ЕС Индрадьюмна Свами - Дневник странствующего проповедника 1-14

- "Что? Ты хочешь построить ведический храм в исламской стране и на исламские деньги?" - спросил я, не веря своим ушам.

Махарадж бесстрастно ответил: "Ну да, мы даже хотим обратиться к богатым шейхам в Персидском заливе. Им тоже такой проект может понравиться, почему бы нет? Это культура высшего уровня". Я был просто поражен его решимостью.

Празднования в Шри Вриндаван Дхаме состояли в основном из длинных киртанов. А один из дней, что характерно для фестивалей, проводимых Махараджем, был полностью посвящен киртанам - это был День Святого Имени. Мы пели почти круглые сутки, от семи утра до полуночи. В другой день, вечером, на праздник пришла целая группа высокопоставленных гостей. Меня об этом заранее не предупредили, и поэтому, когда раздалось объявление о том, что нас посетили посол Индии, местный мулла, довольно известный, а также Министр религии Казахстана и представители различных религиозных организаций, я был немало удивлен. Все гости выступили с небольшими речами в поддержку строительства нового храма. Я сидел как зачарованный, слушая все эти речи. Взяв на себя этот риск, связанный с проповедью в мусульманской стране, Махарадж получает безграничную милость от Господа Чайтаньи Махапрабху.

"Члены этого общества (ИСККОН) должны всегда помнить, что если они будут придерживаться регулирующих принципов и искренне проповедовать в соответствии с наставлениями ачарьев, то они несомненно получат все благословения Господа Чайтаньи Махапрабху, а их проповедническая деятельность достигнет успеха повсюду в мире". (Чайтанья-чаритамрита, Ади-лила, 7.171, комментарий)

На следующий день милость продолжала течь рекой - Махараджу позвонил секретарь жены Нурсултана Назарбаева, Президента Казахстана. Г-жа Назарбаева хотела встретиться с Махараджем и поговорить о программе, которую она планировала ввести во всех средних школах, - о курсе медитации. Секретарь попросил Махараджа разработать учебный план по этому предмету, давая ему полную свободу. Я подумал: "Теперь уж точно слава святого имени затопит всю эту страну". Для меня такая возможность стала еще одним доказательством того, насколько Махарадж любит воспевать маха-мантру и как сильно вдохновляет на это других.

Время, которое я так замечательно проводил с Махараджем и казахстанскими преданными, быстро пролетело, и вот уже мне пора возвращаться в Дели. Сейчас, когда самые близкие мне духовные братья разбросаны по всему миру и тяжело трудятся, пытаясь утвердить сознание Кришны в разных странах, мне редко выпадает возможность встретиться с ними. Необходимость распространения нашего движения в каждом городе и деревне разлучила нас, и каждый идет теперь своим путем. По дороге в аэропорт я вспоминал о Махарадже и мечтал о том, чтобы встретиться с ним снова. Я надеюсь, что придет день, и мы снова сможем близко общаться и вместе служить нашему духовному учителю - если не в этой жизни, то хотя бы в следующей. рамачандра кабираджа сеи санге мора каджа танра санга бину саба шунья джади хайа джанма пунах танра санга хайа джена табе хайа нароттама дханья

"Я так желаю вновь увидеть Рамачандру Кавираджу. Без него весь мир для меня превратился в пустыню. Если мне суждено родиться снова, то пусть это рождение даст мне возможность встретиться с ним, и тогда я буду полностью счастлив". (Нароттам дас Тхакур, "Према Бхакти Чандрика", гл. 9, стих 18)

Обратный рейс совершался на старом русском самолёте, как обычно, грязном, со сварливыми проводницами в салоне. Это было началом серии неудобств, которые ожидали меня перед возвращением во Вриндаван. К несчастью, я обнаружил себя сидящим за здоровой казашкой с тремя неуправляемыми чадами. В тот момент, как я сел, дети начали драться. Прямо перед взлётом женщина попросила меня пересесть на другое кресло, чтобы у её детей было больше места. Недовольный поведением её детей, я ответил, что хотел бы остаться на своём месте у окна. Затем она встала, осмотрела салон, и сев снова, заявила, что в конце салона есть одно пустое место. Я отказался, но тут, как по заказу все трое детей начали громко плакать и моё сиденье у окна мне совсем разонравилось. Медленно поднявшись, я двинулся в конец самолёта.

Салон был полон индийских рабочих, возвращающихся из Казахстана, домой. Некоторые, похоже, были пьяны. Когда я нашёл пустое место, оно оказалось между окном и проходом. Положив свою сумку на верхнюю полку, я собрался сесть, когда человек в кресле у прохода закричал: "Что ты делаешь? Ты не можешь здесь сесть! Поищи другое место!"

Я ответил: "Сэр, я отдал своё место детям. Это свободное единственное кресло".

"Всё равно сюда ты не сядешь," - рявкнул он. "Если тебе нужно другое место, можешь сесть на пол!"

Хотя несколько его друзей засмеялись, большинство людей в салоне продолжали молчать. Индийские рабочие были особенно шокированы его поведением. Когда мимо проходил стюардесса, я обратился к ней: "Мадам, не могли бы Вы попросить этого человека пропустить меня, чтобы я мог сесть", - но к моему удивлению, она проигнорировала меня и пошла дальше.

Мне пришлось силой протиснуться мимо этого человека и опуститься на среднее сиденье как раз в тот момент, когда самолёт начал свой разбег. По этой причине он не мог сделать ничего, чтобы помешать мне. Он и человек, сидящий у окна ворчали и двигались в своих креслах так, чтобы увеличить мой дискомфорт. Вместо того, чтобы опять пререкаться с ними, я решил обратиться к смирению и тихонько начал повторять джапу на чётках. Это только разозлило их ещё больше, и человек у прохода крикнул: "Замолчи!"

Но я не замолк, не имея другого прибежища кроме святых имён.

Где-то через час полёта стюардесса начала раздавать обеды, и когда я отказался, человек в кресле у окна громко сказал: "А, так ты ещё и мяса не ешь!"

Я уже был готов сменить свою стратегию и применить более жёсткие меры, когда в проходе появился хорошо одетый человек. Он сидел в бизнес-классе, когда я вошёл в самолёт и кивнул, когда я проходил мимо. Я ответил, улыбнувшись и сказав: "Харе Кришна". Находясь спереди, он услышал беспокойства по поводу пищи, и сейчас появился в задней части салона, чтобы посмотреть, не нужна ли помощь. Он воскликнул, повысив голос: "Оставьте этого человека в покое! Вы что, не видите, что он - санньяси? Вы что, совсем всякий стыд потеряли?"

Человек в кресле у прохода пытался что-то ответить, но человек в проходе сказал: "Я повторяю ещё раз. Джентльмен, сидящий рядом с тобой - санньяси. Если вы не угомонитесь, мне придётся обратиться к пилоту!"

Это удержало воинственно настроенного человека от дальнейших нападок. Я поблагодарил джентльмена в проходе, и поскольку страсти улеглись, снова начал повторять джапу. Я громко читал мантру около часа и, в конце концов, задремал. Когда я проснулся, парень в кресле у прохода повернулся ко мне и сказал: "Прошу прощения. Я был неправ. Я не должен был доставлять Вам беспокойств. Вы санньяси. Пожалуйста, простите меня".