Карли Соросяк - Меня зовут Космо

— Научись там всякому! — кричит дядя Реджи.

Я много лет думал, куда же Макс ездит с целым рюкзаком настолько безвкусных вещей. Сначала я думал, что школа — это что-то типа собачьей передержки. (Большие будки. Много верёвочных игрушек. Прогулочная зона с травой и маленьким бассейном для плавания.) По большей части я был неправ, но я всё же знаю, что у Макса в школе есть друзья. Два лучших друга, Чарли и Зои — замечательные люди, которые всегда помнят, что меня можно гладить по голове. Макс говорит с ними, не запинаясь. Каждое лето мы вчетвером перекидываемся бейсбольными мячиками и ищем лягушек-быков в ручейке за домом Зои. Мы сидим у неё на крыльце, едим крендельки и слушаем ужасные звуки, которые издают птицы.

В последнее время с Зои я не виделся. Я опасаюсь, не связано ли это с тем, что в августе я облизал макушку её кота. Это просто прискорбная случайность. Никто даже не попытался меня выслушать.

Дядя Реджи гладит меня по спине круговыми движениями. Это очень успокаивает.

— Он очень хороший мальчик, ты знаешь?

Макс? Да! Макс — лучший мальчик. Когда я был моложе и боялся грома, Макс заворачивал меня в своё любимое тёплое одеяло. «Космо-буррито», — говорил он, прижимая мои лапы к груди и крепко обнимая. Мы сидели и раскачивались, пока облака не переставали громыхать, словно сковородки и кастрюли. Я никогда ему об этом не говорил, но иногда мне хотелось, чтобы началась гроза и он бы снова завернул меня, словно буррито.

«Защищай их сердца» , — сказал дядя Реджи.

И я обязан это сделать, потому что Макс всегда защищал моё сердце.

Весь день я бегаю туда-сюда по дому, стуча когтями по полу. Я почти не смотрю в телевизор, хотя по «Классическому кино от Тёрнера» идут «Поющие под дождём» — один из величайших фильмов всех времён. Когда дядя Реджи выпускает меня днём, под ярко-жёлтое солнце, я не ухожу со двора; я слишком сосредоточен на своих мыслях, на том, как избежать расставания с Максом. Если считать в собачьих годах, я самый старший из Уокеров; удерживать семью вместе — это моя ответственность, моя привилегия .

Может быть, чтобы улучшить настроение в доме, мне стоит чаще лизать всем лица? Или меньше лаять на белок в кустах? Я могу даже тратить меньше времени, чтобы покакать, — выбирать место случайно, без тщательного предварительного осмотра. Но что-то мне говорит, что нужно что-то больше и смелее.

Тем вечером мы собираемся за ужином — сыр на гриле и хрустящий салат. Я очень умело расположился возле стула Макса, под обеденным столом. Я словно в пещере, в которой жили мои предки-волки.

— Надеюсь, вы голодны, — говорит дядя Реджи.

— Спасибо, что приготовил для нас, — отвечает Мама.

— Просто изумительно , — говорит Макс. — Ты приготовил сыр как надо. Идеально тянется.

Они жуют и жуют у меня над головой. Им нужно столько времени, чтобы поесть. Я всегда думаю, насколько же всё было бы проще, если бы они ели, не отрывая лиц от тарелок.

Эммалина, громко хлюпая, пьёт сок из пакетика.

— Ооооо! Оооо! Сегодня мисс Джанин читала нам рассказ о собаках, а потом мы в тетрадках рисовали собак, и Кара сказала, что моя собака выглядит самой похожей на собаку из всех.

— Ты нарисовала Космо? — спрашивает Макс, тайком скармливая мне кусочек своего бутерброда с сыром.

Я смакую его, медленно пережёвывая задними зубами.

Я слышу, как Эммалина качает головой.

— Я нарисовала собаку дяди Реджи.

