Балакин Андрей - Обретенные

— Зачем вы сыплете оскорблениями? Вам не нравится слышать правду? — фальшиво-скорбно спросила Лили. — Правда-то не зависит от статуса крови того, кто её произносит.

— Какая правда? Ты просто чокнутая!

— Ну, если бы вы были порядочной ведьмой, а не предательницей крови, вы бы исполняли свой долг перед магией рода, рожали бы наследников, а не совершали бы преступления перед магией и не убивали бы чистокровных магов, — холодно и надменно ответила Лили. — Магия вас наказала за предательство, и ваш род исчезнет! А те же Уизли, которых вы называете предателями крови, плодятся и размножаются, и род их становится все сильней. Это и есть печальная правда.

— А-а-а! Ненавижу! — завопила в бешенстве Беллатрикс, и в приступе безумной ярости даже принялась грызть решетку камеры.

— О, мой лорд! — шлепала она потом окровавленными губами. — Ну почему вы не взяли меня с собой в тот день? Я бы помогла вам убить эту суку.

— Это произошло потому, — усмехнулась Лили, кокетливо поправив волосы. — Что на свидание с красивыми женщинами тупых уродин не берут.

— А-а-а-а! — опять начала вопить Беллатрикс, на этот раз пытаясь выломать решетку. — Сука! Сука! Сука! Я не уродина!

— Уймись, я пошутила, — кисло скривилась Лили. — Чего так орешь? Хочешь, я тебе честно отвечу, почему он не взял тебя с собой в тот день?

— Почему? — прекратила вопли Беллатрикс и прищурилась.

— Он шел убивать ребенка. Моего сына, — сухо пояснила Лили. — А когда убиваешь детей, то женщины — плохие помощницы. По крайней мере, ОН так подумал. Он же не знал, что ты уже не женщина, а навозная куча и готова ради него на все.

Беллатрикс вдруг заплакала и отошла от решетки.

— Жуткая ты баба, Лили! — крикнул из другой камеры Сириус Блек. — Сколько вас слушаю, и все время поражаюсь твоей способности выносить мозг. Будь я проклят, если хоть раз ввяжусь в спор с тобой.

— Ты и так проклят, — прошептала себе под нос Лили, отойдя от решетки. Она не любила Сириуса за его идиотизм. Ну ладно, она сама вляпалась, потому что нее не было другого выхода, кроме того, чтобы защищаться любыми средствами. Но он-то как умудрился попасть в Азкабан так бестолково, ни за что? Да еще пожизненно! Зачем он ввязался в эту погоню и попал в ловушку? Ей и Гарри нужна была помощь, а этот придурок бросился ловить крысу! Пусть бы Питера авроры искали, а не он. Суперменом себя вообразил! Форменный кретин.

Хотя кретином он стал, ещё, когда вместо того, чтобы настоять на своём, ушёл из рода. Впрочем, это можно было понять. Его родители с непонятной настойчивостью желали заклеймить своих детей, как скотину, и практически, отдать в рабство Волдеморту — именно это случилось с его младшим братом, который потом погиб.

Лили вздохнула. Она не могла понять многого, происходящего в последнее время в волшебном мире — и это не касалось магии, магия как раз ей давалась легко. А вот то, что имело отношение к морали и логике... Да, она, конечно, знала, что волшебники не дружат с логикой. Но не до такой же степени! Определённо, тут было что-то еще, какой-то неизвестный фактор. Может, манипулирование сознанием? Зелья? Вполне возможно. Но тогда получается какая-то теория заговора. А Лили, воспитанной маглами, теория заговора казалась дурным тоном.

— Вставай, мерзавец ненормальный! Отродье убийцы! — заорала с утра тетя Петунья, стучась в его чулан. — Пора отрабатывать хлеб, которым мы тебя кормим. Иди, приготовь завтрак, но сначала вымой свои вонючие руки! Потом отправишься в сад.

— Да, тетя Петунья! — отозвался Гарри Поттер, нащупывая свои очки. — Уже встаю.

