Ричард convertfileonline.com - _2016_02_09_21_40_03_404

0,961

7

37

1

4

Энн-Арбор (штат Мичиган)

0,961

25

10

10

7

Корваллис (штат Орегон)

0,959

14

8

25

8

Дарем (штат Северная Каролина)

0,953

8

1

45

9

Вашингтон — Арлингтон — Александрия (округ Колумбия, штаты Вирджиния, Мэриленд, Западная Вирджиния)

0,947

27

3

30

10

Трентон — Юинг (штат Нью-Джерси)

0,945

44

6

13

11

Итака (штат Нью-Йорк)

0,937

61

4

6

12

Сан-Хосе — Саннивейл — Санта-Клара (штат Калифорния)

0,933

2

2

71

13

Портленд — Ванкувер — Бивертон (штат Орегон)

0,930

4

59

16

14

Вустер (штат Массачусетс)

0,922

30

40

18

15

Берлингтон — Южный Берлингтон (штат Вермонт)

0,918

11

20

61

16

Остин — Раунд-Рок (штат Техас)

0,916

5

54

34

16

Хартфорд — Уэст-Хартфорд — Ист-Хартфорд (штат Коннектикут)

0,916

42

14

37

18

Миннеаполис — Сент-Пол — Блумингтон (штаты Миннесота и Вайоминг)

0,915

17

23

53

19

Атланта — Сэнди-Спрингс — Мариетта (штат Джорджия)

0,912

23

33

42

20

Тусон (штат Аризона)

0,909

12

64

26

Источник: анализ выполнен Кевином Столариком.

Интересно, что Кремниевая долина (Сан-Хосе) занимает 12-е место. Портленд, Вустер, Берлингтон, Остин, Хартфорд, агломерация Миннеаполис — Сент-Пол, а также Атланта и Тусон завершают первую двадцатку. Мэдисон, Лос-Анджелес, Денвер и Роли входят в первую треть регионов с самым высоким индексом креативности; Нью-Йорк занимает в этом списке 31-е место.

Соперничество теорий

В первом издании книги я ссылался на результаты исследований Роберта Кушинга, бывшего социолога и специалиста по статистике Техасского университета, который выполнил систематизированное сравнение трех основных теорий регионального развития: теории человеческого капитала Глейзера, теории социального капитала Патнэма и моей собственной теории, которую он назвал теорией креативного капитала. Кушинг разработал специальные статистические модели, чтобы определить влияние человеческого, креативного и социального капитала на региональный рост в период с 1990 по 2000 год, включив в них следующие показатели: уровень образования и человеческий капитал, род занятий, заработную плату и продолжительность рабочего дня, уровень бедности и неравенство доходов, инновации и индустрию высоких технологий, креативность и разнообразие. В итоге Кушинг получил поразительные результаты. Он не обнаружил никаких доказательств того, что социальный капитал способствует экономическому росту регионов; в действительности он даже оказывал негативное воздействие на этот процесс. В ходе одного из смежных исследований выяснилось, что в регионах с высокой концентрацией индустрии высоких технологий — более высокий уровень доходов и экономического роста, но при этом уровень социального капитала почти по всем показателям ниже среднего. Здесь наблюдался более низкий уровень доверия к религиозным институтам, менее активная волонтерская деятельность, более слабый интерес к традиционной политике и более низкий уровень гражданского лидерства, а также было меньше клубов, но при этом отмечался гораздо более высокий уровень «протестной политической деятельности» и «разнообразия дружеских отношений». Кушинг сказал об этом следующее: «Создается впечатление, что существует отрицательная взаимосвязь между традиционной политической вовлеченностью и социальным капиталом, с одной стороны, и развитием технологий и более высоким экономическим ростом — с другой».

Исследователь изучил модели как человеческого, так и креативного капитала. Проанализировав сначала теорию человеческого капитала, он обнаружил, что, хотя она во многом объясняет региональный рост, «это объяснение не столь однозначно, как можно было бы ожидать в данном случае». Воспользовавшись такими показателями креативного капитала, как креативные профессии, индекс богемы и индекс высоких технологий Института Милкена, Кушинг установил, что теория креативного капитала обеспечивает поразительные результаты, а прогностическая способность индекса богемы и индекса инноваций особенно высока. В итоге он пришел к такому выводу: «Модель креативного капитала обеспечивает такие же, если не более впечатляющие, результаты, что и модель человеческого капитала» [35]. С тех пор эти результаты были подтверждены в ходе многих других исследований.

Все же некоторые критики поставили под сомнение связь между креативным классом и региональным ростом. В 2004 году один из них написал: «Данные о занятости населения 20-летней давности, за 1983 год, говорят о том, что названные Флоридой десять городов с самым высоким уровнем креативного капитала на самом деле на несколько процентных пунктов отстают от уровня экономического развития в целом по стране, тогда как его так называемые наименее креативные города по-прежнему демонстрируют высокий экономический рост, который на 60 процентов превышает рост его самых креативных городов за тот же период» [36].

Для начала стоит еще раз обратить внимание на то, что, по всеобщему мнению, именно уровень квалификации (какой бы показатель ни использовался для его оценки — человеческий капитал или креативный класс) остается основным фактором экономического роста и развития. Но если говорить конкретнее, в своем эссе The Great Creative Class Debate («Полемика по поводу креативного класса»), опубликованном в журнале Next American City в 2004 году, а затем и в книге Flight of the Creative Class, я привел результаты выполненного Кевином Столариком анализа, которые полностью опровергли все эти данные о занятости [37]. Столарик проанализировал экономические показатели двух групп регионов. (Для того чтобы обеспечить сопоставимость результатов, он ограничил свой анализ 49 регионами, численность населения которых составляла в то время более миллиона жителей.) В первую группу вошли 11 регионов с самыми высокими показателями индекса креативности по состоянию на 2004 год (индекс креативности — это общий показатель региональной креативности, рассчитываемый на основе доли креативного класса и других факторов). Во вторую группу были включены 11 регионов с самым низким значением индекса креативности (автор исследования использовал одиннадцать, а не традиционные десять регионов, поскольку у двух последних регионов в этой группы был одинаковый результат). Полученные Столариком данные говорят сами за себя. С 1990 по 2000 год в регионах с самым высоким индексом креативности было создано в три раза больше рабочих мест — 2,32 миллиона по сравнению с 750 тысячами. Даже когда было учтено то обстоятельство, что в них больше работающего населения, показатель создания рабочих мест здесь все равно остался в два раза выше: 22 против 11 процентов. Однако анализ одних только темпов создания рабочих мест иногда приводит к ошибочным выводам. В городе или регионе может быть создано много рабочих мест, но также важно их качество, а кроме того, богатство и заработная плата, которую они обеспечивают. В ходе своих исследований Столарик установил, что за период с 1999 по 2002 год в регионах с высоким индексом креативности фонд заработной платы увеличился на 100 миллиардов долларов, что в пять раз больше, чем рост заработной платы в регионах с низким индексом креативности — 20 миллиардов. В регионах с самым высоким индексом креативности люди зарабатывали в среднем на 5 тысяч долларов больше, чем в регионах с низким уровнем креативности — 40 091 доллар против 34 383. В первой группе регионов темпы роста заработной платы были почти в два раза выше (5,1 процента) по сравнению с показателем регионов второй группы (2,6 процента). Благодаря такому росту уровня заработной платы в городах с высоким индексом креативности работники приносили домой более чем на треть (37 процентов) больше денег, чем те, кто проживал в регионах с более низким индексом креативности — 5125 и 3129 долларов соответственно.