Ричард convertfileonline.com - _2016_02_09_21_40_03_404

В то время я сформулировал вопрос так: какой город станет центром экономического влияния через 50 лет — Лас-Вегас, который принадлежит к числу городов с самыми высокими темпами роста населения за всю современную историю, или такой центр сосредоточения креативного класса, как Сан-Франциско? С 1990 по 2000 год Лас-Вегас действительно занимал первое место по темпам роста населения и третье — по увеличению количества рабочих мест. Но давайте посмотрим, какая ситуация сложилась в настоящее время. Если оставить в стороне Детройт, агломерация Лас-Вегаса больше всего пострадала от экономического кризиса 2008 года, во время которого этот регион пережил самый тяжелый жилищный кризис и поразительно высокий уровень безработицы. Я заработал бы чертовски много денег, если бы мои критики согласились принять это пари.

Для этого издания книги Кевин Столарик обновил результаты своих исследований, включив в них данные за период с 2005 по 2010 год и сопоставив показатели десяти городских агломераций с самым высоким и десяти агломераций с самым низким индексом креативности (количество агломераций с численностью населения более миллиона увеличилось за этот период с 49 до 51). Как и следовало ожидать, экономический кризис существенно изменил картину занятости. Десять регионов с самым низким индексом креативности потеряли 5 процентов рабочих мест, тогда как регионы с высоким значением этого индекса показали совсем небольшой прирост. Однако в креативных регионах ситуация с занятостью была все же лучше. Ведущие из них увеличили занятость на 50 тысяч рабочих мест в креативных областях по сравнению с девятью тысячами рабочих мест в регионах с низким уровнем креативности. Даже с учетом численности населения темпы роста количества креативных рабочих мест в регионах с высоким индексом креативности в два раза превышали соответствующий показатель в отстающих регионах — 8 против 3,6 процента. В первых десяти агломерациях с высоким индексом креативности средняя заработная плата была на 12 631 доллар больше и составляла 54 207 долларов по сравнению с 41 576 долларами в десяти регионах с низким уровнем креативности. В первой группе регионов темпы роста заработной платы составляли 27 процентов, тогда как во второй — 20 процентов. Кроме того, разница между ставками заработной платы разных категорий работников в большинстве креативных регионов была существенно выше. В десяти регионах с высоким индексом креативности заработная плата представителей креативного класса была в среднем на 25 процентов (16 435 долларов) выше: 82 242 доллара против 65 987 долларов.

Другие критики поставили мою теорию под сомнение на том основании, что она не учитывает рост численности населения. В городах и городских агломерациях с большой долей креативного класса численность населения увеличивалась не так быстро, как во многих городах Солнечного пояса. Разве может эта теория быть правильной, спрашивали они, если ведущие города, о которых в ней идет речь, не растут? В 2004 году в интервью для статьи в газете Boston Globe Эдвард Глейзер настаивал на том, что люди предпочитают жить в солнечном, сухом климате и что на самом деле им нравятся города, в которых один из основных элементов жизни — автомобиль. «Вместо “технологий, таланта и толерантности” Флориды, — было сказано в той статье, — Глейзер предлагает использовать другой рецепт — “навыки, солнце и разрастание”». В 2009 году Глейзер написал: «Не существует переменной, которая прогнозировала бы рост численности населения в ХХ столетии лучше, чем температура воздуха в январе» [38].

Возможно, большее количество жителей или быстрый рост численности населения вызывает чувство гордости у первых лиц некоторых городов, все же это крайне ненадежный показатель экономического роста. Десять лет назад специалист по экономике городов Пол Готтлиб изобрел термин «рост без роста» для обозначения этого разрыва между ростом численности населения и экономическим ростом [39]. Готтлиб сопоставил данные об увеличении численности населения с данными о реальном росте доходов на душу населения в 100 самых крупных городских агломерациях США и пришел к выводу, что эти агломерации можно разделить на четыре основные группы. В некоторых агломерациях первых двух групп (Атланте, Остине и Далласе) показатели были выше среднего. В других регионах тех же двух групп, в том числе во многих городских агломерациях Ржавого пояса, наблюдались показатели ниже среднего. Однако разрыв между последними двумя группами оказался очень велик. Половина из 100 крупнейших городских агломераций США разделилась на две группы: центры притяжения населения (регионы, в которых увеличивалась численность населения, но не уровень доходов) и центры накопления богатства (регионы, в которых темпы роста доходов превышали темпы роста численности населения).

Реальный экономический рост происходит не вследствие роста численности населения, а в результате повышения продуктивности. Золотой стандарт оценки уровня продуктивности — объем производства (или валовой внутренний продукт) на душу населения. Для того чтобы выполнить такую оценку, мы с Кевином Столариком прибегли к помощи специалиста по экономике городов из Университета штата Аризона Хосе Лобо. Мы сравнили среднегодовые темпы роста численности населения и среднегодовые темпы роста ВВП на душу населения по 350 с лишним городским агломерациям США за период с 2001 по 2010 год и не нашли практически никаких доказательств существования корреляции между этими двумя показателями [40]. В действительности разрыв, обнаруженный Готтлибом, стал еще более заметным. Только в каждом третьем регионе наблюдался прирост продуктивности и населения, превышающий средние показатели по стране. Кроме того, мы не обнаружили вообще никакой статистически значимой корреляции между ростом численности населения и ростом продуктивности, будь то в городских агломерациях или штатах. Это не только ставит под сомнение идею о том, что рост населения есть инструмент достижения экономического роста, но и показывает ошибочность экономических стратегий, в которых стимулирование роста численности населения становится самоцелью. Увеличение численности населения может создать иллюзию процветания, как это произошло во многих городских агломерациях Солнечного пояса, которые создали карточный домик экономики на основе строительства жилья и девелопмента недвижимости. Как и следовало ожидать, жилищный пузырь лопнул, и от процветающих регионов остались только города-призраки, массовая безработица и пустая казна.

Какие результаты показала теория креативного класса за период, наступивший после кризиса 2008 года? Для того чтобы разобраться в этом, мы с Шарлоттой Мелландер проанализировали влияние креативного класса и других факторов на увеличение объема производства по регионам (выраженного в ВВП на душу населения) за период с 2007 по 2010 год. Мы можем начать с того, что не связано с региональным экономическим ростом. С 2007 по 2010 год экономический рост городских агломераций был слабо связан или вообще не был связан с численностью и плотностью населения, уровнем инноваций, заработной платой и теплым климатом. Была обнаружена только небольшая положительная корреляция с индустрией высоких технологий и небольшая отрицательная — с ценами на жилую недвижимость. Самым мощным фактором в нашем исследовании по-прежнему оставалась доля креативного класса в общей численности населения. Корреляция между этим показателем и региональным экономическим ростом оказалась в этом исследовании самой сильной [41]. Несмотря на то что некоторые традиционные промышленные агломерации (такие как Элкхарт) показали весьма впечатляющие результаты за тот период, вероятность экономического роста в городских агломерациях с большой долей рабочего класса была достаточно низкой. В действительности корреляция между региональным экономическим ростом и уровнем занятости рабочего класса носила отрицательный характер.