— Слышите? Где-то близко от нас шумят чужие люди, — сказала она. — Я давно слышу их голоса.

— Мама, ты не тревожься, это, наверное, пастухи перегоняют скот, — попытался успокоить ее Муги.

В это время до них донесся чей-то недобрый свист.

— Это не пастухи, — сказала мать и, взяв ружье, вышла на улицу. За нею последовал и Муги с ружьем Зезаг. Поплелась за ними и сама Зезаг, еще не совсем очнувшаяся ото сна.

Бици пристально всматривалась в темноту, прислушивалась: шумела река, выл ветер, и больше ничего.

— Может быть, мама, тебе просто показалось? — Муги взял мать за руку.

— Голоса и ржание коней — это, конечно, могло мне послышаться. Но свист ведь слышали мы все.

— Да, мама...

Вдруг где-то на откосе зашуршал щебень. Муги насторожился: в ночной темноте зашевелилась чья-то крадущаяся тень.

— Кто там? — крикнул Муги. Человек не ответил.

Раздался выстрел, потом второй. Это стрелял двенадцатилетний сын Зелимхана.

Гулкое эхо заметалось над горами и заглохло вдали. Неизвестный скрылся, и снова наступила таинственная и настороженная тишина, нарушаемая лишь шумом реки и воем осеннего ветра.

Когда абреки миновали Эгиш-аул, Зелимхан придержал коня и, обращаясь к Зоке, сказал:

— Мы с Аюбом заглянем в Харачой, а вы с Саламбеком ждите нас на стойбище. Попытаемся разузнать, что делается в ауле, да сразу приедем. — Свернув налево, харачоевец с Аюбом стали взбираться в гору. Ехали они по правому берегу реки Хулхулау, а когда пробирались через лес, вдруг услышали веселые голоса и смех людей. Подъехав поближе, они придержали коней: в стороне от тропы, на лужайке, в тени старого бука сидели городского вида люди и пили вино, а двое помоложе суетились перед ними.

Где-то в горах прокатился гром, слабо сверкнула молния, слегка пожелтевшие листья задрожали, и резкий порыв ветра встревожил лес.

— Не пора ли нам собираться? — забеспокоился молодой человек в военном мундире, стоявший позади почтенного чиновника, который, как видно, выполнял роль тамады. — Здесь в горах дождь вдруг начинается...

— Ерунда, господин поручик, — ответил тот, пьяным неверным движением высоко поднимая стакан с красным вином. — Мы не сахарные, не растаем. Тут чудеса похлеще творятся. Слышали? Говорят, абрек Зелимхан снова обдурил этого хвастуна Вербицкого.

— Каким образом? — поинтересовался сидевший напротив пожилой человек.

— Что, каким образом? — не понял тамада. — Как я узнал? Помните, я заходил по дороге сюда к начальнику округа?..

— Помним.

— Так вот, на столе у него я видел депешу, в которой сообщается, что Зелимхан со своим отрядом вчера среди бела дня ворвался в Кизляр и увез из банка крупную сумму денег. При этом, оказывается, абрек предварительно сообщал письмом к Вербицкому, что он нападет на Кизляр.

— Вот это ловко! — воскликнул поручик. — Неужто и это сойдет господину Вербицкому?

— Не думаю, — отвечал рассказчик. — Но если даже начальство решит простить такое подполковнику, все равно это позор всему войску терскому. Подумать только, какой вызов бросает властям этот разбойник! Ай, какой срам! — покачал он пьяной головой.

Наблюдая из лесу за этими людьми, Зелимхан внимательно прислушивался к их разговору. Рядом с ним стоял Аюб, который ловил каждое слово и по-детски радовался за своего вожака. Затем абреки отъехали в глубь леса. Здесь, передав коня и винтовку Аюбу, харачоевец сказал:

— Жди меня, я на минуту подойду к этим людям. Узнаю, кто они такие.

Выйдя из лесу, Зелимхан направился к веселой компании и остановился неподалеку от них в позе робкого крестьянина.

— Салам алейкум, — произнес абрек.

Навстречу ему поднялся мужчина лет тридцати пяти, с маленькими черными глазами и такой же черной шевелюрой над низким лбом.

— Ва алейкум салам, — вежливо ответил он. — Проходите сюда, к ковру, будете нашим гостем, — и протянул Зелимхану свою маленькую потную руку.

— Баркалла, — отвечал харачоевец. — А я так просто, думаю: что за люди? Может, им нужна моя помощь...

— Баркалла. Вот возьмите, — человек с маленькими глазами протянул гостю рог с вином, — выпейте за наше знакомство.

— Да будет вами доволен бог, такое не пью, — отказался абрек.

— Я Данильбек Шараев из Грозного, адвокат. Может, слышали? Возьмите.

— Баркалла, — абрек заслонил лицо рукою, — а вот что вы адвокат, это мне очень кстати.

— Пожалуйста, приезжайте в Грозный, любое дело разрешу,— отвечал Данильбек. — А вы-то сами откуда?

— Из Эгиш-аула я, ходил по делу в крепость.

— Какое же у вас дело?

— Лесничий отобрал у меня делянку, а другой земли не имею под посев. Вот и хожу от одного начальника к другому, да толку никакого нет.

— Не возвращают, значит? — вмешался в разговор подошедший к ним поручик, пристально вглядываясь в лице Зелимхана.

— Да, не возвращают, — подтвердил харачоевец, спокойно выдерживая взгляд офицера. — Вот поеду к адвокату, он напишет мне хорошую бумагу к самому сардалу в Грузию. Может, тогда отдадут.

— Обязательно напишу, приезжайте, — пообещал пьяный Данильбек.

— Скажите, а как вас зовут? — поинтересовался поручик.

— Дуда, — не задумываясь, ответил абрек. — А вы что, разве знаете меня?

— Нет, — сказал поручик. — Но вы очень похожи на человека, которого я знал.

— На кого? Интересно... — улыбнулся абрек.

Поручик с минуту стоял молча, словно не решаясь назвать имя, затем выпалил:

— На абрека Зелимхана. Я когда-то этапировал его в тюрьму.

— Вот еще нашелся, тоже мне, Зелимхан, — засмеялся Данильбек, хлопая абрека по плечу.

Зелимхан стоял молча, с улыбкой глядя то на поручика, то на адвоката.

— Идемте, хотя бы шашлыка нашего отведайте, — пригласил абрека офицер.

— Спасибо, — абрек протянул ему руку на прощание, — я очень тороплюсь. Ну а вы, Данильбек, — повернулся он к адвокату, — ждите меня в Грозном, к вам приедет абрек Зелимхан, — и, сдержанно улыбаясь, направился к лесу.

— Уверяю вас, Данильбек, что он и есть тот самый абрек Зелимхан из Харачоя, — сказал поручик на ухо адвокату, и на лице его застыла растерянная улыбка.

— Господа! — крикнул пьяный Шараев, поворачиваясь к сидевшим на ковре товарищам. — Грибов тут знакомого нашел!..

Поручик схватил его за руку и шепотом предупредил:

— Ты что это шуметь надумал? Меня, например как офицера, начальство с удовольствием отдаст под трибунал за то, что я не арестовал Зелимхана, хотя весьма сомнительно, что при такой попытке кто-нибудь из нас остался бы в живых! Так что лучше помолчи, если не хочешь накликать беду.