Монинг Карен - ПЛЕНИТЬ СЕРДЦЕ ГОРЦА

- Что вы, ради Бога, здесь делаете?

Бальдур предоставил ей такое же неубедительное оправдание, как несколько минут назад Гримму, и продолжил усердно замазывать стену.

- О, - робко произнесла девушка.

- Хочешь, чтобы я проводил тебя в кухню, девочка? Может, устроить тебе небольшую экскурсию по замку? Обычно я не сплю всю ночь, а сегодня у меня только одно дело - замазать здесь стену. Маленькие трещинки между камнями могут в мгновенье ока превратиться в большие трещины, если их не заделать.

- Нет, нет, - отмахнулась Джиллиан. - Просто услышала шум и решила посмотреть, что это.

И, пожелав ему доброй ночи, она вернулась в свою комнату.

После того как дверь за ней закрылась, Бальдур потер глаза. Бог свидетель, эта проклятая ночка будет длинной.

***

Высоко над Тулутом собрались мужчины. Двое из них отделились от основной группы и двинулись к обрыву, тихо разговаривая.

- Засада не удалась, Коннор. Какого черта ты послал за берсерком всего два десятка человек?

- Потому что ты сказал, что он, возможно, возвращается в Тулут, - огрызнулся Коннор. - Мы не хотели потерять слишком многих, они могли бы понадобиться позже. Кроме того, сколько бочонков нашего черного пороха ты сам растратил, и все зря?

Рэмси Логан нахмурился.

- Я не продумал все как следует. В следующий раз он не уйдет.

- Логан, если ты убьешь Гаврэла Макиллиха, тебе хватит золота до конца твоих дней. Мы пытались сделать это многие годы. Он последний в роду, кто может дать потомство. Мы это знаем, - добавил Коннор.

- Все их дети рождаются берсерками? - спросил Рэмси, наблюдая за мерцающими и гаснущими в долине огнями.

Коннор с отвращением скривил губы.

- Только сыновья, прямо происходящие от лэрда. Проклятье ограничивается основной, отцовской линией. За века наш клан собрал о Макиллихах всю возможную информацию. Мы знаем, что у них может быть только одна настоящая любовь, и после ее смерти они остаются холостыми до конца жизни. Так что старик больше не представляет для нас угрозы. Насколько нам известно, Гаврэл - его единственный сын. Когда, он умрет, это будет их концом. Однако иногда на протяжении этих веков им удавалось спрятать от нас нескольких отпрысков. Вот почему мы обязательно должны проникнуть в замок Мальдебанн. Я хочу, чтобы был уничтожен последний Макиллих.

- Ты подозреваешь, что замок кишит голубоглазыми мальчиками? Возможно ли, чтобы у Ронина были другие сыновья, кроме Гаврэла?

- Мы этого не знаем, - признался Коннор. - Многие годы мы слышим о существовании зала, места языческого поклонения Одину. Он должен находиться прямо в горе.

И его лицо посуровело от злости.

- Проклятые язычники! У нас христианская страна! Мы слышали, что они проводят там языческие обряды. И одна из служанок, которую мы захватили, сообщила - перед смертью, - что в этом зале они увековечивают все свое нечестивое отродье. Ты должен найти этот зал и проверить, что Гаврэл действительно последний.

- Ты ожидаешь, что я проникну в логово этих чудовищ, чтобы шпионить? Сколько, ты сказал, я получу золота? - начал торговаться Рэмси.

Коннор посмотрел на него с фанатизмом пуританина.

- Если докажешь, что он последний, и тебе удастся его убить, можешь сам назвать свою цену.

- Я проберусь в замок и прикончу последнего берсерка, - с наслаждением промолвил Рэмси.

- Как? Трижды тебе это не удалось.

- Не беспокойся. Я не только доберусь до зала, я возьму и его женщину, Джиллиан. Возможно, она беременна...

- Царица небесная! - содрогнулся Коннор от отвращения. - После того как позабавишься с ней, убей ее, - приказал он.

Рэмси поднял руку.

- Нет. Подождем и посмотрим, беременна ли она.

- Но она запятнана...

- Я хочу ее. Она часть моей цень, - настаивал Рэмси. - Если она носит ребенка, я приставлю к ней охрану, пока она не родит.

- Если это будет сын, ты убьешь его, и я буду при этом присутствовать. Ты говоришь, что ненавидишь берсерков, но если бы тебе пришла в голову мысль вырастить их в своем клане, ты мог бы изменить свое мнение.

- Гаврэл Макиллих убил моих братьев, - сурово промолвил Рэмси. - Чему бы ни учила нас наша религия, у меня не дрогнет рука убить его сына. Или дочь.

- Хорошо.

Коннор Маккейн смотрел на спящую в долине деревню Тулут.

- Селение теперь стало намного больше. Какой у тебя план?

- Ты упоминал о пещерах в горе. Как только я захвачу женщину, я дам тебе какую-нибудь ее одежду. Ты возьмешь ее и покажешь старику и Гаврэлу. Они не полезут в драку, если будут знать, что Джиллиан у меня. Пошлешь их в пещеры, и там я о них позабочусь.

- Как?

- Я же сказал, что позабочусь о них! - зарычал Рэмси.

- Я хочу своими глазами увидеть его мертвое тело.

- Увидишь.

Рэмси подошел к Коннору, стоявшему за скалой, и оба устремили взгляды вниз, на замок Мальдебанн.

- Такая пустая трата красоты и силы на язычников. Когда они будут разбиты, Маккейны возьмут Мальдебанн себе.

- После того как я сделаю то, что обещал, Мальдебанн достанется Логанам, - промолвил Рэмси с таким ледяным взглядом, что Коннор не посмел возразить.

Проснувшись на следующее утро, Джиллиан сразу же поняла две вещи: она ужасно скучает по Гримму, и у нее начались так называемые «женские неприятности». Свернувшись калачиком на боку и обхватив руками живот, она с удивлением подумала, что не распознала недуг предыдущим утром. Хотя у нее и были подозрения, что она беременна, ее, должно быть, настолько отвлекли хлопоты о том, как привести Гримма в Мальдебанн, что она не сопоставила факты и не поняла, что у нее именно та утренняя тошнота, на которую часто жаловались служанки в Кейтнессе. Мысль о том, что она будет страдать от нее каждое утро, угнетала ее, но когда она подумала, что носит ребенка Гримма, ее огорчение быстро сменилось радостью. Она не могла дождаться минуты, когда поделится с ним этой удивительной новостью.

Внезапная тупая боль в животе встревожила ее и почти отняла у нее эту радость, и она громко, жалобно застонала. Она свернулась калачиком, и ей стало легче. Утешало ее также то, что, как она слышала, такое недомогание обычно длится недолго.

И действительно - примерно через тридцать минут все прошло так же внезапно, как и началось. И Джиллиан с удивлением обнаружила, что чувствует себя здоровой и бодрой, словно никакой тошноты и не было. Расчесав длинные волосы и завязав их сзади лентой, она села и с грустью посмотрела на остатки своего подвенечного платья. Из Кейтнесса она уехала в чем была. Единственными предметами одежды в ее покоях было это платье и плед с узором клана Дугласов, в который Гримм завернул ее. Что ж, она не собирается лишаться завтрака из-за отсутствия одежды, быстро решила она. Тем более после того, как желудок стал таким капризным.