Карли Соросяк - Меня зовут Космо

— Сюда, — говорит Макс, следуя на лай и вой. — Звучит как вечеринка.

Я тяну за поводок всё сильнее, уверенный, что за поворотом нас ждёт что-то хорошее. Когда мы заходим в огромную комнату с искусственной травой, я чувствую прилив возбуждения и несколько раз трясу головой, чтобы убедиться, что всё это по-настоящему. Собаки везде, повсюду , виляют хвостами, высовывают языки, обнюхивают друг друга. Это сон? Прекрасный сон?

«Ты их видишь? — спрашиваю я, глядя на Макса. — Ты тоже видишь собак?»

— Ух ты, — говорит он, тоже осознавая происходящее.

И дядя Реджи соглашается:

— В самом деле «ух ты».

Воздух полнится пыхтением, и лаем, и завыванием. Мне очень трудно сосредоточиться на одной собаке за раз. Они сливаются воедино: серые шкуры и чёрные, жёлтые и белые. Одна половина меня очень хочет присоединиться к ним и раствориться в общем вихре, но другая более осторожна. Я жду и наблюдаю.

Вскоре мы слышим визг, перекрывающий весь шум.

— Нудлс!

Женщина в большой соломенной шляпке бросается вслед за корги, которая маленькими прыжками приближается ко мне. Я, в общем-то, не любитель мелких пород, но мне нравятся весёлые собаки. А по тому, как болтается язык во рту Нудлс, сразу видно — у неё чистое сердце. Она врезается в моё колено, криво ухмыляясь, и тут же начинает тыкаться носом мне в живот. Её дыхание пахнет лососем — и, конечно, мне сразу хочется есть.

— Ох, простите , — говорит женщина; её карманы оттопыриваются от теннисных мячей. — Вы, наверное, и подумать не могли, что она быстро бегает, но она очень быстро бегает.

— Не беспокойтесь, — отвечает дядя Реджи и машет рукой. — Она вроде милая.

— Она маленький кошмар, вот кто она. — Женщина недовольно ворчит и пытается схватить поводок, который до сих пор привязан к ошейнику Нудлс и уже успел завязаться узлами. — Нудлс, ты пойдёшь к мамочке?

Нудлс кланяется мне, виляя коротким хкостиком. Её шерсть переливается: белая, рыжая, блестящая. А потом она опять лает и бежит, ещё сильнее запутывая поводок.

— Нудлс! Прекрати! — кричит женщина. — Господи, НУДЛС!

Макс прикрывает рот рукой — насколько я понимаю, чтобы скрыть усмешку.

— Нудлс [5] Noodles (англ.) — лапша. … — шепчет он, когда женщина отходит подальше.

— Если у меня когда-нибудь появится ещё одна собака, — говорит дядя Реджи, — я назову её Паста. Или Лазанья. Представь, как кричишь на весь парк: «Ко мне, Тортеллини!»

Мы по-доброму смеёмся над этой шуткой — но потом, когда мимо проходит чёрный лабрадор, меня вдруг осеняет: я не совсем понимаю, зачем вообще мы здесь. Мама называла это «клубом» . Я пытаюсь вспомнить всё, что знаю о клубах, но всё равно что-то не складывается.

Чёрный лабрадор лает. Он остановился в нескольких хвостах от меня, рядом с ним — человеческий детёныш. Что-то в них напоминает меня и Макса; они тоже выглядят неразлучными. Мальчик приседает, чтобы завязать шнурки, и я с интересом их разглядываю. Я уже довольно давно знаю, что шнурки — это не змеи, но лучше быть осторожнее.

Мальчик смотрит на меня и улыбается.

— Эй, привет, — говорит он, подходит к нам и протягивает мне руку, чтобы я мог обнюхать. Его уши немного заострённые (несомненно, он из терьеров), а волосы — светлые, как мои. — Можно тебя погладить?

