Эдгар Берроуз - Забытое приключение Тарзана

— Здравствуй, большой бвана, — прокричал Билли.

Кэннон молотил конечностями и извивался, как рыба на крючке. Он продолжал хвататься за веревку над головой, но это ничего не дало. Узел затянулся, вгрызаясь в его плоть.

Билли, наблюдая за дикими конвульсиями Кэннона и ударами его ног, вспомнил, как тот перерезал горло человеку Хенсона по имени Смолл. Он подумал о том, как Кэннон клал горящий уголь на ладонь его руку и смеялся над этим. Он думал обо всем этом, пока Кэннон вертелся и дергался на конце веревки. Затем Кэннон с трудом повернулся, а его телодвижения становились все тише и медленнее.

Билли, с ногой все еще в петле, смотрел и ждал. Даже после того, как Кэннон перестал вращаться и дергаться, и теперь язык торчал изо рта, как черный дерн, покрытый хлопком. Негр прислушался к звукам животных в джунглях и поднял голову, чтобы увидеть луну сквозь просветы в сучьях. Луна была белой, словно кость.

Подождав целых, пять минут, Билли вытащил ногу из небольшой петли и спрыгнул на землю, позволяя трупу Кэннона упасть в кусты. Билли поднял брошенную винтовку и снял нож из тела Кэннона. Просто для уверенности он тщательно перерезал горло большого человека.

Билли забрался на дерево и обнаружил сцепление ветвей, на которых он мог бы отдохнуть. Он впал в глубокий сон, а когда проснулся, солнечный свет был уже проходил сквозь сучья и лианы, согревая его теплом.

Спустившись вниз, он проверил труп Кэннона. Тот был покрыт насекомыми. Он оставил тело, и нашел несколько растений с сочными корнями. Парень выкопал их ножом и, отряхнув грязь, нарезал их и съел. Они были маленькими, но сытными. Поев, Билли, сжимая в руках винтовку, начал двигаться обратно к месту, где он оставил Хенсона и большого черного человека.

Через несколько часов после рассвета, гнев Хенсона начала спадать. Его настроение было еще мрачным, но он начал чувствовать себя человеком снова. Он позволил Уилсону надеть одежду, найденную в одном из тюков и поесть из жестяной банки мяса. Хенсон заставил Уилсона сесть со связанными ногами, однако, он ни разу не переставал направлять на него оружие.

Он смотрел на то место, где раньше на тропе полыхал огонь. Пламя погасло, и теперь вверх от него ползли лишь только маленькие струйки дыма, скользя по воздуху и забираясь в верхушки деревьев. Он попил из фляги, налил воды в чашку, и предложил Уилсону в то же время, приставив винтовку к его голове. Когда Уилсон взял чашу, Хенсон вернулся к своему бдению, которое было прервано звуком голоса.

— Бвана, это я.

— Билли? — отозвался Хенсон.

Билли вырвался из джунглей, улыбаясь: — Я подобрался к вам украдкой, — сказал он. — Но я не хотел подбираться слишком близко, так чтобы вы не выстрелили мне в голову.

— Я думал, что сижу в засаде, — сказал Хенсон. — Я ведь скрытно сидел подальше от тропы.

— Не так уж и скрытно, — возразил Билли.

— А, Кэннон?

— Проблемы больше нет, — ухмыльнулся Билли, и провел пальцем по горлу.

— Хорошо, — ответил Хенсон, затем повернулся к Уилсону: — А что ты думаешь об этом?

Уилсон вздохнул. — Ну, я полагаю, что все в порядке. Я никогда не любил этого сукина сына, никоим образом.

Куруванди принимал ванну в предвкушении вскоре узреть большого пленника. Ему уже рассказали о подвигах бронзового гиганта. Тот убил множество лучших воинов Куруванди. Правитель был, однако, рад, что большой человек не был убит сам. На такого человека, как этот, было бы интересно посмотреть на арене; такой человек, как этот, стал бы идеальной жертвой для Эбопы. Эбопа хотел бы убить такую жертву лично.

Это было бы хорошо. Куруванди не видел, как Эбопа принимал свою жертву уже некоторое время. Для людей всегда хорошо видеть свое божество, знать, что оно до сих пор шествует у них под ногами, и что оно сейчас такое мощное, как никогда.

И еще одна хорошая вещь. Этот бронзовый гигант, будет жертвой, которая будет иметь большое значение для Эбопы. Божеству не нравились слабаки, что приносились в жертву в последнее время, и которые умирали практически сразу при виде танцев Бога, Ходячего Древа.

Куруванди предвкушал, что, если человек и действительно был так силен и ловок, как сказали его люди, то это стало бы только своего рода вызовом, за который Эбопа будет лишь признателен. Сражением, которым он и его люди будут наслаждаться, созерцая все на арене.

Куруванди раздумывал обо всем этом, когда лежал в металлической ванне и купался в крови жертв, кровь, которая была принесена к нему теплой в их жилах. Он верил в то, что если выкупается в свежей крови живых, то поглотит их жизнь и будет жить дольше. Делая это, он поглощал также и часть их души.

Кроме того, Куруванди был убежден, что если кровь проливалась на землю Ура, это весьма ценило их божество Эбопа. Некоторые из мудрецов, прорицателей и колдунов Куруванди полагали, что это было не так, потому что за последние несколько лет много чего пошло не так. Смерти рожениц. Болезни, разорившие поля. Нашествие насекомых. Даже болезни растений, которые могли бы уничтожить весь урожай всего за одну ночь. Некоторые из них даже предполагали, что это именно кровавые жертвы стали этому причиной.

Но Куруванди не верил этому. Как могло случиться такое, когда Эбопа так наслаждался, разрывая пленников живыми на части, пируя их плотью и кровью, мозгами, и внутренностями? Эбопа любил кровь и плоть живых, поэтому Куруванди думал, что будет справедливо, если он сам также должен полюбить их. Самым же верным способом, дабы ублажить Эбопу, было следование и потакание его желаниям.

Еще один кувшин теплой крови был доставлен в его ванную комнату содрогающейся рабыней, одетой в одну только набедренную повязку. Куруванди повернулся и посмотрел на нее. Она была молодой и свежей и прекрасно выглядевшей. Девушка задрожала еще больше, когда приблизилась к большой металлической ванной. Большие черные львы, прикованные на коротких цепях по обеим сторонам ванны, зарычали на нее, сузив глаза в щелочки.

— Подойди, девочка, — приказал Куруванди. — Не бойся львов. Это мои домашние питомцы.

Девушка дрожала так сильно, что кровь выплеснулось из золотого кувшина. — Осторожно, — сказал Куруванди. — Ты разливаешь её. Поднеси и налей, пока она еще теплая.

Рабыня встала на колени и начал выливать содержимое кувшина в уже заполненную кровью ванну. — Нет, воскликнул Куруванди, схватив ее за руку и толкая кувшин обратно в вертикальное положение. — Вылей его на меня, девочка.

Рабыня сделала, как ей было велено. Когда кровь обильно потекла по лицу Куруванди, он улыбнулся ей. Кровь зачернела на его губах и зубах. Он протянул руку и схватил ее снова. — Ты видела, как кровь вытекает из кувшина?