Питер Годфри-Смит - Чужой разум. Осьминоги, море и глубинные истоки сознания

Вернемся к осьминогу, нашему необычайному и исторически важному животному. Где ему место в этой картине? На что похож его опыт? [116] Две новаторские работы на эту тему — Jennifer Mather, «Cephalopod Consciousness: Behavioural Evidence», Consciousness and Cognition, 17, no. 1 (2008): 37–48; Edelman, Baars, and Seth, «Identifying Hallmarks of Consciousness in Non-Mammalian Species», Consciousness and Cognition, 14 (2005): 169–187.

Осьминог, во‐первых, представляет собой организм с развитой нервной системой и сложным активным телом. У него богатые сенсорные способности и уникальные поведенческие. Если некая форма субъективного опыта возникает вместе с чувством и действием в живой системе, то у осьминога с ее наличием все в порядке. Но и это не все. У осьминога — в трудноуловимой, инопланетной форме — присутствуют некоторые усовершенствования, выходящие за пределы элементарного минимума, о котором шла речь в этой главе.

Для осьминогов, по крайней мере некоторых видов, характерен предприимчивый, исследовательский стиль взаимодействия с окружающим миром. Они любопытны, восприимчивы к новизне, отличаются гибкостью как тела, так и поведения. Эти особенности напоминают о том, что Станислас Деан связывает с сознанием в психической жизни человека. По его мнению, необходимость иметь дело с новым вытолкнула нас из бессознательного автоматизма в сознательную рефлексию. Любопытство осьминога порой смешано с осторожностью, а порой — с удивительной безбашенностью. Я отмечал в предыдущей главе, как мой помощник Мэтт Лоуренс, погружаясь в окрестностях Октополиса, встретил осьминога, который схватил его за руку и потащил за собой над морским дном. Мы понятия не имеем, зачем ему это было нужно. И наоборот, однажды, погружаясь с аквалангом в другом месте, я завис над дном, держась пальцами одной руки, чтобы сфотографировать крошечных морских слизней. Я заметил внизу что-то еще, а потом увидел, как тонкое щупальце осьминога, высунувшись из соседнего кустика водорослей, тихонько подбирается к моим пальцам на дне. Осьминог лежал в водорослях, свернувшись клубком, его тела было почти не видно, но в щель выглядывал один глаз, наблюдая, пока щупальце высовывалось и осторожно шарило. Это был акт исследования, сопровождавшийся чем-то очень похожим на пристальное внимание, — он держал меня в поле зрения, шаря щупальцем. Я был новым объектом неустановленной важности. Водоросли обеспечивали одновременно укрытие и обзор. Из этого убежища высовывалось щупальце, чтобы обследовать, возможно — попробовать на вкус.

Выше я говорил о константности восприятия . Это способность животного распознавать объект как тот же самый независимо от изменений условий, в которых он наблюдается, — расстояния, освещения и т. д. Животному необходимо сделать поправку на собственное расположение и угол зрения, чтобы распознать объект как таковой. Психологи и философы обычно связывают эту способность с высокоразвитыми, а не зачаточными формами восприятия. Константность восприятия показывает, что животное воспринимает внешние объекты именно как внешние объекты — такие, которые могут оставаться одними и теми же, в то время как животное меняет свой наблюдательный пункт. В одном старом эксперименте 1956 года осьминогов обучали выбирать одни геометрические фигуры и избегать других [117] См. B. B. Boycott and J. Z. Young, «Reactions to Shape in Octopus vulgaris Lamarck», Proceedings of the Zoological Society of London, 126, no. 4 (1956): 491–547. Майкл Куба подтвердил мне, что, как это ни удивительно, эксперимент с тех пор не получил никакого продолжения, насколько ему известно. . В некоторых вариантах опыта различие состояло в размере квадратов, больших или маленьких. Осьминогу, сидящему в аквариуме, показывали с противоположного конца квадрат, и он должен был подплывать к одним квадратам (и получать вознаграждение) и не реагировать на другие (иначе он получал наказание электрическим током). Такова была процедура, и осьминоги сумели этому научиться. Затем авторы эксперимента упоминают, чуть ли не мимоходом, что в «нескольких» случаях осьминогу показывали маленький квадрат вдвое ближе к нему, чем обычно. Следовательно, маленький квадрат должен был изначально казаться больше — или, по крайней мере, его изображение на сетчатке глаза должно было быть крупнее. Во всех подобных опытах, как сообщают исследователи, осьминог выполнял задание правильно, в соответствии с истинным размером квадрата. Осьминог смог внести поправку на изменение расстояния.