Гарри Поттер был доволен своей жизнью. У него был свой чулан, нетрудная работа и родственники, которые приютили и терпели такого урода, как он, сына женщины, сидящей за убийство. Правда, по английским законам убийц вешали, но у мамы были смягчающие обстоятельства — она защищала его, вместо того, чтобы как законопослушная гражданка смиренно сдохнуть.

Гарри Поттеру многократно объясняли, что у преступников и убийц тоже есть свои ПРАВА, на которые нельзя посягать. Но почему-то это всегда относилось к тому типу, который убил его отца и пытался убить его с мамой, а не к самой маме, которая защищалась. Некоторое время это удивляло Гарри, но потом он свыкся с идеей, что права преступников важней прав тех, кто от них защищается. Правда, такое возможно, только если само общество преступно. Но думать подобным образом это вообще бунт и самое тяжкое преступление.

В глубине души Гарри гордился своей матерью. Ведь, если она убийца, то он сам потомственный убийца! А значит, его статус выше статусa обычных терпил, к которым закон более суров. Гарри надеялся, что, вписавшись в преступную иерархию общества, он сможет войти в касту ОСОБЫХ граждан, права которых выше прав терпил, которым даже самозащита не положена.

Он усердно изучал все, что было связано с обычаями и порядками криминального мира. Особенно сильно ему помогали книжки в мягких обложках с восхитительными названиями типа «Кривой против Хромого» или «Последнее дело Лысого». Он нашел на помойке целую пачку таких книг и старательно их изучал в свободное время.

Конечно, ему было неприятно, что сейчас он существует как обычный раб в доме тети. Но ведь её статус тоже высок: она сестра убийцы! А значит, ему, мелкому и слабому, наезжать на нее не по понятиям. У тети есть её шестерки (дядя и кузен), которые его регулярно прессуют. И Гарри оставалось только терпеть, как и положено терпиле, и ждать, когда он сам станет сильным и заведет своих шестерок. Тогда-то он и забьет стрелу всем, кто на него наезжал.

Особенно ему хотелось забить стрелу с бандой Дадли. Дадли был уже в авторитете и имел свою банду. Гарри ему завидовал и понимал, что кузен его грамотно опускает. Он не только его прессует на улице, но и чморит в школе, чтобы у Гарри не появился свой авторитет и банда. И это Дадли удавалось вполне. Все относились к Гарри, как к убогому придурку, и всерьез никто не воспринимал. В школе даже не знали, что его мать сидит за убийство. Они только знали, что он очкастое ничтожество, за которое никто не впишется. Поэтому для Гарри оставался только один путь — делать вовремя ноги. Гарри приходилось много и быстро бегать. Но и тут была засада, так как при беге ему мешали очки и хреновая кормежка. А также старые переломы, когда его прессовали в далеком детстве. У Гарри не было ничего — ни силы, ни авторитета. Все что у него было, это его дух! Он был уверен, что рано или поздно он сделает себя сам. Ему нужен лишь шанс. Хотя когда даже дух ослабевал, он начинал думать о том, что рано или поздно мама-убийца выйдет на свободу, и тогда...

После сладостных мечтаний о маме, откинувшейся с кичи, он легко засыпал, несмотря на боль и голод. И она даже снилась ему иногда, в образе великанши с рыжими волосами и зелеными глазами. Она была одета в кожаные брюки, мужскую майку, а на мускулистых плечах были крутые татухи. А в руках она всегда держала бейсбольную биту, которой во сне крушила черепа всем, кто на них наезжал. Обычно в его снах мама появлялась, пинком вышибая дверь в дом Дурслей, и начиная сходу разборки. И Дурсли сразу сдувались и притухали, начиная гнилые отмазки. Но мама их не слушала, а сразу начинала махать бейсбольной битой, вышибая мозги и круша ребра, приговаривая "это вам за гнилой хавчик для моего сына!" Потом он с ней шел гулять по улице, и все прохожие разбегались в стороны. А они начинали гонять банду Дадли, прессуя их по полной.