— Я… — говорит дядя Реджи. — Я показал ей фотографию. Роузи. Она ещё в Афганистане, но, надеюсь, мы скоро снова увидимся.

Я навостряю уши. Иногда, когда я слушаю — по-настоящему слушаю , — мне удаётся узнать удивительные вещи. Например, что деревья живые, а овчарки — это не собаки, скрещенные с овцами [4] Немецкие овчарки изначально использовались в качестве пастушьих собак. , как я раньше думал. А теперь я узнал, что дядя Реджи дрессирует немецких овчарок — собак, которые бегают и прыгают быстро, как ветер, которые идут вместе с солдатами в бой и помогают защищать страну. Он говорит о них так, словно они тоже люди.

— Я тут подумал, — говорит он, — привезите Космо в эту субботу.

Я поднимаю голову ещё выше. Я что-то прослушал? Куда меня привезти?

Мама говорит:

— На самом деле отличная идея. Макс, ты же помнишь, я рассказывала тебе о клубе, правильно?

Макс ёрзает в кресле.

— Ага. Хорошо. Космо, наверное, это понравится.

Что понравится? Я слушаю и слушаю, но они уже говорят о чём-то другом. Папа уходит с Мамой на кухню и говорит, что в посудомойке слишком много всего.

Она говорит:

— Тогда достань оттуда что-нибудь.

— А ты почему её не запустила? Ты дома уже несколько часов , — говорит он. — Я не понимаю, почему ты не можешь этого сделать.

Они рявкают друг на друга, словно дикие собаки, которых я как-то видел позади старого городского кинотеатра. Самец и самка, с тёмной шерстью. Когда кто-то пытался к ним подойти, они тут же щерились. Их зубы блестели, как у бордер-колли на Хеллоуин. Мне их было жалко. Насколько же им больно, что они так себя ведут?

Мама и Папа начинают кричать, не обращая ни на кого внимания, и Макс суёт мне свою руку, чтобы я её облизал. Он шевелит пальцами, и я узнаю жест. Он говорит: «Вот он я. Обрати на меня внимание» .

Если я что-то и узнал за свои тринадцать лет, так это то, что все заслуживают права быть увиденными.

Обычно я веду себя на поводке исключительно хорошо. Вы не можете представить, как приходится сдерживаться, чтобы идти, благородно и спокойно, рядом с вашим человеком, когда вас окружает столько запахов. Но в этой субботе что-то есть — ветер, и трава, и энергия . На парковке местного общественного центра Макс и дядя Реджи, по человеческим обычаям, обмениваются шутками, и меня настолько переполняет их радость, что я изо всех сил тяну за поводок. Бегаю между машин. Гоняюсь за хвостом, пока не запутываюсь в поводке.

— Да что на тебя нашло? — смеётся Макс.

Он наклоняется и приподнимает меня за лапы, освобождая из ловушки.

Дядя Реджи подмигивает.

— Наверное, он в предвкушении.

Мне нравится, что он настолько хорошего обо мне мнения.

Внутри общественный центр пахнет миниатюрными сырными крекерами, которые Макс берёт с собой в школу.

Макс оглядывает фойе.

— Ну, и где оно?

— Я не совсем уверен, — говорит дядя Реджи. — Но собаки нам подскажут.

«Я — всего одна собака» , — думаю я, но вскоре понимаю, что он имеет в виду. Я чувствую их запахи. Бигли! Колли! Чихуахуа! В общем и целом чихуахуа — очень самовлюблённые собаки, и подружиться с ними весьма трудно, но я всё равно радуюсь, чувствуя их запах в этом человеческом месте. Я знаю, что в большинство зданий собак не пускают, словно думают, что мы только и делаем, что вынюхиваем подходящее местечко, чтобы присесть и облегчиться. (Я так поступил всего один раз, в магазине с садовыми шлангами и огромными проходами, в которых была насыпана земля. Я был ещё щенком и не смог сдержаться, но совесть потом мучила меня не один год.)