Он оставляет решение за мной, и это мне нравится. Некоторые люди невероятно грубы: суют пальцы в лицо без всякого предупреждения. Тем не менее друг с другом люди так поступают редко: я ни разу не видел, чтобы Мама и Папа запускали пальцы в шерсть незнакомцев. Зевнув, чтобы показать, что я не опасен, я подталкиваю пальцы мальчика носом и с изумлением понимаю, что он точно знает, где почесать — прямо за ухом. Так хорошо, что у меня даже лапа дёргается.

— Мой пёс тоже это любит, — говорит мальчик, покосившись на лабрадора. — Его зовут Элвис, как певца Элвиса Престли. Мама говорит, что он «куда больше, чем гончая собака», по-моему, это какая-то шутка из песни. Не помню. В общем, он бывает очень странным. Например, когда в душе льётся вода, наш Элвис садится на коврик в ванной и воет.

Элвис смотрит на нас, и вдруг его вырвало. Я вижу у него между зубов несколько травинок и понимаю, что его надо предупредить об опасностях избыточного употребления зелени. Он намного моложе меня — ему ещё столько предстоит узнать. Его тонкие ноги очень пружинистые, и я понимаю, что он хочет прыгнуть на меня и поиграть. Но он сдерживается — вежливый, как и его человек. Я стар, и он это знает.

Дядя Реджи подталкивает локтем Макса и тихо подсказывает: скажи что-нибудь. Ответь. Словами. Я сразу чувствую нервозность Макса. Дядя Реджи этого не понимает. Не чувствует, насколько хорошо стук сердца Макса отдаётся через поводок.

Мальчик встаёт.

— Клёвая майка, — говорит он Максу; тот одет в свою любимую футболку с ракетой, которая больше всего пахнет им. — Кстати, я Оливер.

Макс. Он Макс. А я — Космо.

Я бы говорил за нас обоих, если бы мог, если бы он этого захотел.

Прежде чем Макс успевает набраться смелости и назвать своё имя, женщина посреди комнаты хлопает в ладоши. Ей, похоже, недавно сделали стрижку; её седые волосы ниспадают по спине, словно бахрома верёвочной игрушки, а длинные ногти — если, конечно, они были бы моими — точно стучали бы по деревянному полу.

— Пожалуйста, успокойте своих собак!

Она ждёт, сложив руки перед собой. А в такой момент, когда тебя окружают такие запахи и звуки, сидеть смирно очень трудно.

— Сидеть, — говорит мне Макс. — Давай, Космо, сядь . Пожалуйста.

Элвис тут же плюхается на пол. Нудлс с другой стороны комнаты бегает кругами, как заведённая. А я присаживаюсь, потом присаживаюсь пониже, и моя попа наконец касается земли.

— Спасибо! — говорит женщина. — Итак, я очень рада видеть вас всех здесь! Я немного беспокоилась, что никто не придёт. Вы все превзошли мои самые невероятные ожидания. Должно быть, вы прослышали о призе!

Она хихикает.

— Меня зовут Грета, и я открыла этот клуб, чтобы мы все стали ближе и освоили искусство собачьего фристайла. И, говоря «искусство», я вполне серьёзна! Да, это спорт, но это и творчество , и страсть , и драйв .

Грета загибает длинные, тонкие пальцы, а потом делает драматическую паузу.

Мы восторженно смотрим на неё.

— Давайте я сразу скажу, — продолжает она, — собачий фристайл — это не для всех. Это весело — но трудно. Очень трудно. Вы, хозяева, должны будете неустанно тренироваться вместе с собаками, отрабатывая послушание, различные трюки и работу ногами под музыку. Вы с вашей собакой должны научиться двигаться вместе . Мы начнём готовиться к первому ежегодному чемпионату общества «Танцы в дождливый день» по собачьему фристайлу — это соревнование на уровне штата, оно проходит в августе. Там судейская комиссия будет оценивать всё — от ритма и темпа работы до характера и уровня сложности. Я здесь, чтобы научить вас, стать вашим гидом в удивительном путешествии, а вы все собрались, чтобы поддерживать друг друга. Да, я знаю, сегодня мы просто встречаемся и знакомимся, но мне хотелось бы устроить небольшое представление, чтобы начать на высокой ноте! Итак, без лишних слов… Феликс, место!