В этом отчете удивительно то, что такое важное наблюдение удостоилось лишь беглого отступления в публикации. Количество опытов на константность восприятия не указано, и никто, по-видимому, не продолжил ими заниматься. Если это открытие подтвердится, оно демонстрирует, что у осьминогов есть кое-какие элементы константности восприятия. У некоторых других беспозвоночных они явно есть — у медоносных пчел и отдельных видов пауков, так что это не уникальное достижение осьминога среди беспозвоночных.

У осьминогов также развита способность к навигации. Всякий раз, когда я вижу вылезающего из домика осьминога, я стараюсь по возможности следовать за ним, и у меня было множество таких прогулок. Если я не подплываю слишком близко к осьминогу, занятому своими делами, он чаще всего совсем не обращает на меня внимания. Осьминоги обычно проводят время в поисках пищи, блуждая длинными петляющими тропами, по которым они в конце концов возвращаются в свои убежища. Я часто дивлюсь тому, как ловко они с этим справляются, учитывая, что вылазки могут занимать добрых минут пятнадцать, а вода довольно мутная. Если они отправляются из домика в одну сторону, они запросто могут вернуться к нему с другой стороны. Их маршрут пролегает в виде петли, а не «туда-обратно». Несколько лет назад Дженнифер Мейтер провела тщательное исследование этого типа поведения, наблюдая за охотничьими вылазками осьминога в Карибском море, и нанесла эти петляющие тропы на карту [118] См. Jennifer Mather, «Navigation by Spatial Memory and Use of Visual Landmarks in Octopuses», Journal of Comparative Physiology A, 168, no. 4 (1991): 491–497. . Неизвестно, как осьминогам это удается — какими ориентирами и воспоминаниями они пользуются. Но некоторые виды осьминогов, безусловно, отличные навигаторы.

Вспомним еще раз — наш последний общий предок, маленькое червеобразное существо эдиакарского периода, почти наверняка не обладал ни одним из этих навыков. Похоже, что, как только животное начинает вести активный образ жизни, в котором важную роль играют управляемые, целенаправленные, быстрые движения, некоторые способы видения мира и взаимодействия с ним становятся полезнее, чем другие. У различных животных константность восприятия возникла независимо. Хотя в каких-то аспектах осьминоги совершенно точно видят мир не так, как мы, они явно выстраивают отношения с окружающим миром, распознавая объекты, как впервые, так и повторно, и имеют представление о различии между собой и другим. Находясь рядом с осьминогом, невозможно избежать мысли, что они также умеют сосредотачивать немалое внимание на объектах, в особенности новых. В предыдущем разделе я обсуждал исследования болевого поведения у рыб, кур и раков. Как воспринимают боль осьминоги, уяснить нелегко. В Октополисе, нашем австралийском месте наблюдений, мы однажды отсняли большой видеоматериал регулярного агрессивного поведения крупного осьминога-самца, который слонялся по колонии и сцеплялся с другими осьминогами. Он часто «вставал в полный рост» на вытянутых щупальцах, иногда поднимал задний конец туловища выше головы. Мы полагаем, он делал это, чтобы казаться как можно больше; эти демонстрации часто предшествовали нападениям на других осьминогов. Однажды, когда он принял такую позу, мелкая, но злобная рыбка (шипастая кожанка) подлетела и укусила его прямо в зад. Вот кадр укуса (рыбка вверху в центре):