Эрнест Сетон-Томпсон - Зверь [сборник]

Но самая страшная слава среди этих героев-злодеев досталась одному огромному и неимоверно свирепому чудовищу, в начале своего кровавого пути безымянному, но затем получившему прозвание Курто.

Монастырские хроники свидетельствуют, что поскольку он впервые развернулся в полную мощь и проявил немалый опыт в 1427 году, то родился, должно быть, где-то в 1424 году, в убежище посреди дикой чащобы, которая тогда простиралась до самой Сены и тянулась дальше на северо-запад. Его тут же приметили и начали отличать от прочих благодаря огромным размерам и поведению. Среди волков он казался великаном. Согласно летописям, телосложением он напоминал пони, а свирепость и отвага у него были под стать размерам.

В то лето 1427 года его видели множество раз, причем часто он разгуливал в одиночку. У него имелся неслыханный талант чуять людей с луками и стрелами. Этих он боялся и избегал, но совершенно презирал пастухов, вооруженных лишь ножами и копьями. Он стремительно прорывался мимо беспомощных пастырей к их стадам, дабы прикончить нескольких телят-первогодков, причем сначала резал жертвам сухожилия, а затем рвал им глотку. Если пастухи торопились увести оставшийся скот, он им не препятствовал, но ежели решали вступить с ним в противоборство, то волк обрушивал на них всю свою лютую ярость, так что вскорости на его счету уже имелась одна или несколько загубленных человеческих душ.

И в тот год подобное случалось неоднократно, так что пастухи советовали друг другу: «Отдай ему одну корову, а не то он взамен заберет тебя», равно как лучше заплатить дань разбойнику, нежели остаться без головы.

Все продолжало идти по накатанной до позднего лета. За гигантским волком ходила маленькая стая, возможно, его выводок того года.

У одного крестьянского семейства по фамилии Дюбуа имелась откормленная овца, которую они думали продать в Париже. До зимы было еще далеко, так что волки пока не сбивались в большие стаи; кроме того, если выехать на рассвете, до Парижа можно было добраться засветло. Так что Жан Дюбуа решил, что может доставить овцу в телеге, запряженной одной лошадью, и пренебрег дополнительной защитой, прихватив лишь копье да множество бренчащих жестянок, колокольчиков и трещоток для отпугивания птиц, которые свешивались с конской упряжи и с фургона.

Поездка в Париж в те годы обладала той же притягательностью, как и нынче, так что жена Дюбуа потребовала взять ее с собой. Жан-младший, двенадцатилетний мальчик, также вымолил себе разрешение поехать. И вот эта троица, составлявшая все семейство Дюбуа, запрягла пони, взяла овцу и погожим сентябрьским утром 1427 года отправилась в Париж.

Это утро оказалось насыщенным событиями: встреченную ими волчью стаю возглавлял гигантский волк. Пони взял в галоп; овца вывалилась из повозки и немедля была сожрана, после чего волки подсекли поджилки пони, которого звали Луха, и быстро разорвали ему горло. Жан Дюбуа вступил в отчаянную схватку с волками, оставаясь в повозке, словно в осажденной крепости, но осаждающих было слишком много. Сражение было недолгим и завершилось чудовищным пиршеством, ибо волки пренебрегли лошадью и набили утробы мясом убитых ими людей.

Пропажа крестьянского семейства не могла сама по себе рассматриваться как нечто чрезвычайно важное, но именно этот случай со всей очевидностью показал, что волк-великан и его подросший выводок испробовали человеческого мяса, вкусили его и получили от этого удовольствие. И с того времени все они без исключения стали людоедами, предаваясь этому пороку с изуверской одержимостью.

И словно мало было того, что огромный волк сам стал людоедом: его власть была настолько велика, что он распространил сие обыкновение среди сородичей. Несколько месяцев спустя ужасная правда предстала во всей своей неприглядности: волки Луврского леса начали оставлять нетронутыми отары, предпочитая употреблять в пищу мясо пастырей, эти отары защищавших.

Хроники тех времен пестрят повествованиями о массовых убийствах людей, ставших поживой на волчьих пирах. Чаще всего такие истории подают, расцвечивая их ужасающими подробностями, но один из бытописателей приводит сухие факты: в первый месяц той злосчастной зимы четырнадцать человек были убиты и сожраны волками в маленькой лощине, зажатой между Монмартром, как он зовется ныне, и воротами Святого Антония. И каждый раз волки пренебрегали предложенным взамен щедрым даром в виде скота.

Волк-великан был замечен во множестве этих дерзких нападений, и все считали, что именно он стоит за ними. Он был словно зачарован: тщетными оказались все попытки уничтожить его. Волк выбрал местом своего обитания Луврскую чащу, в этом не оставалось ни малейших сомнений. Оттуда, в непосредственной близости к парижским воротам, он и его разбойничья свора имели возможность в любое время нападать на группы путешественников или на стада, не важно, в Париж те направлялись или же следовали из Парижа. Дерзко собирали они кровавую дань среди бела дня со всех, кто входил или выходил из города, подобно разбойничьим баронам или же корсару, что кружит возле большого торгового порта. Впрочем, днем волки нападали вынужденно, поскольку на закате все городские ворота закрывались и запирались на надежные засовы, а на стенах до восхода солнца стояла стража. Обычно огромный волк сторонился стен и башен, поскольку там дежурили лучники, которые часто подстреливали волка-другого. Даже сам король волков разок был ранен, достаточно сильно, чтобы это заставило его остерегаться. А еще он был мудр — одного раза ему вполне хватило.

Но вот пришел январь, месяц снегов. Путешественников стало намного меньше, отары и стада были заперты в овинах, наземная дичь исчезла. Стая короля волков каждый день стремительно увеличивалась — ведь пока окрестные холмы оскудевали пропитанием, из-за стен города, расположенного на острове, доносился запах богатой добычи. Численность вкупе с голодом придавали волкам храбрости, и наводящая ужас стая подбиралась все ближе к городу, иногда показываясь возле самых ворот.

В Париже тем временем тоже оскудели запасы провианта. И когда пронеслась весть о быстром приближении стада коров под охраной конников, город пришел в возбуждение. Огромные ворота на мосту широко распахнулись, и стадо со всей возможной поспешностью погнали внутрь. Однако за стадом увязались волки: ведомые своим королем, воодушевленные своей численностью, они атаковали последние ряды стада. Началась сумятица, переросшая в ужас и панику. Все стремились найти укрытие за воротами. Копыта коров грохотали по брусчатке главных улиц, зеваки разбегались по домам, стража устремилась на башни, а в город сквозь открытые ворота хлынули волки, преследующие стадо и пастухов. Люди падали наземь, но и некоторое количество волков было убито из луков. Должностные лица выкрикивали разнообразные распоряжения.